Осколки (СИ)
Мебели почти не было. Только в её, детской комнате, остался старый письменный стол и книжный шкаф.
Алёна погладила ладошкой растрескавшуюся поверхность стола. Ничего в груди не екнуло. Прошлое, осталось прошлым.
— Ну как ты?
Алёна повернулась к Стасу.
— Никак. Ничего не осталось, ничего не трогает. Во всем этом, — она обвела рукой помещение, — нет ничего, что напоминало бы о доме. — она помолчав добавила — Спасибо твоей маме за то, что сохранила для меня альбом.
— Ну пойдем, тогда. — Стас подал руку и придерживая Алёну, вывел на улицу.
Закончив все дела, держа а руках свидетельство о собственности, Алёна почувствовала усталость и сильное желание вернуться домой.
Напряжение нескольких дней, беременность, подвешенное состояние с разводом, все это навалилось на нее. Хотелось лечь и лежать.
— Поехали, Ален, мама ждёт.
— Я домой хочу… — обхватив себя руками, Алёна жалобно простонала.
— Поешь и отвезу в аэропорт. — Стас обнял её и прижал к себе.
— Хороший ты, Стас. Такой хороший. Спасибо за все. — Алёна вытерла слезы благодарности и улыбнулась ему.
— Нет, Ален. Я не хороший. Это ты хорошая и во всех видишь хорошее. — Стас грустно улыбнулся, — Пошли скорее, пока мама меня не прибила, за то что голодом тебя морю.
Стасу позвонили на телефон и он, извинившись, уехал сразу, после того, как оставил Алену.
Тётя Таня, наготовив полный стол, принялась угощать Аленку.
— Есть то ведь и не хочется. — Алёна виновато посмотрела на тётю Таню. — Давайте лучше фотографии посмотрим. Я столько лет их не видела.
Память очень избирательна. Алёна почти не помнила внешность родителей, но помнила тепло материнских объятий, как папа читал ей книги, как мама заплакала ей косички. Она смотрела на фотографии и плакала.
Слезы мешали, застилали глаза, текли по щекам.
Тётя Таня обнимала, гладила по волосам, баюкала.
— Тише, Алёна, тише …
— У меня же даже этого не было, тётя Таня. Даже этого. За что тётя так со мной? Я же ребёнком была. Разве было сложно… всего лишь, пара фотографий.
Ком мешает ей говорить дальше.
— Глупая, мелочная… Не думала она. Просто не думала. Все равно на тебя было. Деньги важнее были.
Постепенно успокаиваясь, Алёна вытерла слезы.
— Ой, а это кто? Рядом с вами? — подняла, выпавшую из альбома фотографию.
Тётя Таня нахмурившись, рассматривала карточку.
— Не знаю, как это здесь оказалось. — она задумчиво покрутила ее в руках. — Думала, все его фотографии уничтожила.
— Это папа Стаса? — догадка пронзила Алёну.
— Да… это он.
— А почему?.. — Алёна спохватывается. — Извините… тётя Таня.
— Нет, Ален. Все хорошо. Столько времени прошло. Уже отболело все. — она грустно вздохнула- И ничего не вернуть.
— А хотелось? Вернуть?
— Сложно сказать… Мы с ним, со школы были вместе. Первая любовь… хотели пожениться. — она задумчиво смотрела вдаль. — А потом… как в песне, «Красивая и смелая, дорогу перешла…»
— А потом?
— А потом он приезжал, умолял…
— А вы не простили…
— А я не простила, да. — тётя Таня тяжело вздохнула.
— А где он сейчас?
— Погиб… — почти шепотом ответила она, — мы сильно повздорили. Я выгнала его… Дождь был, ночь. Его машина сбила. Я потом узнала, что жду ребёнка. А он не узнал…
Повисло тягостное молчание.
— Наверно… если бы вернуть все… я бы не выгнала, тогда. Дала бы шанс. Всем нам. — она горько вздохнула. — Но что сделано, не вернуть.
Поговорив ещё не много, Алёна стала собираться.
— Домой хочу. По детям соскучилась. — Алёна обняла тётю Таню. — Я приеду ещё, с девочками.
Стас приехал, чтобы отвезти её в аэропорт.
— Ален… если тебе нужна будет помощь, только скажи, хорошо? — обняв её на прощанье, проговорил он. — Ты мне, как сестра. Мы с мамой, всегда тебя поддержим.
— Спасибо, Стас. Я так тебе благодарна! За все!
Алёна не стала писать Ване, что приезжает. Самолёт поздно ночью, лучше такси закажет.
Уже на подъезде к дому, телефон мигнул сообщением.
Открыв мессенджер, Алёна замерла.
— Нет… — Алёна закрыла лицо руками. Видеть фотографии было больно.
— Алена? — недоуменный голос друга, раздался, после первого же гудка.
— Кирилл!! — она всхлипнула, не выдержав. — Ты сможешь приехать к нам? Это…важно. Очень!
— Хорошо. Еду.
Выйдя из такси, Алёна встала возле подъезда, не решаясь войти.
Кирилл подъехал, минут через двадцать.
— Прости. Гнал как мог. — он подскочил к Алёне. — Что случилось?!
Она молча протянула ему телефон.
-Бл@ть! Как так то?! — он вернул ей телефон. — Алёна… послушай… — он заглянул ей в глаза, — Алёна… это может быть совсем не так. Слышишь? Совсем не так.
— Я боюсь одна заходить… — она посмотрела на него сквозь слезы. — Поэтому тебя позвала.
Кирилл молча притянул её к себе. — Сейчас… Вместе. Конечно. Я только позвоню кое кому.
Он отошёл от неё и переговорил с кем-то пару минут.
— Пойдём, Алёна.
Он забрал из ее дрожащих пальцев ключи и первым вошёл в квартиру.
— Что ты тут делаешь? — Кирилл смотрел на Лизу, сидящую в одном неглиже, в кресле.
— Отдыхаю… не видно? — она встала и грациозно потянулась. — Вы не вовремя.
— Ваня где?
— Спит он. Устал. — она посмотрела на Алёну. — Ты видимо с первого раза не поняла? Ты не подходишь Ивану. Он гуляет от тебя. И не мудрено. Ты же, глупая курица…
— Прекрати! — Кирилл подошёл к ней вплотную. — Ещё слово и ты пожалеешь!
— А что ты сделаешь? — Лиза рассмеялась. — Что? Иван бросит эту курицу и женится на мне. Он уже мой!
Алёна отвернулась от её ненавидящего взгляда. Стало зябко. В попытках согреться, она обхватила себя руками. К горлу подкатила тошнота, в глазах потемнело.
«Как он мог…», мелькнула мысль, прежде чем она потеряла сознание.
Сознание возвращались и снова ускользало. Обрывки слов, мелькание лиц…
Встревоженное Кирилла, злое Лизы, какой то мужчина в форме, врачи… все лица сливаясь в одно тёмное пятно, которое затягивало Алёну словно в бездну.
Устав сопротивляться, она выдохнув, позволила спасательной темноте поглотить сознание.
Сознание возвращалось постепенно. Словно не хотя. А может действительно, не хотя?
Алёна открыла глаза.
«Я в больнице…»
— Пришла в себя? — медсестра мягко спросила, чуть наклонившись. — Сейчас доктор подойдёт.
— Алёна? — тихий голос доктора заставил открыть глаза. — Вы меня слышите?
— Да… — голос был словно чужой, сиплый. — Ребёнок?
Она беспокойно шевельнула рукой.
— Все хорошо. Ребёнок жив. Постарайтесь не шевелиться. Катетер собьёте.
— Сколько времени я здесь?
— Два дня. Отдыхайте. В вашем положении нужно больше отдыхать и не нервничать.
Алёна слабо улыбнулась и кивнула.
Отдых ей нужен, это да. Последние дни, да даже недели выдались просто отчаянно напряжёнными.
Она закрыла глаза. Думать не хотелось. Ни о чем. Единственная мысль, что мелькнула, была о ребёнке. Хорошо, что с ним все в порядке.
То ли ей кололи успокоительное, то ли сказывалось напряжение нескольких дней, но Алёна только и делала что спала. На третий день, после того как она в первый раз пришла в себя, открыла глаза и поняла, что больше не хочет спать.
Как только она об этом подумала, как дверь открылась и вошёл доктор.
— Как себя чувствуете?
— Лучше…
— Это хорошо… Сегодня ещё понаблюдаем за вами и будем переводить в палату.
— А телефон, можно мне? — очень хотелось позвонить свекрови и поговорить с девочками.
— Нет. — мягкой улыбкой, доктор смягчил резкий отказ. — Вам нельзя волноваться. Подумайте о малыше. Ему и так досталось. Ваши дети в порядке. Каждый день родные звонят и интересуются вашим состоянием. Переведём в палату и отдадим ваш телефон. А пока отдыхайте.
Алёна тяжело вздохнула. Желание услышать девочек было очень сильным. Но доктор тоже прав. Следует и о малыше подумать. И так, на неё столько всего навалилось, как он все там вытерпел.