Одержимый (СИ)

Кивает.
А сама, блин, опять носом шмыгает. Да вот что ж такое???
– Лина!
Уже таки рычу.
– Нет, - качает головой. – Ничего. Просто… Я правда очень испугалась. Ты… Спасибо тебе. Это я от облегчения. Даже не передать, как я тебе благодарна.
И, блядь, улыбается.
Робко еще. Несмело как-то. Как будто бы меня боится с каких-то херов.
Но так искренне.
И, блядь, внутри прямо растекается что-то охренительно теплое. Аж сердце дергается. С гулом. С отдачей прямо в ее грудь.
– Отблагодаришь, - шепчу, проводя пальцами по упругим губкам. – Будет много возможностей. Покажешь, как благодарна.
Черт!
Вот что это снова?
Куда пропала эта улыбка, от которой в номере будто стало раз в десять светлее? И почему птенчик снова насупилась? Вот что я такого ей сейчас сказал?
– Пошли, - бурчу, хмурясь и хватая ее за руку.
Нет. Бабьи капризы – это не для меня.
Может, зря я вообще со всем этим связался?
  
44 Глава 44
 
Провести пару ночей с опытной профессионалкой, так, чтоб яйца досуха выдоила, было бы намного проще! А тут… Ни удовлетворенности мужской, ни спокойствия. Ребусы еще, блядь, на ее личике написанные, надо разгадывать! Не по мне такой расклад. Ни разу не по мне!
*   *   *
Благо, хоть не спорит и не упирается.
Послушно проскальзывает в распахнутую дверь.
Вот и хорошо.
Можно и помолчать.
Подумать о том, что теперь дальше делать со следующим боем и с теми отморозками, которых у нее застал.
Только вот ни хрена особенно подумать не получится, - понимаю, шумно выдохнув, пропустив ее вперед.
Глаза так и прилипают к пышной заднице. Такой округлой. Такой сочной. Блядь. Я уже реально жалеть начинаю, что решил с ней из номера выйти.
– Эй. Ты чего крадешься, птенчик?
Ну вот опять. Сжалась вся. Скукожилась. Будто старается в тень превратиться и стать как можно незаметнее.
– Чего? Ты со мной. Никто тебя здесь не обидит!
Странная она. Чего боится? Любая другая гордо бы вышагивала со мной рядом. Еще бы и на руку повисла. А эта шарахается. Как будто стыдиться, что рядом со мной идет. Что вообще за дела?
Ладно.
Первый раз у девочки все-таки сегодня ночью был. Может, они все после такого неадекватными становятся. Откуда я знаю? У них там вообще гормоны вместо здравого смысла. Может, переворот какой-то внутри нее сейчас гормональный бушует? Или ей с тем клочком кожи так жалко расстаться?
– Эй, Лина. Сколько тебе лет?
– Двадцать, - тихо лепечет. Так, что мне наклониться к ней надо, чтобы услышать.
– В твоем возрасте быть девственницей даже как-то и неприлично, - хмыкаю, пожимая плечами. – Ты радоваться должна, что уже от нее избавилась.
Но у самого внутри клокочет.
Вот понимаю. Разорвать бы хотел того, кто у нее первым был. Хоть и проблем с этой девственностью выше крыши. И не умеет ни хрена. И еще вон ревет по ночам в подушку. На кой бы оно мне упало? Только внутри все прямо закипает, как подумаю, что кто-то там ее ласкал или касался! Про член чужой даже думать не хочу! Страшно за собственное имущество становится! Разнесу же на хрен!
Выпискивает что-то в ответ. Только головой качаю. Ну что я ее? Утешать теперь должен? Блядь. Инструкцию надо к девственницам прилагать! А то и не знаешь, что с ними делать!
– На тебе на написано, чем ты ночью занималась, - пытаюсь все-таки утешить.
Кто ее знает? Может, ей сейчас кажется, что все по ней поймут. Хотя. Чего стыдиться? Но хрен знает, что там в головке белокурой происходит.
– Просто расслабься, Лина, - осторожно поглаживаю по руке. – Вот перестань слишком много думать.
Ее тело будто переливается под тканью.
Как жидкая ртуть. Струится. Перекатывается. Течет.
Недовольно зыркаю на каждого, кто чуть шею себе не сворачивает, впиваясь в мою невесомую девочку глазами.
Моя.
Сразу, одним взглядом даю понять всем вокруг.
Благо, понимают со взгляда. Иначе пришлось бы пояснять более доходчиво. А я не хочу портить этот вечер.
Пожалел бы, что вывел ее на воздух.
Но, блядь, слишком она какая-то зажатая в четырех стенах. Да и не запирать же мне ее постоянно, как в клетку! Девочке тоже нужно развеяться! Сколько стресса с этими уродами пережила!
 
Только с бельем я явно погорячился.
Уже стемнело.
Неоновые огни города прямо просвечивают ткань ее сарафанчика!
От легкой прохлады даже на расстоянии видно, как натянулись и затвердели ее заостренные сосочки! Ну, а то, что под пышной колышащейся от каждого шага юбкой нет белья, не дает мне ни на что переключиться! Только и думаю о том, какая же она там сладкая! И сколько я всего еще не успел попробовать с ней!
– Линнна, – по дороге удачно натыкаемся на магазин белья. – Зайди. Выбери там всего побольше. Пару коробок.
Стараюсь не смотреть на выступающие из выреза аппетитные полушария. И на острые камушки сосков под ними. Но не выходит. Взгляд сам по себе опускается вниз.
Кажется, я даже начинаю ощущать их под руками!
– Набери много. Больше мы сюда точно не пойдем.
Ну да. Ее не отпущу! А сам шарахаться по таким местам уж точно не собираюсь! Хватило и одного похода в царство бабьих шмоток!
– Отпустишь меня? Одну?
Чееееерт. Вот же маленькая чертовка!
Глаза округляет, будто в удивлении.
А сама губу закусывает! Развлекается! И светятся ее голубые омуты так лукаво, такой искринкой бесовской! Эххххххх…
– Линна. Не провоцируй! – хриплю, так и представляя себе ее в примерочной , поочередно надевающую на себя разные кружева. Тончайшие. Прозрачные. Мягкие и шелковые наощупь. Но, черт, не сравнятся они с ее шелковой кожей!
– Не хватало мне еще в такие места ходить, - бурчу, недовольно отворачиваясь. – У входа тебя подожду. И губы. Перестань кусать. Сказал же! Мое – не портить!
Опускает голову. Кивает. И бегом прямо упархивает. Прячется за закрывшейся за ней дверью. Бесенок мой голубоглазый.
Так и расхаживаю, как идиот, у входа.
Если войти мужик какой-нибудь задумает, так сразу отшвырну.
Стараюсь гнать от себя картины того, как сейчас там за шторкой птичка выглядит.
Только выходит с трудом.
И я даже к зеркалу, блядь, которое это видит, ее ревную!
Нет. Сторожить ее еще раз под таким магазином я точно не собираюсь!
Так что, надеюсь, Птенчик послушается и наберет себе нормальную груду этих лоскутков! А если нет, пусть на себя пеняет! Больше мы за этим не пойдем. И без белья я ее не выпущу. Точно будет сидеть в четырех стенах тогда!
– Роман…
Выходит вся красная. Опять голову вниз опустила. Вот что за привычка подметать землю своими роскошными волосами, м?
– Что, не понравилось здесь белье?
У женщин всякие трагедии бывают. Такая тоже не исключение.
– Там…
Бормочет сдавленно. Опять глаза опускает. Прямо давится каждым словом.
– Там расплатиться надо.
Качаю головой. Молча беру за руку и захожу с ней в этот бабий магазин. Позорище. Я и в таком месте!
Бросаю карточку на столик администратора, которая тут же расплывается во всю белизну зубов. Так, что даже удаленные зубы мудрости видно.
– Сюда доставьте, - оставляю визитку с адресом гостиницы.
Ну, не таскаться же с этими пакетами весь вечер, в самом деле!
– Только надень сейчас что-то… - шепчу своей красавице на ухо. Не удерживаюсь. Прикусываю мочку уха. Наблюдаю за тем, как она становится просто пунцовой. – Жду на выходе.
Выходит, еще более пунцовая, чем когда мы оплачивать ее покупки должны.
Ну что такое?
– Лина?
Подхватываю за талию.
Поднимаю на бетонное возвышение фонтана, чтобы она наконец оказалась со мной одного роста. Задолбался нагибаться постоянно, чтобы глаза ее увидеть.
Тростинка моя. Обалденная.
Аж дух перехватывает, когда она со всеми юбками своими в воздухе парить начинает. Так бы и закружил!
– На этот раз что?