Приключения тюремного лекаря (СИ)

Но и совпадений было слишком много. Получила своё объяснение и необыкновенная стойкость пленника в лаконской тюрьме, и неуязвимость перед ядами, и незаживающие раны от кандалов, и даже происхождение вполне укладывалось в канву: чем ещё и заниматься драконьим потомкам, как не присматривать за сокровищами?.. Любовь принцессы, решившейся ради Сигверта нарушить волю отца, тоже становилась понятной — угадала породу каким-то неведомым чутьём. И Март угадал. Или нет?..
Живо вспомнилось, как лаконский стратег едва не убил пленника за доспех и как он привязался к солнечному мечу. Какая муха укусила тогда Варриона, что он решил казнить обманщика непременно этим клинком? Пошёл тогда в оружейную, будто на зов, и оттого потерял пленника, затем крепость, а после и жизнь. Кто знает, не сгубит ли солнечный меч своего хозяина и на этот раз?.. Кто знает, с чем они встретятся завтра на землях, где, по слухам, живо древнее колдовство?..
Табак давно прогорел, и Март выколотил трубку о бревно. Аккуратно, не оставив в чашечке ни пылинки. Запахнул плотнее плащ: от воды вдруг потянуло ледяным холодом. Что бы ни произошло завтра на Тёмных землях, он, Март, тоже будет там.
* * *
Утро перед Великой ночью выдалось таким тёмным и хмурым, будто солнце и вправду забыло вернуться в мир. Над головой всё так же висели тяжёлые тучи, на пустошь падали редкие снежинки, и воздух, казалось, застыл от холода и тоски.
В лагере царило молчаливое оживление. Кто-то в сотый раз осматривал мечи и топоры, кто-то проверял щиты, кто-то суетился на берегу у кораблей — не тащить же полсотни человек вброд, кто-нибудь обязательно сыграет в ледяную воду. Март собрался с вечера: отложил в мешок инструменты, кое-какие настойки и укрепляющий сбор — хотя кто знает, удастся ли там достать кипятка для заварки. Сигверт, по обыкновению, отправился перед сражением купаться, и Марта передёргивало при одной мысли об обледенелом береге. Кунгу же всё было нипочём — и ледяная вода, и стылый воздух, и снег, таявший под босыми ногами. Наконец он скрылся в палатке, куда Март велел загодя принести светильников и нагретых в костре камней. Один из верингов тронул лекаря за рукав:
— Сигверт хотел поговорить с тобой, когда выйдет. Не уходи далеко.
Март поднялся: ни к чему было тянуть с разговором.
В палатке было тепло. Март сел у входа, пока Сигверт вытирался и одевался. Как завороженный, следил, как пламя отражается в каплях воды, стекающих по телу ручейками расплавленного металла. Он знал на этом теле каждую метку, каждый шрам. На тот, что был рваной полосой на спине, едва хватило нитки, этот, пересекающий ключицу, пришлось несколько раз чистить и промывать маревником, а ожоги на рёбрах и плечах забрали почти весь запас целебной мази. Теперь на месте страшных ран остались едва заметные белые метки — бесспорно, лучшая работа Марта.
— Ты зря отказался идти в деревню, — сказал Сигверт, завязывая пояс. — Ты плохо переносишь здешний климат. Мёрзнешь, прячешься от сумерек.
Март вздрогнул: он был уверен, что никто не заметил его слабости. Даже Лейв списывал ежедневные отлучки лекаря на желание побыть в одиночестве.
— Ты ничем мне не обязан, и я не вправе требовать от тебя участия в сегодняшнем походе. Оставайся в лагере и, если мы не вернёмся, постарайся добраться до столицы.
Голос Сигверта звучал ровно, будто у вельможи, беседующего с гостем. Март смотрел, как кунг расправил складки на нижней рубахе без рукавов и потянулся за доспехом. В свете свечей чешуя заиграла золотом. У чудесной брони всё-таки был шов — спереди, и Сигверт аккуратно затягивал кожаные шнуры, скреплявшие доспех в единое целое.
— Ты сомневаешься, — продолжал Сигверт. — Повторю: ты ничем мне не обязан, не давал клятву верности, и…
— И не дам, — прервал его Март. — Не тебе решать, куда мне идти. Я принял решение ещё в Лаконике. Ты правда думаешь, что я отступлюсь?
Сигверт застегнул доспех до верха, неожиданно улыбнулся и опустился на колени рядом с Мартом.
— Ты испытывал меня при первой нашей встрече в Силлионе, и я не смог отказать себе в удовольствии сделать то же. Раз так, то смотри, как расстёгивается мой доспех. Вот здесь, у ворота.
 
Март легко нащупал потайную застёжку с внутренней стороны, успев удивиться мягкости материала — и не поймёшь сразу, где подкладка, а где живое тело. Ворот разошёлся, показалась шнуровка, Март легко разобрался с узлами и распустил два верхних.
— Теперь хоть буду знать, что меня в нём не похоронят, — улыбнулся Сигверт, застёгиваясь. — Слишком долго он лежал в сокровищнице, чтобы скучать ещё и в могиле. Веринги почему-то не в состоянии нашарить потайной замок, руки, что ли, не те… Когда пойдём по тому берегу, держись сразу за мной и поглядывай на остальных. Тёмные земли — странные места…
— Ты сто раз это говорил, — буркнул Март. — Скоро выходим-то?
— До отлива успеем, — пожал плечами кунг.
До отлива успели: вода в проливе ещё не начала свой бег в море, когда «Золотой змей», лениво опуская в воду вёсла, поплыл вдоль бледных скал. Сигверт стоял на руле, и по его лицу было невозможно понять, волнуется ли он перед сражением. Но Март знал. Веринги скрывали от кунга, что знают легенду о змеях, кунг скрывал от верингов, что не по праву присвоил доспех и меч, только Март знал всё, и оттого на душе было легко и спокойно.
Корабль причалил к скалистому выступу. Закрепили верёвки, перекинули сходни, воины загремели мечами и щитами. Март спрыгнул на землю в числе первых. Тёмные земли поднимались отвесными, неприступными скалами, и лекарь не сразу приметил тропинку, вьющуюся по склону. Он поискал глазами кунга; тот стоял у него за спиной, у края уступа и оглядывал скалы с тем же непроницаемым лицом.
— С того берега казалось попроще, да? — негромко спросил Март.
— Держись меня, — ответил Сигверт после паузы. — Все готовы? Идём!
Тропа оказалась узкой. Шли друг за другом. Кунг был прав: на такой тропе можно сладить со сколь угодно многочисленным войском. Март шагал за ним след в след и странным образом чувствовал воинов за своей спиной как единое целое, частью которого был и он сам. Пусть катятся во тьму все знаки и пророчества! Они победят. А если нет — не стоит возвращаться назад.
Очертания хребта дрогнули и слились с бледными тучами. Снег повалил крупными хлопьями, окончательно стирая границы между небом и землёй. На Тёмные земли опускались сумерки.
  
Глава девятая, в которой чудесный доспех проверяют на прочность
 
Нарранморский замок — сердце Тёмных земель — лежал в какой-то паре часов пешего хода от берега. Тропа перевалила хребет, откуда рукой можно было достать сырые серые облака, и повела войско вниз. Справа вздымались бледные стены, по левую руку открывались мертвые русла рек и погребённые под обвалами долины. Как не похожи были эти горы на те, что соединяли Империю и Силлион!
Внизу заплясали отблески — факелы, не иначе. Март удивился, как быстро они достигли замка, но за очередным валуном открылось лишь болото: его ледяную гладь вздымали кочки, и над ними-то и парили огни странного зеленоватого цвета. Сколько ни вглядывался лекарь, он не смог разглядеть тех, кто держал факелы. Тянуло сыростью и запахом тления. Неужели на Тёмных Землях и вправду обитает колдовство? «Когда ветер с болот, голова идёт кругом и мерещится не пойми что», — говорил кунг о здешних местах. Что ж, глаза вполне могут подвести Марта, но сам Март не подведёт: не пойдёт на огни и не запросится в страхе назад. Сигверт оглянулся со странной заинтересованностью, встретился с вызывающим взглядом и одобрительно кивнул.
 
Клятые сумерки сгущались и размывали границы. В трещинах камней чудились лица, в очертаниях скал — фигуры исполинов. Сигверт оглядывался чаще, теперь не только на лекаря, но и на всё войско. Веринги шли молча, против обыкновения не перебрасываясь шутками и руганью. Март чувствовал их настороженность и решимость. С чем бы они ни встретились под стенами Нарранмора, никто не назовёт северных воинов трусами. Лучше уж полечь всем до единого и век бродить неупокоенными по этим безжизненным пустошам, тщетно пытаясь согреться у призрачных огней! Впереди темноту разгонял мертвенный свет, будто в долине укладывалась на ночлег луна.