Светлейший князь 2 (СИ)
–– Я вот долго думал, если наши враги начнут на нас наступать, то где они пойдут?
А ведь Лонгин задал резонный и важнейший вопрос, где пойдут наши враги. Я долго смотрел на карту, вспоминая местность в Туве.
–– В любом случае они придут сюда, –– я показал на карте место где из слияния двух Енисеев, Большого и Малого, собственно и начинается наш Енисей, там должен будет появиться город Белоцарск, а потом он должен стать Кызылом. Но всё может будет и не так.
–– А почему ты так решил? –– удивленно спросил Ерофей.
–– А другого пути нет. Ставка амбын-нойона здесь. Они должны будут идти сначала сюда. А затем или вдоль Енисея, но там нет дорог, только по воде. Это глупость. Значит пойдут вот тут, здесь может пройти кавалерия, –– я провел линию на карте, где в будущем 20-ом веке пролег Усинский тракт, –– или вдоль Большого Енисея.
–– Нет вдоль реки они не пойдут, –– покачал головой Лонгин, –– за рекой чооду, родственники Ольчея. Только здесь, через хребет. Поэтому надо как-то организовать разведку на этом Уюкском хребте.
–– Я подумаю со своими тувинцами, –– выслушав нас, пообещал Панкрат.
–– Ну а ты сержант, что скажешь?, –– Леонов молча слушал нас только внимательно разглядывая карту. –– Как у тебя?
–– Мы вот здесь? –– он ткнул в устье Уса. Я кивнул. –– Всего пришло девяносто три семьи. Осталось сорок шесть, староверцы из них половина. Мы сделали короб вокруг валуна на Усе, который держит мост и заполняем его камнями. А когда будет много цемента, разведем и зальём. Так мне обьяснил Петр Сергеевич, он приезжал и объяснял, что нам делать.
Леонов посмотрел на меня, правильно ли он все говорит.
–– Правильно все говоришь.
–– Как вода сойдет, –– продолжил Леонов, ––перейдем на остров и, ту железяку на камни поднимем и вдоль нее тоже будем делать мост, а затем также и на другую сторону сделаем в межень или следующей зимой. Сани все уцелели, мы же их к деревьям привязали. Помяло некоторые только.
–– А дорогу на север делаете?
–– Делаем, ваша светлость, потихоньку делаем, Петр Сергеевич нам еще и динамиту привез, показал, как его взрывать. Мы будем им пробовать через скалы дорогу пробивать. Все вроде сказал. Ничего не забыл.
Леонов еще раз посмотрел на карту и неожиданно другим тоном сказал, немного смутившись:
–– Мы с Ксенией через неделю решили обвенчаться.
–– Молодцы, –– у меня резко поднялось настроение, думы о возможной войне с соседями куда-то отодвинулись. Все заулыбались. –– Только ты, Афанасий Петрович, на нас не серчай, ежели на свадьбу не приедем. Понимать должен.
–– Не буду, ваша светлость, не маленький, есть понимание.
И так наступил месяц май. Я занимался исключительно подготовкой нашей гвардии к предстоящим сражениям, с Прохором и Митрофаном проводил последнею проверку поступающего с завода оружия, занимался сабельным боем, благо наш капитан был хорошим рубакой и многому мог научить.
Сам я обучал гвардейцев приемам боевого самбо, особенно много я занимался с молодыми гвардейцами. Посмотрев на мои занятия Ерофей предложил набрать группу подростков тринадцати –пятнадцати лет. Как-то незаметно начались отдельные занятия втроем: капитан, Лонгин и я. При первой же возможности мы провели инспекцию правого берега, потратив на это три дня.
Возможности съездить на завод и в Усть-Ус не было совершенно. Я всецело полагался на своих товарищей и подробные ежедневные отчеты канцелярии позволяли быть в курсе наших дел.
Каждый день приходили известия о появлении незнакомых тувинцев на тропах, ведущих в наши пределы. Мы завалили срубленными деревьями все подозрительные тропы и оставили там дозоры для наблюдения. В течении дней десяти на всех этих тропах появлялись лазутчики и убедившись в их непроходимости, уходили. Наши секреты ни разу не были обнаружены, по крайней мере лазутчики не пробовали напасть на них. К середине мая стало понятно, что страхи Мергена и Ольчея и наши опасения не беспочвенны.
Лонгин не зря все нажимал на разведку. После передачи нашей дезинформации, он еще раз съездил к Ольчею и поездка его оказалась сверхплодотворной. К предателю-десятнику с юга пришел еще один посланник. Он был схвачен и доставлен в наш острог на Медвежьем перевале. По своей инициативе Шишкин построил на перевале не редут, а острог. Внешний вид наших гвардейцев на пленного произвел ошеломляющее впечатление и он рассказал абсолютно всё, что знал. А знал он не мало.
Причина вражды действительно была какая-то давняя обида. Но главным было не этого. Пленный рассказал, что враг Мергена и Ольчея не в ставке амбын-нойона, а в ставке Салчакского кожуна или хошуна и реально на нас могли двинуться только силы двух или трех сумонов, лежащих как раз вокруг места слиянию двух Енисеев. Даже не все сумоны этого хошуна были готовы выступить в карательный поход на север. И идти они могли только тем маршрутом о котором я и говорил.
Сумоны Ольчея и южных соседей маадов оказались в какой-то серой зоне, и по факту не подчинялись ни одному правителю хошунов. Они платили правда пушной налог Салчакскому нойону. Но когда Мерген со своими людьми без разрешения Салчакского нойона откочевал в наши пределы, нойон расценил это как бунт и дал негласное добро на карательный поход, но только силами части сумонов. Он в случае провала похода как бы в стороне.
Когда Лонгин рассказывал все эти хитрости, у меня было в буквальном смысле ощущение взрыва мозга. Но при взгляде на Ерофея я готов был рассмеяться. Наш капитан был готов взвыть от изложения тонкостей этих интриг местного значения, вот уж действительно пауки в банке. Когда Лонгин сделал паузу, Ерофей задал уточняющий вопрос:
–– Лонгин, я тебя правильно понял, это междоусобица двух тувинских племен?
–– Да, типа того. Сумон это не племя и не род, но что-то наподобие. Главное - каждый зайсан или нойон может распоряжаться только в своем владении и только своими силами.
–– И против нас, самое большое, выступят пятьсот воинов, так?–– Ерофей вопросительно посмотрел на Лонгина. Тот отрицательно покачал головой.
–– Меньше, зайсан маадов не даст своих воинов. Он не будет мешать проходу наших врагов к гакульской тропе и к владениям Ольчея, но его воинов на поле боя не будет.
––А что вы сделали с этими пленными? –– поинтересовался я.
–– Отпустили, –– со змеиной улыбочкой ответил Лонгин. –– У каждого из них есть своя тамга. Я записал рассказы всех троих и предателя-десятника и двух лазутчиков. Они поставили свои тамги и отпечатки двух пальцев.
–– И у тебя есть своя агентура в Салчакском хошуне, –– задумчиво констатировал Ерофей.
–– Надеюсь на это. Если им конечно не открутят головы.
–– Лонгин, последний вопрос, вернее два, –– мне все было действительно ясно, кроме двух вещей, –– причем тут монахи и когда нам ждать противника?
–– С монахами всё просто, есть местные ламы и они хотят вытеснить отсюда чужаков, они поэтому готовы даже с нами дружить. А конкретно эти ламы, так они еще и кровные родственники Ольчея, –– Лонгин сделал паузу, поправил огарок свечи. Кто-то из молодых химиков получил стеарин и уже в небольшом количествах на заводе вырабатывали настоящие свечи. –– Через месяц самое раннее. Маньчжуры покорили Китай, Монголию, разбили Джунгарское ханство, России тоже досталось от них лет сто назад. Но сейчас они уже не те и все подчиненные народы тоже. Быстро не соберутся. Месяц, а то и более.
Вечером Лонгин неожиданно зашел пожелать мне спокойной ночи, конспирация шитая белыми нитками.
–– Я, Григорий Иванович, не стал говорить при всех, монахи ушли от Ольчея, но не надолго. Скоро кто-то опять придет к стойбищам нашего друга и он принесет весточку.
–– Где тебе лучше находиться, здесь или ближе к Ольчею? –– я серьезно рассчитывал на Лонгина.
–– На Медвежьем или в Семиозерках. Я думаю надо набрать еще пару десятков у Ольчея.
–– А сколько всего он может выставить воинов? –– эта мысль мне тоже приходила в голову и я не удивился предложению Лонгина.