Горчаков. Пенталогия (СИ)
Конечно, Иван и не думал от меня отказываться… но все-таки между нами появился некоторый холодок. Да и как иначе: слишком уж велика пропасть между титулованным дворянином, вторым наследником рода — и уже немолодым унтером, для которого пределом мечтаний были штабс-капитанские погоны и перевод в гвардейский полк. В каком-то смысле мне даже пришлось доказывать, что я все тот же сугубец Сашка, которого дозволяется гонять, как положен — без особых последствий. Иван и раньше никогда не позволял себе лишнего, а теперь и вовсе принялся… нет, не сторониться меня — но все-таки осторожничать.
А еще — иногда будто сам себе напоминал, что стал «дядькой» не самого просто юнкера в роте первого курса.
— Князь не сломается. — Я поднялся на ноги и бесцеремонно отобрал у Ивана собственную винтовку. — И желает реванша.
Занимались мы чуть ли не каждый день — с тех самых пор, как мы с однокашниками отлупили Куракина и его прихлебателей. Иван некоторое время пространно рассуждал о моральном облике юнкера, недопустимом поведении и о том, как я своими поступками бросаю тень на «дядькины седины». Но в конце с хитрющей улыбкой заявил, что если уж я собираюсь заниматься рукоприкладством — то непременно должен делать это с присущей пехотному офицеру сноровкой.
Наверное, он просто хотел занять «племянника» чем-то вместо бестолкового цука, который с приближением присяги принимал поистине вселенские масштабы. А заодно и защитить меня от Куракина.
Или Куракина — от меня.
— Реванш так реванш, — усмехнулся Иван, отступая на шаг. — Нападай.
Я чуть отошел, будто собираясь взять разбег — и снова напал на безоружного «дядьку», начиная простой атакующий прием: в живот, заводя чуть снизу. Как и учил сам Иван — сильно, но осторожно, прицельно, чтобы не сломать тонкую иглу штыка об ребра или не попасть в некстати подставленную руку.
Но в последний момент дернулся назад. И вместо того, чтобы снова нарваться на выверенную защиту и остаться без винтовки, просто убрал ее в сторону. Потом сам сместился чуть влево и залепил Ивану ботинком сбоку под переднюю ногу. Такого он явно не ожидал — и тут же взмахнул руками, теряя равновесия. Свалить здоровяка одним ударом сил все-таки не хватило — но вторым я уверенно отправил его на пол.
Доски хрустнули так, что услышали все три курса — и это при том, что в такой час мы с Иваном в зале для спортивных занятий остались только вдвоем.
— Дядька повержен, — констатировал я. — Племянник торжествует.
— Да ну тебя… — Иван смахнул в сторону нацеленный ему в горло тупой тренировочный штук. — Паскудство какое… Кто тебя такому научил?
— Да так… — уклончиво ответил я. — Еще — или мыться пойдем?
— Мыться. — Иван с кряхтением уселся. — Всю спину старому отбил.
— Ну… зато при деле. — Я пожал плечами. — Может, все-таки расскажешь, от чего меня прячешь? Уже третью неделю, между прочим.
Иван промолчал — но по его взгляду я сразу понял, что попал в цель: «дядька» действительно узурпировал мое свободное время. Все, до последней минуты — и неизменно оказывался подле моей персоны всякий раз, как только я покидал класс или место, где отбывал наряд.
Совпадение? Не думаю.
— Служба такая, — сердито огрызнулся Иван. — У тебя — своя, а у меня — вот такая. Воспитывать тебя, сугу…
— Дядька Ваня, ты меня за дурака то не держи. — Я протянул ему руку, помогая подняться. — Как курица с яйцом носишься. Или тебе мой дедушка втихаря приплачивает, чтобы ты мне заместо охраны был?
Такая мысль у меня и правда проскакивала — но не задержалась надолго: если уж дед брался за какой-то вопрос, то всегда решал основательно. И наверняка предпочел кого-то понадежнее, чем не наделенного Даром унтера из полка.
— Обижаешь. — Иван отряхнулся. — Просто приглядываю за тобой, сугубым, чтобы не влез, куда не надо.
— А ты откуда знаешь, куда мне надо — а куда нет? — буркнул я. — Да и какая разница? Тебе все равно по весне в полк подпоручиком возвращаться, а я тут останусь. И Куракин тоже.
— Ну и что? — Иван поморщился — будто от зубной боли. — Разберешься как-нибудь.
— Я-то разберусь, — отозвался я. — Только как — пока непонятно. И пока ты не расскажешь — понятнее не станет.
Иван явно знал куда больше, чем говорил, и я собирался понемногу выдавить из него все до капли. И не только оттого, что это наверняка заинтересовало бы Багратиона — а потому, что я и сам собирался навести порядок на всех трех курсах… если уж с этим не справились ни старшие, ни даже начальство.
— А тебе оно надо — понимать? — Голос Ивана вдруг зазвучал почти злобно. — Тебя все равно не тронут, побоятся. Оттарабанишь свои три курса — и в Академию пойдешь. Или в гвардейский полк подпоручиком… Или вообще в запас уволишься! Кто вас, князей, разберет?..
— Ты чего кипятишься? — поинтересовался я. — Раз спрашиваю — значит, надо. Все равно ж узнаю… только как бы поздно не оказалось.
— И то верно. — Иван огляделся по сторонам и почему-то заговорил тише, хоть в зале больше никого и не было. — Понимаешь, они же и ко мне подходили, и к Гришке Подольскому… и к другим.
— Кто — они? — уточнил я. — И чего хотели?
— Да хоть Куракин этот твой. — Иван махнул рукой. — Хотя и до него бывали. Но простые, не княжеского рода. Раньше-то то мы их быстро к ногтю прижимали — пикнуть не успевали. А хотели… да черт их разберет, чего хотели.
— Что, даже не спросил? — усмехнулся я.
— Да больно надо. — Иван сдвинул брови. — Падаль всякую слушать. Я всякую тварь нутром чую. Они уже тогда молодых гоняли. И не по традициям, а совсем берега потеряли. А когда в полки повыходили — вообще беда… Всякого я наслушался.
— Это какого?
— Да так. — Иван еще больше понизил голос. — Говорят, с командиром полка в Киеве они крепко закусились. Так оно и вышло — насмерть. Убили его в том году на учениях. Случайно.
— Случайно?!
— А это ты уж сам думай, — вздохнул Иван. — Мое дело тут маленькое. В полк бы только вернулся… И хорошо бы там все по-старому было.
— А если нет? — Я неторопливо зашагал к двери. — Если не по-старому?
— Не знаю! — взорвался Иван. — Чего ты ко мне вообще пристал? Как банный лист прям.
— Соображаю. — Я на мгновение задумался. — Тебе ведь не обязательно возвращаться в полк. Ты можешь служить… моей семье.
Я едва не сказал «мне» — но такое уж точно было бы несколько… некорректно. Хотя сама идея казалась неплохой — наверняка Иван и Андрей Георгиевич бы поладили.
— Охранять родовое гнездо, заводы и пароходы? — Иван криво ухмыльнулся. — В будке штаны протирать и деревенских гонять, чтобы не воровали? Спасибо, конечно, ваше сиятельство, но не про мою честь. Настоящая армейская служба нужна — мне без нее никак.
— Ну… Заставлять не буду. Но ты все-таки подумай при случае, — вздохнул я. — Что-то мне кажется — служба выйдет похлеще армейской.
Глава 12
— Умничка какая… — проговорил я, крутя головой по сторонам. — Ум-нич-ка.
Помещение под мастерскую Настасья выбрала правильное. Просторное, светлое — даже без явно свежих ламп под потолком — и, что самое приятное, удобно расположенное… Относительно удобно — в Волынкиной деревне сразу за Екатерингофом. Такси везло меня от училища недолго, минут двадцать, а вот с поиском самого дома с мудреным адресом пришлось повозиться. Я даже сдуру едва не забрел в какой-то кабак, но вовремя сообразил. Местные — молодые мужики в грязно-серых спецовках — проводили меня мутным и недобрым взглядом, но сказать, конечно же, ничего не сказали. Но я и без слов понял, что парню в юнкерской форме здесь не рады.
Настасья говорила: в Волынкиной деревне жили в основном работяги. Не самое спокойное место, особенно по вечерам — зато и аренда недорогая. Вокруг без труда найдется пара-тройка человек с прямыми руками… да и Путиловский завод буквально за углом — всегда можно наведаться и отыскать нужный станок.
Впрочем, кое-какими Настасья уже обзавелась и сама: у стены я разглядел видавший виды токарник, да и под брезентом около входа вряд ли скрывалось что-то другое. Мастерская оживала — и уже вовсю работала. Я насчитал всего троих механиков, хотя милостиво разрешил хозяйке нанять вдвое больше.