Удар катаны (СИ)
— Осмелюсь заметить, ваше благородие, — ответил Шишковский, — что ни в чем подобном господин Ульянов не замечен. Посещает, но некоторым сведениям, вечера у господина Скляренко в мезонине дома священника Белогородцева. Изучают труды господина… э… Мракса, к ведению производства и торговли относящиеся. Никаких антиправительственных лозунгов, по донесениям агентов, не отмечено. Есть некоторые неудостоверенные сведения, что среди рабочих в железнодорожных мастерских имеются кружки революционной направленности. Имеются слухи, что якобы господин Ульянов таковой посещал. Но ежели и было такое, то настолько скрытно, что ничем эти слухи не подтверждаются.
— А вот это интересно. За мезонином установить постоянное наблюдение, — приказал поручик.
— Виноват, ваше благородие, только это трудно будет выполнить. Мезонин во дворе, окнами туда же выходит, лесенка такоже в дворе. Сим наблюдение за квартирой с улицы затрудняется. А посетители через двор могут сразу на Самарскую, Садовую и Почтовую улицы незамеченными пройти, — доложил Шишковский
— Буду ходатайствовать перед господином полковником, чтобы попросил нам филеров на усиление, — решил Герасимов. — А вы с Алексеем пока организуйте внешнее наблюдение только за Ульяновым. Но осторожно, не спугните мне его… Ежели с поличным возьмем и вам и мне немалые награды могут воспоследовать. Понятно? Работайте, унтер…
Примечания:
[1] Борьба продолжается, украинск.
[2] Сыщик, агент Охранного отделения или уголовно-сыскной полиции в России конца XIX — начала XX века, в обязанности которого входили проведение наружного наблюдения.
[3] Меблированные комнаты — гостиница с обставленными мебелью комнатами, сдающимися внаем, обычно на длительный срок
[4] 10 рублей. Назывались так потому, что печатались на розовой бумаге.
[5] Напомню, что в то время заместителей начальников (министров) называли товарищами
[6] Александр Васильевич Герасимов — в нашей реальности в 1905-1909 годах стал начальником Петербургского охранного отделения и предупредил теракты против Николая II, великого князя Николая Николаевича (мл.), премьер-министра Столыпина и министра Щегловитова
К звездам
- А почему Александр Васильевич ничего не ест?
- Так ведь пост, матушка. До первой звезды нельзя, — Суворов.
- Звезду Суворову Александру Васильевичу! — Екатерина II.
Реклама банка «Империал»
Per aspera ad astra —
через тернии к звездам .
Латинская пословица
Возвращение на Балтику получилось не столь триумфальным, как ожидал Петр. Не было того всеобщего ликования и энтузиазма, как в описаниях возвращения героев 1812 года в пушкинских «Повестях Белкина». Никто из дам не бросал чепчики в воздух и не кричал «ура». Впрочем, цветы и оркестры были, радостно встречающий героев войны народ тоже. И даже награды, пусть и не столь щедро, как ожидали многие, но появились на мундирах участников экспедиции. Петру досталась «аннушка», орден Св. Анны четвертой степени. За морской бой под Сасебо, где состоящие под его командой скорострелки Гочкиса повредили одну из атакующих миноносок, командир броненосца представил Анжу к Владимиру с мечами. Но, как говорили, большую часть наград отклонил лично генерал-адмирал великий князь Алексей. Так что получил Петр только «аннушку» на кортик.
А в целом, как понял Анжу, недавно закончившаяся война где-то далеко на задворках мира волновала жителей России куда меньше, чем недавно заключенный торговый договор с Германией или удачное выступление балерины Матильды Кшесинской в последней постановке «Лебединого озера». Еще охотнее, хотя и полушепотом, во избежание так сказать, обсуждались слухи о связи оной Матильды с великими князьями Сергеем Михайловичем и Владимиром Алекснадровичем. В объятиях которых она искала утешения после гибели великого князя Николая Александровича, который, как говорили, был ее первым и самым обожаемым любовником. И уже совсем шепотом шло обсуждение слухов об ухудшении состояния Его Императорского Величества и чахотке наследника-цесаревича Георгия.
Впрочем, у морских офицеров были и свои темы для разговоров. Говорили о путях развития флота, вспоминая о затонувшем в сентябре прошлого года совершенно устаревшем броненосце «Русалка». Обсуждали слухи о серьезной ссоре между генерал-адмиралом и цесаревичем по поводу флотских программ. Рассказывали, что посетив спущенный на воду новейший броненосец «Гангут», обычно деликатный цесаревич Георгий не сдержался. И высказал вслух все что он думает о корабле и тех, кто его заказал. Причем корабль цесаревич охарактеризовал так, что все морские остряки только завидовали умению его императорского высочества: «Одна пушка, одна мачта, одна труба — одно недоразумение!». В кают-компаниях разговоры неизменно сворачивали на этот случай. Каждый раз заканчиваясь спорами о том, кто же кого перетянет — генерал-адмирал цесаревича или цесаревич генерал-адмирала. Причем большинство было на стороне цесаревича Георгия, который не смог стать моряком только из-за болезни. Но все равно, человек-то свой — флотский. Конечно, великий князь Алексей тоже моряк, но он уже подпортил свою репутацию в кают-компаниях. Во-первых, уменьшил количество награжденных за войну с Японией, доказывая, что борьба против азиатских варваров не заслуживает столько поощрений. Ну, а во-вторых, просочились сведения о том, какие суммы генерал-адмирал и его окружение потратили на «представительство», пребывая в Париже во время всей военной кампании. Это при том, что ведущим боевые действия силам флота приходилось экономить на всем, даже на боевом угле. Надо признать, Анжу в такие разговоры старался не встревать, переводя все в шутку. Потому что считал, как и большинство населения, что «плетью обуха не перешибешь». Впрочем, одно bon mot[1], которое быстро вошло в обиход, он все же выдал: — «Что вы хотите, много мяса надо, чтобы с такой фигурой не похудеть». Шутку оценили и капитан первого ранга, директор Балтийского завода Кази в ответ наградил известное всем лицо кличкой «Семь пудов августейшего мяса». Дошли ли эти шутки до самого генерал-адмирала, или нет, никто, естественно не знал, но и без того ситуация складывалась для мичмана не самым лучшим образом. Броненосец после всех военных и морских приключений уходил на ремонт. А команда на это время переходила в береговые экипажи. Так что о том, чтобы «выплавать» полный «морской ценз»[2] на чин лейтенанта можно было забыть надолго. Желающих побывать в море для получения очередного чина всегда было больше, чем кораблей. А сейчас конкуренция еще больше усилилась, учитывая, что возвратившимся с войны «выплавать ценз» можно было быстрее. Что, естественно, вызывало зависть у не имеющих такие возможности соратников и самые разнообразные интриги. В которых Анжу, надо честно признать, был не силен. А пользоваться протекцией не хотел, даже не смотря на деда адмирала. Так что ничего хорошего в ближайшем будущем Петр не ждал…
На бал в Дворянское собрание столицы Анжу попал совершенно случайно. Дежурил в казармах экипажа, когда прибыл посыльный с приглашениями. Одно из которых и досталось Петру. Так что теперь он стоял в Зеркальном зале собрания и с удовольствием смотрел на вальсирующие пары. Успехом у местных дам и девушек пользовались в основном гвардейские офицеры, но и молодой моряк без внимания не остался. Пришлось даже спрятаться за колонной, чтобы слегка передохнуть от назойливого женского внимания. Но, как выяснилось, укрытие оказалось не слишком надежным. Внезапно две пахнущие духами руки с силой ухватили мичмана за плечо. Держась за Петра, как за точку опоры, женщина издала не очень приятный звук и тут же произнесла:
— Извините меня, мон шер, — голос звучал мелодично и нежно, хотя несколько хрипловато. Кроме того, Анжу уловил доносящийся из-за плеча запах. Отчего стало ясно, что его собеседница успела немного выпить. Или, что вероятнее — очень много. — Как мне плохо… Уведите меня отсюда, мон амираль, я вас очень прошу…