ПТУшник 2 (СИ)
Мне приходится почти бежать по краю газона, из-за задержки на стадионе я могу опоздать на свой поезд. Завтра мне выходить на работу, хорошо, что не с утра.
Я чувствую себя счастливым человеком, ну, хочу чувствовать. Даже не стал обходить по кругу весь стадион, как рассчитывал сделать раньше, чтобы разобраться с тем, что могло случиться.
Лучше я останусь в неведении, даже, если трагедия произошла, если я не смог ее предотвратить.
Да и вообще мне не понятно, могу ли я так нагло вмешиваться в будущее на своем месте, не грозит ли это другим людям каким-то возмездием от измененной мной судьбы?
Задаю вопросы кому-то на небесах, как я искренне надеюсь и не получаю на них никаких ответов.
Ну и ладно, буду жить дальше, постоянно напрягать свою память, рассматривая в ней какие-то воспоминания из будущего.
На поезд я все же не успел, подходы к станции метро и сами вагоны оказались забиты народом, пришлось долго пробиваться ко входу в вагон, так что, пришлось мне встать в новую, уже небольшую очередь и купить место в плацкарте на скоро уходящий поезд уже за полночь.
Ничего, в метро и на вокзале я смог немного отогреться, поэтому в вагоне заказал у проводницы два стакана и сразу напился горяченного чая с остатками печенья, залез на свою верхнюю койку, где мгновенно уснул. Кроссовки и сапоги закинул наверх, на третью полку, сумку спрятал за подушкой.
Господи, какое счастья оказаться в теплом вагоне, идущем в мой теперь город!
Да еще после спасения стольких людей!
Поезд пришел только к десяти часам на вокзал, я смог выспаться и теперь еду на квартиру.
Радостная встреча с бабой Таей, рассказ, куда я ездил, естественно, без раскрытия цели самой поездки:
— Родню навещал в Москве, у дяди день рождения вчера был, — такая версия у меня.
В овощной выхожу с радостью, уже как-то соскучившись по Ире и Люде, даже немного по хитроумной манипуляторше Софье Абрамовне.
Еще, на радостях, добежал в обед до училища, нашел в столовой Светлану и дождался, когда она выйдет из-за стола.
Зашел снова в учебный корпус, как свой, потом в столовку, еще умудрился перекусить со знакомыми девчонками, слушая их рассказы, как там живется в общаге и рассказывая про свою новую жизнь, как я устроился недалеко от училища. Хорошие все же у меня одногруппницы, искренне порадовались за своего недолго проучившегося рядом сокурсника. Да и вообще, по-доброму ко мне относятся, зовут обратно вернуться в училище.
Улучил момент, вложил бумажку с номером телефона в ладонь Свете, потом меня отловила снова завуч по учебной части, хотела опять отвести к директору на разговор. Однако, я не стал терять время на бесполезные уговоры или ждать, когда у меня потребуют вернуть обратно форму с учебным билетом.
Просто выскользнул на улицу со словами:
— Тороплюсь на работу! Такое место, что все на мне держится и опаздывать нельзя! Зайду на днях, тогда и до директора доберусь, Зоя Ивановна!
Делать мне больше нечего, как слушать ненужные разговоры и прочие требования что-то вернуть. В этой форме я хорошо и продуктивно работаю, с ученическим на халяву катаюсь в общественном транспорте и электричках, так что, спасибо государству за такую небольшую помощь в жизни молодого парня, пытающегося хоть как-то оправдать свое появление в новом теле.
Света не стала отказываться от номера телефона, даже пообещала зайти в гости вместе с подругой, посмотреть, как я живу.
— Как люди в жизни устраиваются? — улыбнулся я, — Звони, буду рад тебя в гости привести. Вкусный тортик гарантирую, мои знакомства в торговле это уже позволяют.
Теперь из стратегического у меня остался один маньяк, однако, я уверен, что смогу вспомнить еще не одно важное или трагическое событие в жизни страны, и возможно, что-то в них изменить.
Пока я покупаю ночной билет перед следующими выходными.
Ночной билет на поезд до славного города Таллинна, как его называет сами эстонцы, потомки эстов.
Ходит туда симпатичный фирменный купейный поезд, с особым уютом и запахом разгорающихся в печке чурок, аккуратными проводницами в симпатичной форме.
Всего восемь рублей и в пол девятого утра нас встречает вокзал города Таллина, находящийся совсем рядом со старым городом.
Я прогуливаюсь по нему, чувствую молодым носом запах хорошего свежего кофе и сдобы, это сейчас такое сильное отличие от запахов города на Неве. Правда, пройдет тридцать лет и там тоже по утрам из каждого угла будет пахнуть так же, однако, это довольно большой срок для жизни человека, почти ее половина.
Гулял часа два по Старому городу, поднялся на самый верх, к Длинному Томасу, потом вернулся к Толстой Марте и перешел через дорогу, чтобы пройтись по Каламые. Так примерно называется ближайший район к Старому городу, где есть продуктовые магазины, которые мне и требуются.
Обошел весь район, добрался до Тартуского шоссе, посетил десяток магазинов и понял, что русскоязычных туристов тут не сильно привечают, особенно тех, кто скупает оптовыми партиями местный дефицит.
Естественно, я про такое отношение догадывался, так что, ничем особо не удивлен.
Продают всего понемногу, блок из пятнадцати пачек производимой именно в Эстонии жевательной резинки за девять рублей не продали ни разу, максимум по три пачки разных сортов, обычно мятную, апельсиновую и клубничную.
Как-то ее продавали даже в моем городе, пару недель точно, поэтому я немного в ней разбираюсь. Покупаю еще наборчики жевательной резинки по четыре подушечки в каждом за тридцать шесть копеек, немного шоколадок в красивых, почти иностранных обертках и Калевские наборы конфет.
Лимонад и мороженное поглощаю сам, радую себя каждый час, тем более, я должен профессионально разбираться в местной продукции.
После трех часов шоппинга и нескольких перебранок с продавцами я трачу около сорока рублей и уже вполне солидно набил свою большую спортивную сумку, даже тяжело носить ее, поэтому сдаю ее в камеру хранения на вокзале.
Перебранки происходят все по одинаковому сценарию, продавщица вдруг забывает русский и упорно твердит мне на своем финно-угорском языке какую-то тарабарщину, гордо отворачиваясь в сторону от меня.
Ничего, я точно знаю, что следует сказать, чтобы знание русского снова быстро вернулось к представителю титульной нации:
— Что, не понимаем по-русски? Как вас только на работу берут, куратские морды? А если так, Гитлер капут, понимаем? Что, фашистов ждем обратно, чтобы жопы немецкие целовать? Чей дедушка служил в СС? Не твой, что ли? Кто из родни комиссаров и евреев на ямах расстреливал?
Стоит после этого посмотреть на ошарашенные лица продавщиц.
— Ну, что, все еще не понимаешь язык Пушкина и Толстого?
После этого знание русского сразу появляется, вслед за явно неискренним возмущением коренной жительницы.
— Тогда пожалте жалобную книгу! Я там и про дедушку эсэсовца напишу, и что внучка его русский язык за оккупантский принимает! Пора в КГБ на ваш магазинчик жалобу писать! Что бы разогнали антисоветское подполье! В Сибирь навсегда!
Книгу мне, конечно, не дают и с явным опасением смотрят, как на врага, знающего откуда-то сокровенные семейные тайны. И про дедушку из эстонского СС и про дядю, работавшего во время войны надзирателем в концлагере.
Я тоже не задерживаюсь, запоминаю магазин и ухожу поскорее, пока местные не опомнились, не вызвали своих доверенных людей из милиции, которые тоже понемногу подрывают советский строй изнутри.
А то, понимаешь, моду взяли не понимать, что им настойчиво говорит хороший советский подросток!
Комсомолец, который теперь знает все сокровенные тайны и мечты эстонского народа!
К обеду я сажусь на электричку, проезжаю пару станций из центра в район новостроек, где живут в основном русскоязычные приезжие. Там таких националистических проблем не имеется, только, и ассортимент товаров не очень чтобы меня устраивает, видно, что снабжение солидно уступает более эстонским районам.