Бремя крови

– Вас это до того сильно интересовало?
– О, нет, все эти записи мне показывала моя дорогая сестра Аалия. Ее всегда очаровывали легенды, в которых сложно разобраться, летописи еще со времен появления Династий, древние поверья о родах – великих и не очень.
– Она что-то искала в них, Ваше Высочество?
– Может быть. Аалия, сколько я ее помню, была впечатлительной, а после погребения ее первого сына, вдруг поверила в проклятия и магию. И, как бы мне не было неприятно об этом говорить, ее вера была схожа с помешательством. Однажды, мне шепнули, что она собрала таких же верующих как она, снабжала их золотом и помогала им выяснять что из старинных легенд и слухов правда, а что – вымысел.
– Неужели у нас существует этот отряд до сих пор?
– Разумеется, нет. Орден, как они себя называли, уничтожен. Я очень любил свою сестру, и Его Величество Гийер любил ее всей душой, но мы оба, думаю, видели, что... Мы не могли отправить ее на Остров, а следовало бы. Там бы о ней могли позаботиться и быть может, она бы была сейчас с нами.
– Мне очень жаль, милорд. Аалия была прекрасной королевой, и да пусть теперь Боги позаботятся о ней.
– Или она о них…
Сир Тордж неодобрительно покачал головой.
Клейс не был ярым приверженцем Храмов, он выполнял традиции и положенные ритуалы, но разуверился в Богах. Рыцарь же не потерял веры и иногда у них случались религиозные споры.
– Этот орден, милорд, в чем его смысл?
– Аалия со своими странными друзьями уверовала, что Орден Тринадцати, что был уничтожен еще Фалином Добрым, был отличным от Культа Первых. Она считала, что его необходимо восстановить и проводить какие-то ритуалы во владениях каждого из лордов Династий.
– Я и не думал, что смерть сына повлияет на нее настолько…
– Она потеряла своего первенца, сир. У женщин свои взгляды на жизнь и свое отношение к детям. Я нередко встречал упоминания о матерях, что совершали безумства ради спасения своего старшего мальчика, каким бы он ни был.
– Даже если он недостоин спасения?
– Да. Только для нас существует такое понятие. Отцы тоже нередко закрывают глаза на деяния своих отпрысков – мне прощалось практически все, хоть я и не был худшим из детей. Райану отец прощал не меньше, но наша мать… У них с Райаном была особенная связь. Я не хочу сказать, что она не любила меня, но старшего из нас она оберегала изо всех сил. Ох, а вот и король! Продолжим разговор позднее.
Сир Тордж кивнул в знак согласия.
Клейс поспешил слезть с коня, потому как мальчик королевских кровей побежал к нему, стоило лишь открыть врата. Отряд остановился и ждал, пока у края моста регент поймает хохочущего Аурона Старская и отнесет его за надежные стены главного замка Вилстронгов.
Коня Клейса за стены отвел Тордж.
 Кайрус 
 
– Осужденный Дорр, осужденный Илон, осужденный Франк, – традиции требовали, чтобы к каждому из стоящих перед палачом обращались лично, – осужденный Фер, осужденный Мил, – Кайрус учился своему делу с детства и отличался прекрасной памятью.
Он держал в руках свиток с королевскими печатями, указ, что был написан рукой регента и заверен в присутствии королевского Совета, однако, смотреть в него не требовалось. Кайрус помнил каждое имя и каждое слово, знал порядок выполнения всех формальностей и не питал жалости к тем людям, что стояли сейчас перед ним. Порванные и грязные одежды, спутанные и слипшиеся волосы, серые лица, тела, исхудавшие за многие циклы, проведенные в камере, босые ноги… С этих людей нечего было брать, и Кайрус обрадовался, что ему не придется взваливать на себя грехи всех этих людей.
– Его Величество король Аурон Старскай вместе с Его Высочеством регентом лордом Клейсом Форестом и королевским Советом, за ваши злодеяния и преступления, включающие в себя разведение смуты среди населения, нападение и причинение вреда здоровью и имуществу ученых мужей Карла и Бака, похищение и уничтожение имущества изобретателя Хэга, обвинения титулованных особ в их предвзятом отношении к Гильдии Мудрости, а также попытку совершения поджога Пристанища для душевнобольных и тем самым намерения совершить убийства беспомощных больных и находящихся там верноподданных лекарей из Гильдии Мудрости, вам вынесен приговор…
 
Кайрус не первый раз зачитывал подобный текст, его голос не дрожал, оставался ровным и размеренным. Он думал только о том, как справятся его сыновья с их обязанностями – старший, Ларс, уже бывал с ним на городской площади, но для младшего, Рисса, это был первый урок. Быть может, следовало не слушать друга Иола и выбрать для второго сына более спокойный день.
– Осужденный Франк, за то, что вы являетесь главарем, что подтверждали самолично, а также являетесь зачинщиком всех совершенных преступлений, вас приговаривают к смерти через повешенье, а ваше тело, в назидание другим, будет висеть на позорном столбе.
Ни одна казнь не обходилась без гама, без криков из толпы, без согласного ропота и осуждающего шепота. Кайрус – потомственный королевский палач, почетный и уважаемый всеми остальными палачами, из семьи, что исполняет свой долг уж не первую сотню лет. Как и другие его братья по оружию, он не только являл собой карающую длань, но и зачитывал приговоры. Палачи оглашали приговоры, исполняли их, но никогда не выносили самостоятельно. Так повелось уже давно.
Они – лишь средство наказания в руках короля или лорда, равнодушное, незаинтересованное, не испытывающее никакой жажды крови. К сожалению, или, скорее, к счастью, люди не могли вымещать злость на короле, что подписал указ, на регенте, что вынес решение, на Совете, что высказывался, но могли на исполнителе воли правителя.
– Пусть бог мучений нашлет на тебя болезни!
– Ты поплатишься за это!
– Отлученный!
Всех палачей называли отлученными; так как они принимали на себя, как считалось, все грехи и проклятия тех, кого они казнили, им запрещалось заходить в храм и молиться, ведь обращение от них могло разгневать Богов. Гийер боролся за право палачей входить в Храмы. Чтобы это не вызвало неодобрения, он издал указ, гласящий что мастера топора и плетей должны стоять позади всех и подходить к священнослужителю лишь после того, как вся паства покинет стены храма. Почивший король не был таким рьяным бойцом за свои законы как Фалин Добрый. Да и, признаться, почти никто из палачей не питал любви к религии и не отличался верой в Богов и, следовательно, не стремился попасть в Храм.
Но было и то, что отличало таких как Кайрус, помогало переживать тяготы их жизни – у карающего органа власти правителей не брали денег. Принять монеты из рук убийц и мучителей считалось невозможным, ведь это грозило проклятием для берущего. Также и продукты пропитания, которые им требовались каждый палач и члены его семьи могли брать на рынках и в лавках бесплатно. Им платили хорошее жалование, после казни им разрешалось забрать себе все, что было на приговоренном ниже пояса, а любители черной магии частенько выкупали различные части тела мертвецов.
Кроме того, Кайрус был женат второй раз, хотя его первая жена жива и здорова. Единственными людьми, кому разрешалось разойтись и найти другую жену, если среди двух детей не родится ни одного мальчика, еще до начала Эпохи Королей, были палачи.
Первый раз Кайрус женился в шестнадцать, жена родила двух девочек, одна умерла спустя три цикла, а вторая не пережила первого года жизни, и тогда он, с разрешения короля, взял себе вторую жену – крепкую и работящую сестру своего хорошего приятеля Иола, милейшую Онсу из таких же потомственных карателей, что и он. Онса родила ему уже трех сыновей, двое теперь помогали ему, а третий только учился ходить, двух прекрасных дочерей, из которых росли отличные помощницы для матери, а в будущем они смогут стать хорошими женами детям его друзей, и сейчас семья вновь ждала пополнения. Кроме того, Онса успевала содержать в чистоте и порядке их дом, шить наряды для всей семьи и в совершенстве обучилась чтению и письму, чтобы иногда помогать мужу.