Тайны Изнанки (СИ)

Следуя в машине до дома и на работу, туда и обратно, пристегиваясь ремнем безопасности, я добавил в это действие новый смысл: напади на мой автомобиль Морсус и тряси его в воздухе, подняв с помощью магии, как игрушечный сувенирный снежный шар, я отделаюсь явно меньшими увечьями, если был бы не пристегнут. И двери я блокировал со всех сторон. Как дурак (но мысленно пытался разубеждать себя, что всё по делу) стал подкладывать во внутренний карман одежды карандаш как вариант магического артефакта. Помню, знаю, вызубрил одно из основных правил — не применять волшебство в мирах непосвященных, не-магов. Тем не менее рисковать, думаю, пришлось бы, настань такая ситуация (а лучше — не настань). Боже, это когда-нибудь пройдет, когда-то закончится?
Вероятно, всё прекратится только тогда, когда Континент избавится от злых сил. Мысль тем не менее оказалась неутешительной: даже если уничтожить одного Морсуса, известного в настоящий момент темного сильного волшебника, появится второй. Расплодились в Амараде и на территориях рядом эти, как их, нуары: выберут из своего числа нового лидера — и опять пойдет, поедет. Не имеет значения, куда наносить удар: в самую верхушку врагов нынешнего чародейского режима — выберут нового (при условии, что нуары не растеряются и не будут бестолково носиться без своего идейного вдохновителя и агитатора как курица с отрубленной головой по двору); разворотишь, как палкой муравейники, многочисленные отряды — их остатки рано или поздно соберутся вместе, организуются и вновь станут чинить перевороты.
В общем, в свете совсем не радужных прогнозов всё же приходилось надеяться только на лучшее: что крупные ячейки нуаров повяжут, Морсуса рано или поздно (лучше рано) поймают, я, как и многочисленные новоиспеченные маги, не будем участвовать в чародейской битве с ним и наконец-то, когда установится спокойствие, можно будет пройтись по улицам столицы Амарада и впитать в себя всю прелесть волшебства и реального параллельного мира.
А пока я, как обычно, тренировался и закреплял магические приемы, никуда не направляемый в целях помочь справиться с «неполадками» в магическом эфире. И наблюдал за Милианом.
Очень скоро выяснилось, что лишь меня одного отстранили от помощи бригаде магов, которые после короткого перерыва продолжили исследовать место выхода Жилы в нескольких километрах от столицы. Я стал свободным благодаря представленному мне элдеру Аркасу. Он был близок с Эйшем и Мией, он понимал и разделял боль Милиана, он догадывался и знал, что в Улло много лет живет месть, которая снедает его так же, как и нетерпение раз и навсегда покончить с убийцей его родных.
Когда через несколько дней я вновь оказался в доме Улло для тренировок, меня ждали две новости: первая — отныне тренировки переходят на новый уровень и инициированные будут в группах отрабатывать свои навыки и умения на городском игровом полигоне без своих Проводников, но с умелым профессиональным инструктором. Вторая новость — незаметно для Милиана Венди подсунула мне конверт с печаткой Совета элдеров, быстро прошептав, что это письмо дедушка не должен ни увидеть, ни прочесть, это лично для меня. Собственно, в этот час Улло дома не было: он ненадолго отправился в город по своим делам и наказал Венди ответственно проследить, чтобы я сел в карт, который отвезет меня на полигон для тренировок. Девочка, соблюдая все неписаные инструкции, данные Милианом, отнеслась к моим про́водам до полигона со всей серьезностью, несмотря на то, что у нее самой дела были не менее важные. Через пару дней ей возвращаться в школу, следовало собирать вещи и учебники, но она, чувствуя в себе небывалую ответственность, оставила свои сумки и рюкзаки раскрытыми, книги — несобранными, платья и обувь — неупакованными и даже проводила меня два квартала до перекрестка, где должен был остановиться карт. Венди с победоносным личиком вручила мне палочку-стилос, выданную Улло для моих тренировок, я благодарно пожал ей руку и забрался в карт, наполовину наполненный инициированными. В салоне я развернул конверт и прочитал записку от Аркаса.
 
Мне стало не по себе от ее содержания: оно очень волновало и призывало мобилизовать всю свою чародейско-гражданскую ответственность и бдительность, которые у меня имелись. Милиан изменился, писал мне элдер, очень заметно за последние дни: узнав и получив подтверждение об отрядах нуаров, он начал вести самостоятельные поиски этих вражеских элементов в надежде, что через них ему удастся напасть на четкий и явный след Морсуса, чтобы прикончить его. Венди вот-вот отправится обратно в школу, там ей опасность не грозит, а если с ним что-то случится, то пусть внучка будет далеко и не так сильно эмоционально примет на себя страшную боль от потери дедушки. Главное, чтобы в час трагедии она не находилась близко к нему. Аркас, рискуя, по собственной инициативе, ничего не говоря другим элдерам Совета, установил за Улло слежку: куда он идет, с кем говорит, что приобретает в надежде угадать и предупредить его шаги, связанные с уничтожением Морсуса. Было ясно, что Милиан хотел провернуть всё это опаснейшее предприятие в одиночку, без Совета и магической полиции, охраны и армии. Ни Улло сам, ни его друзья, ни Венди не знают, что за чародеем следят. И я не должен никому об этом говорить. После прочтения письмо следовало уничтожить. Когда карт остановился у ворот, ведущих к полигону, и его пассажиры вышли на воздух, волшебной искрой, выпущенной из палочки, я поджог письмо и растоптал упавшие тлеющие угольки в пыли и земле.
День тренировок на полигоне у меня не задался потому, что я думал об этом письме. Как я защищу Милиана, если нечасто оказываюсь в Амараде? Вдруг в новый раз моего появления здесь Улло будет поздно спасать? Кто может звать-впускать меня в волшебный мир, кроме Проводника, чтобы я при угрозе жизни Милиану мог очутиться на его земле и помочь? Так много вопросов, так мало ответов. Не оставаться же мне на долгие дни, недели и месяцы здесь, до тех пор, пока темного чародея не изничтожат, а Улло и Венди перестанет грозить опасность? Как итог первого тренировочного дня на открытом пространстве, еще и в условиях одолевавших меня непростых и тревожных мыслительных дум, у меня был худший результат. И так условия непростые: тут тебе и ветер мешает, и солнце слепит, и дождь может пойти — это ни разу не тренировка в закрытом домашнем помещении! — так еще и волнует письмо элдера. Поэтому первым делом, когда карт высадил меня за поворотом от дома Улло, я, отворив дверь заклинанием, как ошпаренный вбежал в гостиную и заозирался в поисках следов пребывания Милиана. Уже вечер, наступили сумерки. Дверь в комнату Милиана открыта, но свет там погашен и никого не было. В гостиной свет приглушен. Из-за приоткрытой двери в комнату Венди в дом падает яркая полоса света. Я постучался к девочке, но ответа не последовало. Тогда я робко заглянул к ней, надеясь не застать за чем-то личным.
Внучка Улло лежала на кровати на животе, отвернувшись от двери, и болтала ногами, положив на подушку книгу. Девочка едва заметно мотала головой, будто в такт музыке, звучащей в наушниках. Причем некие крупные мягкие клипсы, покрывающие половину ушных раковин, действительно могли сойти за местные беспроводные наушники. На полу у кровати стояли два незастегнутых рюкзака, но с уже собранными вещами. Я раскрыл дверь в комнату Венди шире и шагнул к девочке, встав перед ней у прикроватной тумбочки и молча глядя на нее. Девочка едва вздрогнула от моего неожиданного появления, села на кровати и уставилась на меня, сняв с одного уха резиновую клипсу.
— Ой, а вы давно вернулись?
— Нет, только что. Где твой дедушка?
— Сказал, что ненадолго зайдет к Ка́ни.
— К кому? — не понял я. Если это чье-то имя, то я ничего не знаю об этом человеке.
— Моя няня. Она со мной с самого раннего детства. Но она не любит, когда ее так называют — «няня», просит всегда обращаться по имени.
Ясно. Интересно, что за прошедшие месяцы о ней при мне даже не упоминали и я ее ни разу не видел: что лично, что на фото, которых, собственно, в доме Улло и не наблюдал. Видимо, всегда по совпадению обстоятельств прибывал в Амарад тогда, когда она не навещала Милиана с внучкой.