Позывной "Хоттабыч" (СИ)
Зоя судорожно «сглотнула», видимо, очень ярко представив эту картинку и пытаясь погасить рвотный рефлекс. Они и понятно — неженка, настоящей жизни–то, во всей её «красе» и нюхала–то! Да и не только она — весь взвод притих и перестал греметь металлической посудой. Неужели история такая завлекательная?
— И что дальше, Гасан Хоттабович? — выдохнул Шапкин, кадык которого тоже «дергался» время вот времени.
Ну этого хлопца–то, моя правда–матка не размажет? Мне еще с ним вечером общественный сортир вычищать!
— Где? — спрашиваем еще раз. Не скажешь, прямо тут и порешим за крысятничество! Тайга большая — никто искать не будет! Спишут на раз, словно и не было тебя! Да вота же! Вота! — Испугался малец, и прямо из древесного крошева одного короеда и выудил. — Его тоже кушать! Его тоже мясо! — И в один момент пополам того короеда и перекусил! Только лапки с коричневой башкой в руке и остались! Его тоже вкусно…
Ротный спазм сложил девчушку пополам и, закрыв рот рукой, Зоя стремглав кинулась к выходу. Проняло, видать, красавицу. Ну, ничо — хорошим уроком будет! На будущее. Не стоит хорошей едой перебирать!
— И как? — осторожно поинтересовался Шапкин.
— Нормально, — пожал я плечами, — на кедровые орешки похоже. Шкура только плотная. Противная, на первый взгляд. Но жить захочешь — и не так раскорячишься [2]! В общем, на этих–то короедах мы до продовольственного эшелона и дотянули! Ну, из тех, кто не побрезговал… Остальных закопали. Ну, это еще цветочки — один мой приятель, что на северах срок мо… срочную служил, копальхем [3] по голодухе трескал. Но про это — увольте, а то заблюете еще всю столовую, а мне отвечай!
[2] Цитата из фильма «Особенности национальной охоты».
[3] Копальхен (копальхем) — деликатесное блюдо северных народов. Для приготовления оленьего копальхена душат здоровое животное, не повреждая шкуры. После этого труп погружается в болото и присыпается торфом, закладывается ветками и камнями и оставляется на несколько месяцев (а то и лет). По истечении срока труп извлекается и употребляется в пищу. При употреблении копальхена любой человек, если только он не питается им с детства, получает сильнейшее отравление, которое при отсутствии своевременной медицинской помощи может закончиться летальным исходом от трупного яда.
Несмотря на мои тошнотворные байки, Надюшка все так же «методично» продолжала работать ложкой. Вот кого одними историями не проймешь! Видать, и поголодать в свои невеликие–то годы успела. Вернувшаяся в столовую побледневшая Зоя схватила со стола стакан с крепким чаем и залпом его выпила.
— Молодец внучка! — Похвалил я Надюшку. — Война войной, а обед — по расписанию! Понимаешь теперь, красавица, — это я уже Зое, — всю мудрость этого изречения?
— Ну, — замялась девушка, — я постараюсь… понять…
— Мало, кто вспомнит, кто сказал эту известную всему миру крылатую фразу…
— И кто же, дедушка? — Подняла глаза от тарелки Надюшка. — Товарищ Сталин?
— Охо–хо, дела наши скорбные! — по–старчески развздыхался я. — Нисколько не умаляю заслуги товарища Сталина, но изречение сие принадлежит самому натуральному королю Пруссии — Фридриху Вильгельму Первому…
— Так это немцу, что ли? — изумленно ахнула Зоя, прикрыв ладонями рот. — Да и еще и настоящему королю? Вы в своем уме, дедушка? За такие слова можно и… — Она не договорила, видимо, испугавшись не только самих «последствий», но даже и самой мысли о них.
— Действительно, Гасан Хоттабович, — подключилась к подружке Нефедова, отодвинув опустевшую миску, — зачем нам какого–то фрица слушать? Нам их бить, как следует, нужно!
— Эх, молодо–зелено! — вновь по–старчески забрюзжал я. — Умных людей, к примеру, и послушать хоть разок, да на ус намотать — совсем не зазорно! А кто он там: немец, аль король — вообще дело десятое! А Фридриха вообще называли «королем солдат» — так что с военными проблемами он был знаком совсем не понаслышке!
После завтрака оставалось совсем немного времени до начала занятий. Я лишь успел скинуть в казарме бритвенные принадлежности, которые не успел занести утром и «вооружился» химическим карандашом и тетрадкой, которые мне выдал все тот же начхоз Пасичник. Вдруг какую дельную мысль услышу — так и записать будет не грех. Глядишь, где в жизни и пригодится. Однако, судя по названию единственного на сегодняшний день предмета — «История Силового дела», практикой здесь и не пахнет. Но, матчасть, как говориться, нужно изучать со всех сторон! И история здесь абсолютно не повредит! Как говориться, знать истоки предмета — это учиться будущей «профессии» настоящим образом.
Уже через несколько минут все наше отделение расселось за партами в чистеньком учебном классе, расположенном по соседству с казармой. Расселись все по одному — мест хватало. Так–то нас, будущих Силовиков, совсем не густо — полтора десятка душ на весь взвод. А судя по величине класса, здесь вполне могло разместиться и в два, а то ив три раза больше слушателей. Я, по слабости зрения, занял первую парту, напротив доски. Пусть и подогнал мне товарищ оснаб мощные «окуляры», а прекрасная Медичка Аннушка немного поправила слабое зрение и подлечила катаракту, видел я до сих пор так себе. Так что первая парта — самое оно.
Рядом со мной, на соседней парте первого ряда расположились девчонки — Надюшка с Зоей. Абросимова уже немного отошла от моего «леденящего душу» примера о выживании, но её немного смазливая мордашка до сих пор отливала зеленцой. А ведь это была всего лишь красочная байка старого деда! Не приведи Господь ей на деле испытать эти «щекотливые» ощущения! Помрет ведь с голодухи, голуба…
Сразу за мной расположился Тимофей Шапкин — прибивается потихоньку паренек к нашей компании. Пацан, вроде, правильный — не из этих оболтусов–подпевал Варфоломеева, и если с ним поработать, как следует, может, какой–никакой, а толк выйти. Я‑то все прекрасно вижу — глаз–то давно наметан!
Ну, а веселая гоп–компания Кольки Варфоломеева, расположилась на «Камчатке», оккупировав последние парты. Они громко шушукались, отпуская сальные шуточки в адрес девчонок. И меня, естественно, не забывая. Я на это спокойно реагировал, на провокации не велся, не позволяя взять чувствам над собой верх. Хотя с удовольствием всыпал бы этим молокососам ремня! Да так чтобы сидеть на жопе спокойно не могли! А вот девчонки не выдерживали особо извращенных «нападок», особенно Надюшка, которая время от времени оборачивалась и грозила малолетним ушлепкам маленьким крепким кулачком.
Но вот, наконец, в класс зашел преподаватель — сухонький невысокий старичок в больших круглых очках с мощными диоптриями. Отчего его глаза, сильно увеличенные линзами, расплылись, казалось, на пол–лица. Прическа моего «коллеги» по возрасту пребывала в полнейшем беспорядке, словно он совсем не заботился о своих седых жиденьких волосенках. Мятый кургузенький костюм–тройка неопрятно топорщился на его костлявой фигуре, придавая старичку слегка нелепый вид этакого «профессора кислых щей» немного не от мира сего.
— Взвод, встать! — при появлении препода зычно скомандовал Шапкин, произведенный в дежурного несколько минут назад старшим наставником Болдырем.
С шумом и грохотом отодвигаемых стульев взвод поднялся, приветствуя учителя.
— Здравствуйте, ребята! — умильно улыбнулся историк. — Садитесь–садитесь — в ногах правды нет!
Курсанты вернулись на места, с интересом поглядывая на старичка, раскрывшего большой «гроссбух», по всей видимости, заменяющий классный журнал и погрузившегося в чтение. По привычке, либо по слабости зрения, «профессор» елозил по строчкам, едва ли не касаясь бумаги, своим, довольно–таки внушительным шнобелем [4].
[4] Слово «шнобель», вероятнее всего, пришло к нам из идиша — (šnobl) «клюв, нос», которое в свою очередь заимствовано из немецкого: Schnabel — «клюв». В русском языке слово «шнобель» считается жаргонным, найти его можно только в словарях арго.