Совиный сказ (СИ)
Глава 14. Проблемы поколений
Глеб, отпив из кубка хмельного мёда, наконец почувствовал, что начал расслабляться. Всю неделю нервы — что натянутые струны, звенели от любого раздражителя. И было от чего! Понедельник — пир-отбор у великого князя в Москове, вторник — первый день в школе у приёмного сына, вечером того же дня — эпопея с падением отрока с лестницы и нападением на него злого духа. Нет, наоборот, сначала — напали, потом — он упал. Да. А потом, до самой субботы — долгие ночи, когда оба названных родителя прислушивались к каждому шороху за стеной, чтобы тут же прийти на помощь, если ребёнку станет хуже и тянущее ожидание вердикта доктора. Но всё прошло хорошо, Тихон справился. Даже воскресную службу отстоял полностью, сам, без поддержки. Чудо, не иначе.
— О, каши? — слегка удивлённо сказал Тихон, увидев следующую перемену блюд.
И снова заставил обратить на себя внимание этим возгласом. Славка, конечно, сразу же фыркнул. Ну, это было понятно. Что Забава, их мать, что сам Славка, к приемным детям относились скорее, как к нахлебникам, чем как к равноправным членам семьи. И хорошо, что у неё самой получилось выносить и родить четверых. Иначе…
— Деревенщина, — не удержался Славка. — Ты что, первый раз на воскресном пиру, что ли?
Борис опять нахмурился. Ну, сам виноват, что сын обалдуем вырос. С другой стороны, а когда ему ещё и за характером сына смотреть? Он — дружинник князя Кремны, он дома бывает хорошо, если неделю в месяц. Да, вокруг нет гор и диких источников, то есть выродков мало и нечисть не балует, но кто сказал, что дружинники только этим занимаются? Разбойников по дорогам кто ловит? За обучение стрельцов кто отвечает? Грузы, которые доставляют для крепости, кто охраняет? Порох и ядра обычным купцам не доверишь.
— Ага, — тут же согласился Тихон, накладывая в тарелку распаренной овсяной каши. — Угадал, Вячеслав Борисович. Только я Тихон Глебович, а не деревенщина. Неужели запамятовал?
Глеб довольно хмыкнул. А Борис посмотрел на Тихона с удивлением и одобрением одновременно. Да уж, хорош деревенщина. Княжеского рода. Странно, конечно, что его на воскресный пир после равноденствия не пускали, но так ещё непонятно, что там за род был. Глеб тоже ни разу на пиру с родной семьёй не был. Ну, заведено у них было так, что ребёнок, не прошедший полугодовое испытание силы в роду, вместе со всеми на пиру не участвует, и всё.
— Вот ещё, запоминать…
— Заткнись, — резко, но тихо, сказал Борис. — Голова языком правит или язык головой? Родича оскорбить вздумал? На воскресном пиру? Этому я тебя учил?
— Батюшка, он…
— Он — Тихон ГЛЕБОВИЧ. Твой двоюродный БРАТ, — добавив в голос стали, сказал Борис. — Чтобы я не слышал от тебя ни одного слова до конца пира. Я всё сказал. Прости, Глеб, Тихон. Я дома поясню этому недорослю, что к чему. И не только ему.
— Не переживай, сынок, — с доброй улыбкой вклинилась в мужской разговор Евдокия Викторовна. — Я сегодня расскажу невесткам одну занимательную историю после пира. А молодые и сами разберутся. Так ведь, отроки?
О как. Ну, и правильно. Всё же лучше, чтобы не муж говорил с женой о подобном, а женщины сами разбирались с подобным. А вот то, что матушка решила доверить решение начинающегося конфликта самим ребятам — неожиданно.
— Конечно, бабушка, не переживайте, — лучезарно улыбнувшись, сказал Тихон.
Глеб удивился, увидев настолько по-детски милое выражение на лице своего приёмного сына. Так и тянуло улыбнуться и назвать его сущим ангелом. Этот серьёзный ребёнок действительно может быть таким невинным и наивным? Это его настоящие эмоции или он просто притворяется? Да нет, ну как может десятилетний пацан так владеть своей мимикой?
— Ох, внучок, ну что ты! За тебя я и не думала переживать! — умилившись, сказала Евдокия Викторовна. — Просто постарайся его не прибить в процессе разборок. Так, кажись, у вас, молодых, говорят, да?
У Глеба глаза на лоб полезли. Матушка! Сама! Прямым текстом, считай! Заявляет о том, что Тихон может в драке победить Славку, который был лучшим в классе по кулачному бою и бою на мечах. Мало того, она чуть ли не прямо заявляет о том, что даёт разрешение на драку. Матушка, не батюшка. Не, с другой стороны, а кто из мужчин Совиных вообще мог бы представить, что в конфликте между пятнадцатилетним новиком-воином и десятилетним пришлым ставку надо делать на последнего? Да никто! Но если сама Евдокия Викторовна так говорит… Ха… Вот это да…
— Да ну что вы, бабушка, какие разборки? — похлопал глазами Тихон. — Я три дня после падения в постели лежал. Разве мне до разборок?
О, а ведь об этом никто из присутствующих на пиру не знает, кроме самого Тихона и их с Василисой. Хорошо, что этот момент всё же всплыл в разговоре.
— И то верно, здоровье должно быть на первом месте, — кивнув, согласилась, наконец, с Тихоном матушка. — Эх, что-то мне так сладкого захотелось — просто страсть. Прохор! Неси сласти!
Прохор, выскочив из дверей в глубину дома, прежде всего взглянул на хозяина. Горислав Иванович же, смерив удивлённым взглядом свою жену, лишь медленно кивнул в ответ на молчаливый вопрос подавальщика.
— Сей же час, хозяйка, — низко поклонившись, сказал Прохор и исчез в коридоре, ведущем на кухню.
* * *— Что же, сродники мои, благодарю, что скрасили нашу с Евдокией Викторовной воскресную трапезу, — поднимаясь из-за стола, сказал Гордей Иванович. — Сыновья мои, прошу за мной, в кабинет. Игорёк, подождёте взрослых в беседке, ладно?
— Конечно, дедушка, не переживайте, — поднявшись с лавки, тут же ответил наследник наследника.
Тихон, с сожалением рассматривая оставшиеся на столе тарелки с пряниками и пастилой, поднялся вслед за всеми. Да, он и раньше пробовал пастилу, и не раз. Но вот такой, толстой, взбитой, ко двору князя не поставляли. Поставляли зефир, который готовили по рецепту кондитера из Соединенного королевства, но он был настолько приторно-сладким, что у Тихона зубы сводило. А вот эта, толстая и воздушная пастила, была еле сладкой. Возможно, именно поэтому её и не покупали для князя. Слишком уж простая, дешёвая. Без мёда, лишь с щепоткой пряностей и совсем без дорогого сахара. Что было глупостью высшей степени по мнению самого Тихона. Ну, это уже не его проблема. Он к княжьему двору теперь никакого отношения не имеет.
О, вот что за второй дверью на противоположной от Тихона стене! Кабинет! Да-да, на той самой стене, из которой Тихон с родителями входил. Получается, это из сеней можно сразу в кабинет пройти? Или то был вход в классическую гостиную, где принимают не гостей, а просителей? А оно Тихону надо? Не надо, абсолютно. Надо понять, как отсюда в ту самую беседку пройти.
— Ну что, дочери и внучки мои, пойдёмте в терем, посудачим о нашем, женском? — дождавшись, пока мужчины уйдут в кабинет, сказала бабка Евдокия.
— Конечно, матушка, — ответила сидевшая первой на женской стороне девушка, выходя из-за стола.
А вот женщины ушли в дверь, из которой выносили еду. Логично, что лестница в терем будет скрыта в жилой части дома. Ну, теперь в трапезной осталось лишь четыре подростка. То есть отрока, да.
— Ну, теперь и нам можно идти, — сказал Игорь, направляясь к двери, ведущей в сени.
То есть… А, ну да, крыльцо-то плавно переходит в гульбище, продолжающееся по всей длине стены. Естественно, что с него будет лестница во двор. А беседка, скорее всего, стоит в противоположном углу участка, в конце двора. И вряд ли она будет большой. Не Поднебесная же империя, с её манией красивых садов и мелких прудов, которые только и нужны для демонстрации богатства и статуса владельца особняка. Ну, там, быть приглашённым в дом — честь, быть принятым в саду в беседке — норма, соорудить сад камней — великое искусство, а написанный стих на шёлке — настоящее украшение интерьера. Кланы, семьи, уровни силы, самосовершенствование через созерцание и постоянное, непрекращающееся улучшение своего каркаса. Брр. Нет уж, спасибо.