Между добром и злом (СИ)
***
Бенджамин догонял Крузану, его догоняли соратники в лице знакомой нам пятёрки. Все они миновали коридоры длинного дома, принадлежащего в прошлом Витаю. Паника росла над их головами, отовсюду слышались вопросы: «Что происходит?» И правда, что же собственно происходит? Отчего наставница вся алая от злости, с горящими углями в глазах и гневом в сжатых кулаках. Двери не становились для неё преградой, холопы и подавно. Одних она толкала выпуская злость, на других кричала всё по той же причине.
Наконец-то женщина обнаружила Марко, тот вёл интимную беседу с вдовой уединившись на скамьи в углу. Влетев в помещение точно шершень, Крузана встала перед бывшим авантюристом и прошипела сквозь зубы:
— Отбирать хлопцев у меня вздумал?
Не сможет читатель представить лицо женщины, если до этого ни разу не видел гневного лика вбирающего в себя всю злость мира. Казалось она сейчас лопнет от бушующих в ней эмоций.
— Прости? — всё так же сидя задал вопрос corvus, с надменным видом, будто бы вёл беседу с полоумной ворвавшейся к нему в дом.
— Ах ты дрянная мордофиля, наплёл Бенджамину всякой чепухи и теперь этот витун заявляется ко мне со словами: «Госпожа, быть может настал час…» — женщина обернулась, следующие слова были адресованы залитому краской смущения выходцу из дюн: — Не настал ещё час, не пришло время умирать дураком! Чего ты глядишь на этого маракушу?! Он вместо мамкиной титьки упражнялся с мечом, его растили для роли авантюриста. Сравнил мне тут! Поставил себя на его место. Бедненький, видите ли его ущемляют, не дают помереть спокойно!
Обступившие товарищи с непониманием в глазах смотрели то на Крузану, то на felisa. Каждый из них по-приятельски относился к нему, но никто не стал бы спорить с наставницей, не сейчас ни когда бы то ни было. Женщина была горяча, и увы свой пыл остужать не собиралась. Её можно сравнить с кузнечной наковальней, которая большую часть времени раскалена добела, то же следует сказать и о натуре наставницы.
— А-а-а, вот откуда дует ветер. Мне всё понятно. — Марко поднялся, с гримасой боли на лице выпрямил спину — Крузана, не устраивай злословий почём зря. Ещё после аудиенции с бывшим бароном мне всё стало ясно, всем всё стало ясно. У тебя нет детей, у тебя не будет детей и ты решила раздать роли встав во главе как гордая мать-одиночка. Что ж, баста, этому пора прекратится.
Лицо Крузаны от алого стало бледным, следом каким-то синеватым; женщины сокрушено шевелила губами, бегала взглядом желания найти соломинку, способную вытащить её из этой ситуации победительницей. Но Марко был прав, всё кончено, и всё тайное стало явью, пусть и не в совсем правильной интерпретации. Читатель помнит наше описания женщины, ещё в первых главах. Мы восхваляли её материнскую заботу находящую выход в излишнем навязывании своего мнения. И если Ина и Иосиф в силу возраста были не подвержены этим советам, упрёком, мукам совести за ошибки, то остальных это трогало в полной мере, в частности, да что же там — особенности! — Бенджамина.
Здесь следует порассуждать потому как тема это двоякая. Что такое мать? Многие ответят, что человек воспитавший его с пелёнок, кормящий грудью, засыпавший в обнимку с невинным созданием — вами, и всегда готовое помочь — это и есть мать. Однако мы не зря сказали «что», вместо «кто». Да, у Бенджамина не было родителей, всё племя — его семья. Быть может поэтому ему так трудно распознать это чувство, осознать что стал заложником опеки со стороны наставницы. Что она сделала для него? Всё. Что он сделал ради неё? Ничего. Кто был рядом в трудные минуты? Она. Кто был рядом с ней в тяжёлый час? Он даже не знал, был ли такой. Оберегать, защищать, стоять на страже души и тела существа — вот что такое любовь, и мать является её воплощением. Матерь — это любовь в первозданном виде, видение истины Адама. Мы искренне сочувствуем тем несчастным, кто не знавал этой любви, ибо материнское сердце вбирает в себя качества воина, готово защищать своё чадо. Этим чадом для Крузаны стал Бенджамин.
Женщина не проронила ни слова и ушла с низко опущенной головой, будто бы не веря своим ушам. Да, это была правда, Крузана бесплодна. Марко, стоит отдать ему должное, не использовал эту информацию в злых целях, лишь желал освободить Бенджамина от поддельных обязательств. Ведь он ничего не должен наставнице, но вместе с тем должен всё. Felis стоял неподвижно, точно статуя, сердце его сжимали тиски. Он ощущал себя предателем, плохим товарищем и ещё худшим учеником. В какой-то момент соратники разошлись, барон сопроводил вдову в покои и герой остался один на один со своими терзаниями. Это ночь стала роковой.
Старые болячки и новые дороги
Они встретились под взглядом луны. Наставница была хмура, но ничего не могло выдать в ней душевные терзания. Она принимала правоту Марко и всё-таки где-то в глубине души искала возражения. Не нашла.
Бенджамин, как ему казалось, подошёл тихо. Взгляд felisa, его уши, был опущены, плечи сутулились; он остановился позади женщины и не в силах вымолвить ни слова, стоял истуканом. Он искал слова способные заменить извинения, смягчить удар пришедшийся по наставнице, оправдать своё желание достичь большего. Не нашёл.
Так и стояли, молча, глядя на звёзды. Порою наступают моменты, когда слова становятся лишними. Они будто бы теряют свою значимость и становятся до омерзения противны. И напротив, тишина бывает полезна; она способствует размышлению, осознанию, разговору со своим Я и как следствия принятию решения. В такие моменты главным врагом становится совесть и лишь те, кто способен открыто признавать свою неправоту, способны не сокрушить, но договорится со своим врагом. Крузана приняла правду, Бенджамин нашёл слова.
— Вы были добры ко мне, дали возможность обучатся и позволяли сопровождать вас в этом путешествии. Знайте же, что я считаю вас истинным авантюристом, примером на который следует равняться. Возможно сир Курви хитрый, господин Ватрувий сильный, а барон Марко находчивый, но им никогда не сравнится с вами, потому что вы сердечная. Да, я восхищаюсь вашей простатой, я цени каждую секунду, потраченную на меня и будь вы моей матерью, я гордо заявил бы что счастлив!
Монолог Бенджамин прошёлся по всем фибрам души Крузаны, но об этом она не сказала, лишь вытерла предательскую слезу и задрав голову, тоном не терпящим возражений, произнесла:
— Я желаю получать корреспонденцию каждый первый день недели. Будь ты хоть в кратере вулкана, обязан известить наставницу о своём состоянии. Если письмо до меня не дойдёт, я буду считать тебя погибшим. Доброй дороги.
Сказать эти слова, да ещё и лишить их эмоций, стоило Крузане многого. Она спешила скрыться в сумраке, чтобы не оборачиваться к своему ученику, не слышать его слова и благодарности, ибо они были самым острым лезвием способным исполосовать сердце на мелкие кусочки. В сознании проносились картины ушедших дней и каждая из них была веским доводом, чтобы наперерез логике, отдавшись эмоциями, обернутся. Но женщина этого не сделала и вскоре темнота поглотила её силуэт.
Felis ощущал себя паршиво, его будто бы помиловали, но лишь сегодня, перенося дату казни. Да, прощания это своего рода казнь и каждая новая встреча несёт в себе щепотку этого будоражащего чувства. Если обратится к метафорам, то можно сказать что Бенджи только что рубанул палач, но топор его был затуплённый, причинивший боль, но не подаривший облегчения. Это походило на лечение, такое же противное но нужное, чтобы жить, двигаться дальше. И вот герой совершает шаг в будущее, а будет ли оно светлым, сказать невозможно.
***Ранним утром Бенджи навестил барона; он не спал всю ночь, по большей части осмысливая происходящее и по меньшей общаясь с соратниками. Мнения касательно поездки героя, разделились. Одни, в частности Соня и Клаус пытались отговорить felisa совершать столь опрометчивый шаг, но вторая группа, в лице Ины, Бэма и Ричи сумели перевесить чашу весов, одним простым фактом: «Ты должен».