Горчаков. Пенталогия (СИ)

Когда до двери оставалось буквально несколько шагов, навстречу мне выскочил еще один. Невысокий худой мужчина лет двадцати пяти-тридцати. Одаренный — и, пожалуй, даже чуть посильнее меня. Если не по потенциалу магического класса то формально — уж точно. Он не стал тратить времени на болтовню или возню с оружием, а сразу залепил в меня Булавой.
И застыл, разинув рот. Боевое заклятье, способное переломать человеку все ребра, не причинило мне никакого вреда. Не громыхнуло о Щит, не пролетело мимо — просто исчезло.
Да, такое удивляет. Особенно в самый первый раз.
— Что, не работает твоя магия? — участливо поинтересовался я.
И пробил Одаренному в челюсть. Трофейная «глушилка» не только отменно работала, но и оказалась достаточно увесистой. Не хуже свинчатки — мужик свалился, как подкошенный. А я разнес дверь в щепки Булавой и вошел в дом.
По странной иронии судьбы — там же, где не так давно держал оборону, защищая ее сиятельство от наемников.
В гостиной меня уже ждали. Стоило мне войти, на меня тут же уставились несколько стволов сразу… но стрелять не спешили.
Узнали. Не то, чтобы я за последнее время успел стать в доме Воронцовых желанным гостем, но кое-кто здесь видел меня явно не впервые. Я даже вспомнил имя охранника — Семен. Если бы я не приказал Воронцовой подлатать его магией, он вряд ли вообще остался бы в живых в тот день. Или умер бы не лестнице, истекая кровью, или сгорел бы заживо, когда в окна полетели огненные заклятья и бутылки с зажигательной смесью…
Хотя — при определенных обстоятельствах Семена вполне могли и пощадить. Чтобы было, кому рассказать, как именно и за что мой слетевший с катушек дедуля казнил княгиню Воронцову.
— Признал? — поинтересовался я, на всякий случай прикрываясь Щитом.
— Признать-то признал, ваше благородие. — Семен убрал палец со спускового крючка — видимо, чтобы ненароком не пальнуть — но винтовку так и не опустил. — Да только…
— Раз признал — тогда уйди с дороги, — отрезал я. — Разговор у меня к княгине есть.
— А что за?..
— Виновата она передо мной. А чем — тебе знать не положено. — Я сложил пальцы вместе, заряжая Серп. — Уйди. Третий раз просить не буду.
Несколько мгновений на простом лице Семена отражалась напряженная умственная работа. Долг требовал любой ценой встать у меня на пути. Пусть не убить — на это могло и не хватить силенок — но хотя бы мужественно развалиться надвое, получив в живот Серп. Продержаться хоть несколько секунд, дождаться подкрепления…
Пожалуй, будь на моем месте кто-то другой, Семен все-таки бы выстрелил. Вряд ли охранникам по рангу вообще полагалось знать, что княгиня не далее как сегодня утром назвала меня своим господином и поклялась в верности — но о чем-то подобном здесь наверняка догадывался каждый.
И если уж я пришел — значит, пришел не просто так. И за каждый выстрел по моей драгоценной персоне непременно спросят… И, пожалуй, спросят даже больше, чем за трусость.
— Как пожелаете… ваше сиятельство. — Семен медленно опустил винтовку на пол. — Вы можете пообещать, что не навредите княгине?
Что-то в его голосе показалось странным. Какая-то незначительная мелочь, на которую я в любой другой день и вовсе не обратил бы внимания. Но сейчас все мои чувства были взвинчены до предела, и я почувствовал в самых обычных словах какую-то особенную тревогу… личную.
Похоже, сиятельную княгиню и простого охранника связывали не только отношения слуги и господина. Но меня это интересовало мало.
— Ее сиятельство провинилась передо мной. — Я развеял боевую магию. — И должна ответить. Но я не убиваю женщин.
Во всяком случае, пока не приходилось.
Семен ничего не ответил, и я зашагал к лестнице. Меньше всего на свете мне сейчас хотелось поворачиваться спиной к людям, трое из которых еще сжимали в побелевших от напряжения руках винтовки — но другого выхода не было. Если хоть кто-то из них усомнится, что я пришел чинить расправу, имея на то основания…
Кому-то очень крупно не повезет.
Я поднимался по лестнице, стараясь как можно громче грохотать ботинками по ступеням. Ее сиятельство наверняка уже давно отошла ко сну, а я «захватил» ее цитадель без единого выстрела. Не то, чтобы в мои планы входило дать ей как следует подготовиться к моему визиту, но не вытаскивать же бедную женщину из постели за волосы…
 
Впрочем, провозись я с охраной чуть меньше — так бы и случилось.
— Что вы себе позволяете, князь?! Это… неслыханно!
Воронцова встретила меня буквально на пороге собственной комнаты. Личные покои княгини уже давно отремонтировали — да так, что от августовского разгрома не осталось и следа. А вот хозяйка на этот раз оказалась чуть ли не в неглиже, разом утратив весь аристократический лоск.
Но не привлекательность.
Чуть растрепанные после сна волосы и короткий шелковый халат, наспех накинутый поверх ночной рубашки, смотрелся уж точно не менее эффектно, чем алое платье. А косметика… пожалуй, Воронцова в ней и вовсе не нуждалась. Природные данные и родовая магия позволяли ей оставаться красоткой даже сейчас.
А испуганные и чуть опухшие от сна глаза даже придавали княгине какую-то беззащитную привлекательность, хрупкость — несмотря на более чем роскошные формы. Я на мгновение даже подумал, что провинившегося вассала можно наказать… весьма занятным способом.
Отставить, Горчаков. Такое ей, вероятно, даже понравится. А роль строгого владыки следует играть до конца — и без эротических импровизаций… Не обращая внимания на все соблазны — пусть даже те сами будто норовят выпрыгнуть из-под ночной рубашки.
Воронцова проснулась минуту или две назад. Но и этого времени ей хватило, чтобы сориентироваться. Уж не знаю, в чем и насколько ее сиятельство ожидала увидеть именно меня, но явно продумала и роль, которую будет играть — и сценический костюм.
— Как вы смеете?.. — театрально прошептала она, поправляя халат — но так, что он почему-то вдруг стал скрывать еще меньше. — Я не…
— Не вам здесь задавать вопросы, княгиня.
Я не стал повышать голос — вместо этого на мгновение освободил свой Дар, позволив ему выпустить всю сырую мощь неатестованного пятого магического класса. Во все стороны от меня разошлась волна энергии — невидимая, но вполне осязаемая.
До деда мне было, конечно, далеко, но все равно получилось весьма эффектно: дверь за моей спиной с оглушительным грохотом захлопнулась сама собой, по покоям княгини пронесся могучий порыв ветра. Занавески на окнах встрепенулись, столик пошатнулся, сбрасывая на пол вазу с цветами. И даже тяжеленный кожаный диван — во всяком случае, мне так показалось — со скрипом сдвинулся по полу на сантиметр или два.
Сама Воронцова едва устояла: отступила на пару шагов, будто я толкнул ее в грудь и запоздало подняла Щит. Ничуть меня не испугавший — с нашей прошлой встречи мы уже сравнялись по силе Дара, а практики в боевой магии у меня в последнее время было уж точно побольше.
И я пришел сюда с тузом в рукаве.
Когда Воронцова замахнулась, чтобы влепить мне Булаву вместо пощечины, я вдавил кнопку на трофейном цилиндрике из латуни. И с искренним удовольствием увидел в глазах княгини страх.
Нет, даже не страх — ужас. Ритуал оммажа связал нас и наших потомков — в каком-то смысле даже крепче, чем связывает кровное родство. Утром я держал всю ее родовую силу в кулаке — но лишь мгновение. Никакая вассальная клятва не дала бы мне такой власти.
Но сейчас Воронцовой казалось, что я одной лишь своей волей полностью лишил ее Дара. И если уж эту напугало меня — можно было только догадываться, что почувствовала аристократка, прожившая со своей магией долгие годы.
Для Воронцовой владеть родовой силой было так же естественно и необходимо, как дышать. Магия защищала ее, подтверждала высший в обществе статус, давала власть, о которой не могли мечтать простые смертные — даже обладающие богатством или наделенные волей государыни Императрицы громким титулом.
И — что куда важнее — магия и Источник рода уже долгие годы питала саму княгиню. Поддерживала неумолимо дряхлеющее от прожитых лет тело. Пусть не поворачивала время вспять — но замедляла, почти останавливала, сохраняя красоту.