Закон Уоффлинга (СИ)

И эта тень… Даже если это просто галлюцинация, стоит проверить.
 В голове будто зазвенел колокольчик, и Том вскочил с постели.
— Том, ты куда?! — Гарри обеспокоенно на него уставился, откинув одеяло.
— Я в библиотеку, — махнул рукой Том, осматривая комнату в поисках своей мантии.
— С ума сошёл?! — Гарри вскочил следом и вцепился в него двумя руками. — Сейчас три ночи, Том. Тебе нужно поспать. Тебе нельзя сейчас в библиотеку, она закрыта, понимаешь?
Том моргнул и уставился на часы: так и есть. Три часа ночи. И почему от кошмара он всегда просыпался в три?
— Ну же, Том, пойдём в постель, — мягко заворковал Гарри, оглаживая плечи Тома горячими ладонями. — Тебе нужен отдых. Тебе приснился кошмар из-за того, что ты слишком много работаешь и не расслабляешься, — и Гарри вдруг потянулся вперёд.
 Том ничего не успел сообразить, как его губы накрыли чужие.
Гарри нерешительно обвил его руками за шею и мягко, несмело целовал, словно боялся, что его оттолкнут и отругают.
Том судорожно выдохнул и резко прижал его к себе, углубляя поцелуй. Библиотека может подождать, не вламываться же ему туда посреди ночи, в самом деле. Гарри вдруг издал какой-то неясный звук, сильнее сжал руки на шее Тома и буквально запрыгнул на него. Том инстинктивно подхватил его под ягодицы, устраивая поудобнее и подталкивая обвить его ногами за пояс, что Гарри безропотно выполнил.
— Я не уйду, — прошептал он Гарри на ухо и поцеловал в шею. — Но мне нравится твоя решимость никуда меня не пускать.
Гарри поёрзал и сам его поцеловал, уже намного решительней, скользнул языком в его рот, слегка прикусил нижнюю губу, и это было намного более умело, чем в прошлый раз.
Намного.
Том резко отстранился, разрывая поцелуй, и впился яростным взглядом в его глаза.
— Ты научился целоваться, — прошипел он. Горячая, жгучая ненависть и ярость обуяли его, да так сильно, что он несдержанно сдавил Гарри руками, причиняя боль. — С кем?!
Гарри испуганно моргнул и ахнул от неожиданности. Том понимал, что давит на его шрамы на бедрах, понимал, что ему больно, но не собирался прекращать.
Он хотел причинить ему боль.
Хотел, чтобы Гарри знал, что его ждёт за предательство.
Хотел…
— С помидором! — воскликнул Гарри, вцепившись в его плечи. — Том, мне больно! Блейз дал мне книжку, и я учился по ней… Чтобы тебе было не так противно со мной… Ты же после того раза ничего не делал, и я решил сам, Том!
Он всхлипнул, и Том словно очнулся от очередного кошмара.
— Дерьмо! — выругался он, разжав руки. — Прости, куколка, прости! — Он опустил его ноги на пол и обнял за талию, начав лихорадочно покрывать поцелуями всё, до чего мог дотянуться: лицо, волосы, шею. — Я не специально. Не знаю, что на меня нашло, я всё ещё не в себе после кошмара…
«Сотри ему память, — деловито подсказал голос разума. — Ты вообще можешь сделать с ним всё, что захочешь, а потом стереть память».
«Нет! — возразил извращенец. — Так нельзя, только не с ним! Сделаешь так, и всегда будешь знать, что он с тобой не по доброй воле. Что ты на самом деле ему не нужен».
Том ощутил отчаяние.
Он не хотел, чтобы Гарри отверг его! Он желал, чтобы всё было добровольно, чтобы Гарри хотел его, любил его!
Том замер, отсчитывая секунды.
Что делать?
Палочка в кармане, достать её — пара секунд.
— Прости, — ещё раз прошептал он. Рука потянулась к карману… — Прости. Я больше никогда не причиню тебе боль.
На мгновение он представил, что стирает Гарри память, и тот всё так же доверчиво смотрит на него своими зелёными глазами, улыбается и доверяет всего себя. И Том будет знать, что всё это не по-настоящему.
Рука безвольно упала.
«Вот идиот, надо было всё-таки стереть память», — вставил голос разума.
«Пошёл ты», — ответил сам себе Том.
— Успокойся, — Гарри, к его удивлению, вновь обнял его за шею и поцеловал в щёку. — Я знаю, что ты привык причинять боль. Не так просто научиться этого не делать, да?
— Да, — еле слышно ответил Том, не веря в то, что всё происходит наяву. — Откуда ты?
 
— Я же не дурак, — оскорблённо фыркнул Гарри. — Я разговаривал с другими людьми, я жил с тобой в одной комнате. Я замечал, что ты… Опасен. У тебя будто привычка — сначала бить, а потом уже разбираться. Много раз я был уверен, что вот сейчас ты что-то сделаешь со мной, причинишь боль, но всякий раз тебя словно что-то останавливало. Так почему сейчас ты?..
— Я не знаю, — от облегчения закружилась голова, грудь сдавило непонятное Тому чувство, такое сильное и удушающее, что захотелось положить ладонь и надавить пальцами, чтобы прогнать, не ощущать этого. — Когда я подумал, что ты мог целоваться с кем-то другим, я просто взбесился.
Так всё и было. Том потерял контроль над собой из-за Гарри. Снова.
«Он делает тебя слабым! — злился голос разума. — Он испортил тебе жизнь! Это уже не смешно!»
— Ты не терпишь предательства, — Гарри словно прочитал его мысли. — Ты подумал, что я променял тебя на кого-то другого. Но это не так! То, что мы делали с тобой, я не хочу повторять ни с кем больше. Но я хочу, чтобы ты пообещал, что никогда больше не станешь так со мной обращаться. Я этого не потерплю. Не вынуждай меня выбирать между тобой и своей свободой, ясно? Для меня выбор очевиден.
— Ясно. Я обещаю, — прошептал Том, вспоминая, как упрямо Гарри делал то, что ему самому хотелось. У него не возникло сомнений в том, что Гарри откажется от него, если он причинит ему боль, если попытается заставить.
Он чувствовал себя униженным. Слабым. Мерзким. Как будто он был домашним питомцем Гарри, псом, который напакостил.
И в то же время…
Он был счастлив, что Гарри всё понимает, что принимает его. Что даёт ему шанс.
«Он — твоя собственность. Это он должен униженно просить прощения!»
«Он хочет свободы. Он всегда это говорил. Если я встану между ними, я окажусь за бортом».
«Заставишь!»
«Нет, всё должно быть добровольно!»
От этих противоречий разболелась голова.
— Том, я знаю, что ты очень гордый, особенный парень, — Гарри положил ладонь на его щеку и заставил смотреть в свои глаза. — Но и я не послушная игрушка. Я на многое закрываю глаза, но причинить себе боль не позволю. Пойми меня, пожалуйста. Я никогда не позволю дерьмово обращаться со мной. Никому и никогда.
И Том, загипнотизированный искрящейся зеленью его глаз, вдруг с облегчением выдохнул.
Какой абсурд. Гарри — не собственность. Он тот, кого Том обещал защищать, тот, кого Том подпустил к себе так близко, как никого и никогда, тот, ради кого Том преодолел себя и собственные запреты, сломал все свои устои. Без которого всё казалось серым и бессмысленным. Не существует такой категории, в которую он мог бы определить Гарри Поттера. Как не существует категории для самого Тома. Мерзкое чувство униженности и слабости уступило место чему-то другому, дрожащему, пронзительному, мягкому и хрупкому. Том не мог определить для себя, что это такое, но вцепился в это чувство всеми силами.
— Я понимаю, правда, — прошептал он, перехватив ладонь Гарри для поцелуя. Как он мечтал тысячу раз до этого, Том провёл губами по выпирающей на запястье косточке и слегка прикусил её зубами. — Я не позволю себе навредить тебе.
Зрачки Гарри расширились, ресницы задрожали, как и мечтал Том. Он впитывал его образ, пытаясь навеки запечатлеть это лицо в своем разуме. Без него… Всё теряло смысл.
— Я верю, — так же тихо прошептал Гарри.
Том первым подался навстречу приоткрытым влажным губам. Мягко, осторожно, он обвёл контур кончиком языка и проник внутрь, глотая тихое прерывистое дыхание Гарри. Знакомый запах дурманил, заставлял захлёбываться от полноты ощущений. Гарри смело отвечал на поцелуй, скользил языком навстречу, податливый и горячий в руках Тома.
Голова кружилась от мысли о том, что он читал какую-то книгу для того, чтобы понравиться Тому. Что он мог ещё там вычитать?