Закон Уоффлинга (СИ)

Он замолчал, делая глоток.
— И что дальше? — поторопил его Риддл.
— Я взял её волос и проклял, когда она была на седьмом месяце, — оскалился Северус. — Ребёнка она потеряла, но того парня не бросила, он сумел поддержать её. Они поженились. А спустя девять месяцев на свет появился Гарри.
Риддл подавился воздухом, чем немало его позабавил. Редко такое увидишь.
— Что это значит? — хрипло выдохнул он.
— После долгих исследований я заключил, что тёмная магия искалечила её чрево, пустила корни в её теле. Гарри лишь чудом смог появиться на свет, Лили лежала в Мунго последние четыре месяца беременности. В детстве он дважды был на пороге смерти, но ему везло. На третий раз, как вы видите, не повезло. На нём печать тёмной магии — неосязаемая, но существующая. Всё, что может с ним случиться плохого, обязательно случится. Он притягивает неприятности. Почему, вы думаете, он так долго не мог ходить? Целители лечат любые переломы. Но Гарри свалился именно на трубу от камина. В его кровь попал отработанный летучий порох и почему-то вызвал необратимые изменения. Я создал зелье, чтобы вылечить его, но и оно не сработало так, как надо. Теперь яд накапливается в нем и отравляет органы, медленно, но верно. Его мать больше не может иметь детей после таких сложных родов, Гарри умрёт в юности, а я… Я потерял любимую женщину, потерял свою душу и жизнь, потерял здоровье. Вот какую цену взяла тёмная магия за один-единственный выкидыш, мистер Риддл.
Северус внимательно смотрел в его глаза. Он впервые рассказывал кому-то эту историю, и это оказалось труднее, чем он предполагал. Слова застревали в горле, перекатывались колючками на языке, ранили.
Мистер Риддл спал с лица. Уже знакомый ужас отразился в его глазах.
— Но как же… Тёмная магия… Она же просто требует равноценного обмена? — с недоумением переспросил он.
— Смотря как толковать фразу «равноценный обмен». Основной закон, открытый ещё Адальбертом Уоффлингом, гласит: «Кто вмешивается в глубочайшие тайны мироздания, — истоки жизни, сущность бытия, — должен быть готов к последствиям самого опасного свойства». И это верный закон, мистер Риддл. Я нарушил древнейший запрет магии, нарушил естественный ход событий и поплатился, создал тёмную воронку, в которую теперь засасывает жизни всех, кто близок к моей жертве. Я отрёкся от тёмной магии, я бескорыстно спасал жизни людей, пытался искупить свою вину — но всё тщетно. Моя любимая бесплодна и несчастна, её сын умрёт, и она отправится вслед за ним. А за ней — я. Как вы думаете это равноценная цена за жизнь младенца? Который должен был вырасти, жениться или выйти замуж, нарожать ещё детей, может быть, спасти чьи-то жизни? Вот что такое тёмная магия. Она заманивает тебя в свои сети, даруя могущество! А потом резко берёт свою плату, отравляя всё вокруг тебя. Ты думаешь, что цена справедлива, а потом понимаешь, что тебя одурачили.
Риддл замер, переваривая информацию.
— Я как будто слышу Дамблдора, — Риддл надменно вскинул подбородок. — Тысячи ведьм ежечасно делают аборты. Тысячи младенцев не рождаются, но ничего не происходит. Каким образом вы пришли к таким выводам?
Северус одобрительно кивнул ему.
— Верно, я тоже думал об этом. Мы не можем знать, кому было суждено родиться, кому нет — наша судьба не высечена в камне. Но есть загвоздка. Тёмная магия непредсказуема, опасна, и в её основе лежит обмен. Я убил уже сформировавшегося волшебника прямо в утробе матери. Получается, воспользуйся я любым другим заклинанием — не тёмным, диффиндо, например, и всё было бы иначе. Но я выбрал тёмную магию, и она начала брать свою плату.
— Не могу в это поверить. Просто не могу, — прошептал он, тряхнув головой. — Не может вся тёмная магия так действовать. Это звучит неразумно. А как же, например, круциатус? Он не вмешивается в естественный ход событий! Какую цену берёт он?
— А сами как думаете? Как и многие древние темные проклятия, круцио — это желание причинить боль. Вы испытываете эмоции, сотворяя его, — цинично улыбнулся Северус. — Что вы чувствуете, применяя его всё больше и больше? Когда первый раз вызывает у вас восторг и триумф, второй — просто удовлетворение. А потом… Потом вы не чувствуете ничего. Что это, по-вашему, не цена? Вы теряете способность испытывать положительные чувства. А потом и отрицательные. Я не сразу понял, в чём дело, далеко не сразу… — он до сих пор помнил свой ужас, когда понял, в чём же кроется главный подвох. — Тёмная магия подвластна даже самым слабым магам, потому что она расходует эмоциональные силы, а не магические. Пользуясь ею, вы опустошаете сами себя. Знаете, своего рода эмоциональное выгорание — в конце остаётся лишь безразличие. В конце концов все тёмные маги сходят с ума и начинают творить всё большие зверства, чтобы почувствовать хоть что-то. Но даже этого перестаёт хватать. Потому что не может человек жить без ярких эмоций. Это главный мотиватор для жизни — чувство радости или гнева, раздражения или страсти, грусти или любви. Все самые мерзкие, поражающие воображение здорового мага проклятия, вроде выворачивания кожи наружу, были придуманы теми, кто искал всё новые и новые ощущения. Цена несоизмеримо велика в противовес результатам. Это происходит не сразу, вы даже ничего не замечаете. Процесс длится десятилетия, и вы думаете, что это просто жизнь и приобретённый опыт ожесточили вас.
 
— Звучит как бред! — воскликнул невообразимо взволнованный Риддл. — Светлая магия тоже требует эмоций, тот же чёртов Патронус! Так почему только тёмная магия так действует? Не понимаю, есть столько всяких нейтральных заклинаний, которыми можно убить или причинить вред, почему только тёмная магия?!
— Возможно, именно вам предстоит стать тем самым волшебником, который найдёт ответ на этот вопрос? — пожал плечами Северус. — Я бы хотел, но у меня другие исследования. Тайны магии меркнут для меня перед потерей Гарри. Тёмная магия не поможет в его спасении, так что я обхожу её стороной. Я лишь поделился с вами своим собственным опытом.
Вспомнив о Гарри, Риддл, казалось, начисто забыл о волнующем его вопросе тёмной магии.
— Должен быть способ! Должно же быть что-то, что его спасёт? Мы же маги! Так не бывает! — отчаянно проскрежетал он, вскочив со стула и беспокойно расхаживая туда-сюда.
Северус за ним наблюдал с затаённым удовлетворением. Не хотелось себе в этом признаваться, но он был рад увидеть, что кто-то испытывает то же отчаяние, что и он сам.
— Бывает. Мы — маги, не знающие фундаментальных законов магии. И мы расплачиваемся за это. Наши предки их знали и создали запреты, но в наше время никто не понимает, почему запрещены те или иные вещи, и с радостью их нарушают. А потом страдают. Думаешь, я не искал способа? Я всё испробовал. Я вырвал Гарри у смерти на несколько лет! Но проклятие берёт своё. Скоро произойдёт что-то, будь уверен. И мы все потеряем его, — Северус закрыл глаза, скрывая влажный блеск.
Ему было невыносимо больно. Он знал, что не продержится и месяца, если Гарри умрёт.
— А мать Гарри знает? — хрипло спросил его Риддл. — Она знает, какую роль вы сыграли в её жизни?
— Нет, — тихо выдохнул он. — Я так и не смог сказать. Ни ей, ни ему.
Он винил себя в этом каждую минуту своего существования. Он не хотел видеть боль в зелёных глазах Лили, не хотел чувствовать её ненависть. Он трусил остаться без нее, он был рядом с ней: мордредов предатель и лицемер, не имеющий сил отказаться от общества любимой женщины.
Без неё только в петлю.
— Если у вас не получилось, то получится у меня, — Риддл решительно сжал кулаки. — Я найду способ остановить это. На свете и без тёмной магии хватает невообразимых чудес, декан.
— Слышу знакомые слова. У Альбуса набрались этой чуши? — ухмыльнулся Северус, подражая самому Риддлу. — Вы ещё молоды, полны сил и энтузиазма. Пробуйте, ищите. Только ничего не будет. Я много лет бьюсь над этой проблемой и могу сказать — нет у неё решения. Я ищу уже по инерции, ни на что не надеясь. Лучше вам сразу смириться.