Враг народа. Академия красных магов (СИ)

— А вторая часть ее фамилии откуда? — тихо спросил я, отворачиваясь.
— От матери, — так же тихо отозвался друг. — Та то ли испанка, то ли итальянка. Говорят, она видит прошлое и может предсказывать будущее…
— Это слухи, — еле слышно вмешалась Роза, — никто такого не может…
— Третья парта, — Маргарита махнула стилетом в нашу сторону, — может, вам чуток языки укоротить?
Голицын в соседнем ряду едко усмехнулся, но не вякнул ни слова, видимо, опасаясь, что за компанию укоротят и ему. Никто теперь даже не сомневался, что она вполне на такое способна. Вот только не факт, что вторая близняшка потом вернет все обратно. Вероника, которая все это время мило улыбалась, оружием не размахивала, колких реплик не вставляла, но и не останавливала их — представляя странную смесь из добродушия и равнодушия.
— А теперь поднимите руки, — она неспешно оглядела нашу группу, — кто имеет дар к целительству.
Несколько человек подняли руки в воздух, включая все еще красную Беллу.
— Ну хорошо хоть парочка колдунов среди вас есть, — с усмешкой заметила Маргарита. — А то бывают совсем бесполезные группы…
Студенты вокруг сидели молча, будто ничего не замечая. Меня же слово “колдун” каждый раз резало по уху, почти как ее стилет ладонь. Как только ребята опустили руки, я вскинул свою, собираясь задать вопрос.
— Да спрашивай так, — по-хозяйски откинувшись на стуле, бросила Маргарита, — мы же не на магтеории. Тут без педантизма…
Ага, тут просто язык отрежут если что.
— А почему вы называете магов колдунами? — уточнил я.
— А почему, — ехидно отозвалась черноволосая красотка, — ты носишь эти значки на груди?
— Потому что нравится, — ответил я.
— Вот и мы так же, — ее губы растянула усмешка. — А вообще не каждый маг — колдун. Колдун — это специалист по темным и светлым искусствам. Вот возьмем, к примеру, стихийников, — небрежно, словно говорила о домашних мышах, произнесла она. — Стихия это не искусство, это как лампочку включить. Подумаешь, пламя пустили, что в этом такого?.. Подлинное искусство — работа с живой материей. Не каждый маг — это колдун, — наставительно подытожила красавица, — но каждый колдун — это маг с большой буквы…
Ее светловолосая сестра согласно кивнула.
— Маги воды тут, кстати, есть? — Маргарита лениво взглянула на лужу вина на полу.
Несколько рук не слишком уверенно поднялись в воздух.
— Ну вот и отлично. Не люблю убирать. Давай ты, — выбрала она паренька со второй парты таким тоном, будто давала работу уборщику.
Следом стилет, который, похоже, заменял ей указку, показал на стоящее в углу кабинета небольшое ведро. Встав с места, паренек приблизился к луже, вскинул руку, и, словно повинуясь его движениям, красные капли взмыли в воздух и дружно полетели в ведро.
— Что толку пускать огонь или воду? — вновь заговорила Маргарита, следя за плывущим по кабинету вином. — Водопроводный кран или газовая горелка справятся с этим примерно так же. Стихийника везде можно заменить…
— Ну а для боя? — мгновенно подал голос Голицын. — Стихийники же незаменимы в бою!
— Да неужели? — усмехнулась она. — Тупые машины, предназначенные только бить и убивать. На поле боя уже давно правит техника: танки, бронепоезда, самолеты… Люди уже научились летать, а маги — еще нет. Стихийника везде можно заменить, — уверенно повторила она. — А вот чтобы пользоваться нашей магией, нужно включать голову. Нас прогрессом не заменишь…
Ее колкий взгляд внезапно остановился на мне.
— А вы, менталисты, — серебряное лезвие качнулось в мою сторону, — сильно не обольщайтесь. С вами, конечно, все носятся, но не забывайте, что вы тоже люди, как и все. И в случае опасности вы придете к нам, а не мы к вам. Иллюзией не ранить и не вылечить, — чуть высокомерно добавила она.
— Однако иллюзией можно свести с ума, — возразил я.
— Хочешь, — прищурилась она, — посоревнуемся, кто сведет с ума быстрее: ты меня или я тебя?..
Что-то мне не хотелось. Остаток занятия мы записывали научное определение жизненной силы от Вероники и слушали разглагольствования Маргариты на тему превосходства колдунов над всеми остальными магами.
 
После занятий и обеда в назначенное время студенты, которых пригласили, гордо отправились по собраниям орденов. Те же, кого не позвали, с завистью и грустью проводили их глазами. Пожелав нам удачи, Роза свернула к пристройке главного корпуса, где располагалась основная лаборатория Элементаля. Мы же с Генкой вышли на улицу. Спортзалы, в которых проводили собрания Королевство и Спарта, находились с разных сторон парка — двое этих орденов словно пытались максимально удалиться друг от друга. На развилке песчаная тропинка раздвоилась, вынуждая выбирать — причем не только направление. Переглянувшись, будто без слов повторяя наш план, мы быстрым шагом направились сначала в Спарту, чтобы сообщить ее мастеру, что получили его вчерашнее послание, и донести свое.
За одним из зеленых поворотов нас неожиданно нагнал Зорин Валентин.
— Вы в Спарту? — спросил одногруппник.
Я молча кивнул.
— Вступить, — уточнил он, — или…
— Или, — усмехнулся я.
Генка с любопытством поглядывал на него, ожидая продолжения.
— С вами можно? — серьезно спросил Зорин. — Тоже хочу вернуть.
Засунув руку в карман, он вытащил оттуда желтый конверт с большой красной “С”. Надо же, не знал, что его тоже туда позвали. Хотя откуда мне знать — он же вообще ни с кем в группе не общался.
— Почему нет, — отозвался я. — Только это может для нас не очень хорошо закончиться.
— Для меня все рано или поздно так закончится, — Зорин затолкал конверт обратно в карман.
— А ты пессимист, — заметил Генка.
— Реалист, — без улыбки поправил он.
Уже втроем мы зашагали по желтой песчаной дорожке — мимо кустов и деревьев, мраморных статуй и изящных беседок, время от времени попадающихся на пути. Друг шел с одной стороны от меня, а одногруппник — с другой. Худой бледный, но с гордой осанкой и высоко поднятой головой, на первый взгляд он мог даже показаться надменным. Однако, если присмотреться, в нем не было ни заносчивости, ни высокомерия, ни гордыни — в его глазах сквозили лишь безразличие ко всему и усталость, словно он уже ничего не ждал, ни о чем не мечтал и ни на что не наделся. Хорошо хоть, бесцветных волн отчаяния, которые я уже не раз замечал вокруг него, сейчас не наблюдалось.
— А почему ты не хочешь к ним? — спросил я, огибая очередной зеленый куст.
— Для них я такой же трофей, как и ты, — отозвался одногруппник, продолжая удивлять нас непривычной разговорчивостью. — Только ты ценный, а я статусный.
— Ну а я вообще имущество, — хохотнул Генка, — как домашний комод!..
Вскоре среди зелени замаячили деревянные стены огромного — раза в два больше, чем наш — спортзала, этакой штаб-квартиры Спарты. О чем свидетельствовала большая витая красная “С” над входом — точь-в-точь как на наших конвертах.
— Раз уж ты с нами, — я повернулся к Зорину, — буду очень благодарен, если ты нам немного поможешь.
На долю мгновения в его затянутых безразличием глазах пронеслось что-то вроде изумления.
— Что надо делать? — спокойно после паузы спросил он.
— Делать ничего не надо, — ответил я. — Просто говорить.
— О чем?
— По ситуации.
Я едва не добавил “как ты умеешь”. А умел он, как я уже пару раз видел на занятиях, бесить окружающих не хуже меня — причем даже не особо стараясь.
До спортзала оставалось с десяток шагов. Сквозь окна было видно, что там уже набилась толпа, из приоткрытой двери доносился голос мастера Спарты, что-то громко и весьма бодро вещающего. Хоть мы и шли быстро, похоже, собрание уже началось. Так даже лучше — значит, внутри уже все.
 
— Если что, отбиться сможешь? — я снова повернулся к Зорину.
— Вряд ли, — ответил он. — Но вот убить кого-нибудь запросто.
— Что-то мне не нравится твое чувство юмора, — Генка покосился на него.