Ассимиляция (СИ)

Впрочем, в данный момент почерпнутая из местных справочников информация не имела для меня особого значения, поскольку изучение технических тонкостей работы порта в мои планы не входит. Потерять из виду телегу я также не опасаюсь. Главное раньше времени не поднять тревогу и выяснить все подробности насчет судна, для которого предназначен живой груз.
Несмотря на официальный выходной день, жизнь в порту кипела. Часто мне на глаза попадались бригады грузчиков, туда — сюда сновали колесные и гусеничные транспортные средства порожняком и тяжело груженные. Какие — то клерки с портфелями в руках куда — то мчались, будто наскипидаренные. Портальные краны у причалов натужно ревели паровыми лебедками, скрипели трущимися о блоки тросами и подавали громкие предупреждающие об опасности сигналы в момент подъема груза и его опускания.
На меня никто не обращал внимания. Главное идти целенаправленно, а не стоять, разинув рот и с выпученными глазами пялиться на окружающую обстановку. Именно так я и поступил — шел походкой человека, уверенного в своем праве здесь находиться.
Вскоре телега выехала к причалам, где в ожидании своей очереди на погрузку или разгрузку стояло около десятка судов крупных и не очень. На рейде кораблей находилось значительно больше — не все капитаны готовы оплачивать швартовочное место у причала и ради экономии предпочитают обходиться якорной стоянкой. Однако, данное обстоятельство не мешает экипажам плодотворно отдыхать на берегу. Туда, где много женщин, вина и прочих удовольствий матросов и офицеров отвозят многочисленные шлюпки и паровые катера предприимчивых местных жителей, зарабатывающих на этом неплохие деньги.
Погонщик подогнал телегу прямо к сходням грузового парохода среднего тоннажа. На носу заковыристым шрифтом сияла отполированной латунью выпуклая надпись: «Нимфа». Обычная грузовая посудина, каких тут много. У трапа офицер в белой форме, начищенных до блеска черных ботинках, в белой фуражке с высоко задранной тульей и огромной кокардой на ней. Судя по изображению на флаге, государственная принадлежность борта островная империя Тарсирис. Впрочем, второе полотнище под официальным, вместе с гюйсом ясно указывали на то, что это собственность какой — то частной транспортной компании и к империи имеет крайне опосредованное отношение.
Сопровождавшие груз парни также подошли к сходням и что — то весело обсуждали с вахтенными матросами и офицерами. Возница тем временем распряг лошадку и отсоединил оглобли от телеги. Дале оперативно сработала палубная команда. Судовой кран выкинул балку и опустил гак. Телегу вместе со стогом сена тут же подцепили тросами и в мгновение ока отправили прямиком в трюм. Нужно отдать должное их сноровке, все проделали без шума, ругани и прочих атрибутов любых погрузочно — разгрузочных работ. А еще через полчаса пустая телега стояла на причале, и кучер сноровисто запрягал в нее свою лошадку.
Когда конный экипаж был готов к отъезду, на палубе появилось новое лицо — плотный усатый брюнет среднего возраста, в дорогом костюме по моде, стильных полусапожках и шляпе — котелок. Он подошел к вознице и, передав ему туго набитый кошель, сказал:
— На сегодня все, Дримон, в полночь уходим. В следующий раз, как обычно, оповестим, когда будет готова свежая партия товара. Канал связи тот же. Деньгами особо не тряси, язык держи за зубами, особенно по пьяни, иначе, сам знаешь, что бывает с болтунами.
— Ну что вы, ваша милость, старина Дримон — могила. Не первый день с вами работаю, порядок знаю.
На что мужчина хищно оскалился, так, что кучер побледнел.
— Ну всё, Дримон, поезжай с миром. Занимайся своими делами, понадобишься, позовем, в накладе не останешься.
— Покорнейше благодарю, господин барон. — Сказал на прощание возница и поспешил побыстрее убраться с пристани.
Все это время я скрывался за контейнером на приличном удалении от «Нимфы». Чтобы подслушать разговор Дримона с нанимателем мне пришлось активировать несложное заклинание, относящееся к стихийной магии. Его я подсмотрел в одном из библиотечных мануалов по магии воздуха. А еще, пока телега не скрылась с глаз, повесил на нее магическую метку. Теперь этот хмырь никуда не денется от справедливого возмездия.
 
Итак, интересующая меня посудина вместе с похищенными людьми отправится восвояси в полночь. Это вполне логично, поскольку ночью таможенные службы менее бдительны и таможенный досмотр, если и будет, то весьма поверхностный. А скорее всего, сунут на лапу ответственному начальнику немного денег, и тот просто отметит в журнале, что осмотр судна проведен в полном соответствии таможенным правилам.
Остается решить, что мне делать в свете полученной информации. Предупредить полицию хотя бы анонимным письмом и спокойно отойти в сторонку? Для этого сегодня не самый удачный день. Выходной и все достаточно компетентные полицейские чины находятся вне службы. В лучшем случае мое письмо вскроют в понедельник утром. «Нимфа» в это время будет уже за пределами местной юрисдикции, и о похищенных людях можно спокойно забыть. А вот у меня в душе спокойствия от чего — то не наблюдается. Переживаю, несмотря на то, что ни с кем из находящихся в данный момент в ящиках на борту парохода не знаком лично. Бежать в таможенную службу и требовать задержки судна до понедельника? А где гарантии, что таможенники не снюхались с контрабандистами? Меня примут, вежливо выслушают, попросят проводить на подозрительный борт, где попытаются вместе с его командой избавиться от опасного свидетеля. Возможен ли такой вариант? К бабке — гадалке не ходи, это будет наиболее вероятный исход моего контакта с местными законниками. А вот если обезвредить команду корабля, освободить узников и поднять шухер на всю Пальму, вот тогда от меня не отмахнутся.
Дождался наступления темного времени суток. Ну не совсем темного. С заходом Соли жизнь в порту не останавливалась ни на минуту, погрузочно — разгрузочные площадки и обслуживаемые суда ярко освещены плавающими в воздухе магическими светильниками. При этом стоящие у причалов корабли имели достаточно яркое освещение лишь у трапов, наверное, для того, чтобы возвращающиеся из города члены команд смогли попасть на свое судно, и не грохнуться за борт. Верхние палубы были освещены значительно скромнее — незачем выбрасывать деньги на ветер, коль никаких работ там не ведется. Скинул официальный костюм и облачился в специально приобретенный для тренировок эластичный костюм черного цвета. Опоясался широким кожаным поясом. На голову повязал черную бандану. Стильные штиблеты заменил на шнурованные ботинки с высокими берцами. На руки натянул кожаные перчатки с отрезанными пальцами. Лицо и прочие открытые участки тела мазнул замешанной на женском креме для лица сажей. Огнестрельное оружие доставать не стал, лишь, на всякий случай, ножны с тесаком повесил на пояс. После означенных мероприятий осмотрелся как мог и скептически хмыкнул — не специализированный тактический костюм диверсанта с кучей полезных прибамбасов, но хоть что — то.
С помощью способности видеть и идентифицировать объекты через преграды, я все это время контролировал ситуацию на борту «Нимфы». В данный момент там находится двадцать один человек, включая барона, который, скорее всего, является хозяином парохода, а заодно организатором грязного бизнеса по нелегальному вывозу и продаже одаренных. Получается, на борту весь штатный состав команды для судов подобного класса: капитан, старпом и еще трое штурманов, старший механик с тремя мотористами, маг стихийник, кок с помощником, остальные восемь тел — члены палубной команды во главе с боцманом. Похоже, матросы тут не совсем простые. По их поведению во время сопровождения груза и специфической моторике несложно догадаться, что все они когда — то прошли специальную боевую подготовку диверсионной направленности. Егеря или пластуны по принятой здесь классификации бойцов спецназа.
 
Пользуясь темнотой, прокрался к одному из швартовочных канатов. Поскольку вся команда была в сборе, сходни были втянуты на борт судна. На верхней палубе я зафиксировал всего лишь двух наблюдателей. Один сидел на корме, другой на баке. Тот что дежурил на корме откровенно кемарил на боевом посту. Второй дымил папироской, судя по доносившемуся до моего носа запаху, там был вовсе не табак, а нечто более забористое. Вахтенный штурман дрых в кресле на мостике. Бо̀льшая часть судовой команды отсыпалась перед предстоящей ночной вахтой. Кок резался в карты в кают — компании с командой механиков, его помощник на камбузе драил котлы и мыл посуду после ужина. Двое матросов наблюдали за игрой. Усатый брюнет о чем — то беседовал со шкипером в капитанской каюте под бутылочку спиртного. Старпом также находился в своей каюте и что — то записывал в толстенной тетради в твердом переплете. Никаких авральных работ перед выходом в рейс, сплошная раслабуха. Именно то, что в данный момент мне на руку.