Охотник на магов (СИ)
Границы леса Сестер мы достигли до темноты. Еще оставалось немного светлого времени, но глава отряда распорядился разбить лагерь. Как бы не спешил Огюст, осторожности он не терял. Насколько мы сможем продвинуться за это время? Пять, десять километров? Вот только ночевать в таком случае придется на местности, что уже не так сильно способствует спокойному сну. В месте, которому приписывают разнообразные мистические явления. В месте незнакомом и загадочном.
Слухи, конечно есть слухи, но стоит ли их достоверность проверять на собственной шкуре?
Лес даже со стороны внушал какое-то тревожное чувство. Он нависал над нашим маленьким лагерем сплошной темной массой так, что все непроизвольно жались к кострам. Будто древнее и могучее существо наблюдало за низшими созданиями, ожидая, когда они все сами шагнут к нему в пасть.
В общем, думаю, что этой ночью для всех членов отряда бессонница станет настоящим поветрием. Правда меня, с моим особым отношением ко сну, это почти не беспокоило.
Глава 7
Первым из тела был выдавлен воздух. Невидимые пальцы схватили мои легкие и сдавили их, будто какой-то мешочек с творогом. Вместо нового вдоха я получил только долгий агонизирующий спазм — пальцы, закончив выжимать из меня воздух, никуда не исчезли, оставшись висеть на мне жесткой хваткой.
От нехватки воздуха легкие загорелись, а кровь принялась разносить это пламя по всему телу. Паника нахлынула на меня холодной волной, но огонь страданий внутри меня не погасила.
Вторым делом невидимая сила принялась за мои мышцы. Они вдруг сами собой стали скручиваться и растягиваться, скрипя, словно удерживающие огромные тяжести канаты. В некоторых местах через кожу начала сочиться кровь.
Последними были кости. Не знаю, что за тяжесть давила на них, но они трещали, как ветви старого дерева в ураган. Того и гляди, переломятся.
Я взвыл. Точнее попытался, но из этого ничего не вышло, воздуха в легких ведь не осталось.
Казалось бы, от столь долгого пребывания без возможности сделать вдох сознание мое должно было уже угаснуть, но я по-прежнему оставался в нем и до мелочей мог прочувствовать всю гамму этих неприятных ощущений.
Я проснулся, когда они достигли своего апогея. Рывком принял сидячее положение, и с громким звуком втянул в себя воздух. От резкого его притока в голове, словно взорвалась дымовая бомба, глаза застил туман, и я почти ничего не мог разглядеть перед собой. Но это был миг радости.
Как все-таки мало нужно человеку для счастья. Поесть, если не питался уже две недели, попить, если последний раз смачивал горло, уже как пару дней. Сделать вдох, если не делал этого несколько долгих мгновений.
Когда зрение наконец вернулось ко мне, а стук собственного сердца перестал заглушать окружающие звуки, я понял, что еще очень рано. По сути над нами все еще висела ночь, но и она уже близилась к своему завершению. Предрассветные сумерки, самое темное время суток. Когда луна уже скрылась, звезды потускнели, а край горизонта на востоке еще даже не окрасился золотым.
Раннее утро — самое сладкое время для сна. Даже те, кто вчера вечером мучились от гнетущего состояния и последующей бессонницы, сейчас мирно храпели на своих импровизированных ложах. Только бодрствующие часовые о чем-то перешептывались возле костра.
Зато у меня желание спать пропало напрочь. Теперь придется как-то убивать время до общей побудки. Впрочем, я всегда умел себя занять.
К тому времени, когда весь отряд был на ногах, я успел завершить два стандартных комплекса физических упражнений. Я довольно неплохо выложился и был весь мокрый от пота. Зато собран и бодр, не то что Агорник, который спросонья через раз ложкой в котелок попадал.
Со сборами не затягивали. После завтрака спешно свернули лагерь и с мрачными, но решительными физиономиями все выстроились в колонну и вошли в лес.
Казалось, шагнули в чащу, а как будто в другой мир. Почудилось, что где-то за спиной захлопнулись двери и отрезали нас от остальных земель. Звуки стали более глухими, тихими. Свет — тусклым. Солнечным лучам не пробиться сквозь все эти слои зеленого заграждения. Потому-то здесь, внизу, зелень более темная, не такая сочная, как снаружи. Кора деревьев, и та, была не серой или коричневой, а почти что черной.
Деревья — это вообще отдельная история. Глядя с восхищением и некоторым страхом на местных гигантов, я думал, что, либо до этого мне попадались одни только кустарники, либо эти деревья не являются уже таковыми, а переросли в нечто большее и нечто иное. Лес представился мне войском спящих великанов, застывших в самых причудливых формах. Будто в былые времена какой-то великий чародей, выйдя на битву против орды гигантов, своим заклинанием погрузил их всех в тысячелетний сон.
Кто его знает, прошла с тех дней тысяча лет или нет, но шуметь в лесу не хотелось абсолютно, чтобы, не дай Высший, никого не разбудить. И не только мне. Солдаты придерживали свое оружие, чтобы не звенело при движении, инквизиторы общались в пол голоса, даже лошади и те, кажется, старались не громко цокать копытами.
Продвижение через чащу пока не сильно затруднялось естественными препятствиями. Когда-то, в старые времена, населявшие эту местность колдуны позаботились о комфортном передвижении и проложили сквозь весь лес дорогу, широкую и даже имеющую каменное покрытие. Теперь, конечно, от нее осталась лишь тень, все заросло и даже камни, вплавленные в землю не помогли. Лес, если дать ему волю, в конце концов всегда заберет свое. Но даже того, что осталось, вполне еще хватало для нормального продвижения всадника.
Оказавшись в этом лесу, солдаты хоть и старались храбриться, но было видно, что их не покидает некоторая нервозность. Их настороженные взгляды ощупывали каждый ствол дерева, каждый камень и травинку. Впрочем, это касалось не только воинов. Что говорить, даже я чувствовал какое-то напряжение, а я, в отличие от обычных рубак, со всякими мистическими и магическими делами связан неотрывно. Один только Бич Отступников казался безучастным к окружению. Хотя, быть может, только казался. С его внешностью сделать это нетрудно. Сдвинул брови, свою единственную поросль на голове, и уже имеешь грозный вид.
Эта нездоровая подозрительность довольно долго владела настроением отряда. Опасливое выражение стало сходить с лиц вояк, только после того, как мы прошли не один километр. Впрочем, ничего удивительного — сплетни о лесе Сестер не слышал только глухой.
Давно, когда магия еще не была под запретом, а чародеи открыто практиковали свое искусство, боролись с королями за власть или устраивали свои жуткие опыты; в те времена, когда люди при виде ведьмы не хватались за вилы и факелы, а кланялись ей до земли или бежали в страхе; когда только зародившемуся ордену было абсолютно ничего противопоставить силе колдунов, и ради смерти одного из них они разменивались сотнями погибших со своей стороны, и возник этот лес. Кто знает возможно он существовал и до этого, но тогда он представлял собой обычный зеленый массив, не имеющий ничего общего с тем, что произошло с ним после.
Даже орден признается сам себе в том, что не все маги тех времен были, либо одержимыми силой маньяками, продавшимися низшим сущностям и убивающими налево и направо, либо одержимыми властью гордецами, возомнившими себя высшими существами и пожелавшими повелевать всеми теми, кто слабее их.
Были и другие. Те, кто пытался постичь магию, понять ее суть, применяя практически научный подход. Само собой, это были те же самые маги, испорченные своей силой и Низшим, которые порой не гнушались самых бесчеловечных опытов. Но, как минимум, они не порывались уничтожать целые деревни или даже города, придавая их подвластным стихиям и отдавая на откуп сущностям, с которыми заключили контракт. И не добивались общественного раболепия и поклонения откровенной тиранией, хитрыми увещеваниями или лживыми добрыми поступками. Такие чародеи как бы дистанцировались от всего мира, запираясь в каком-нибудь темном углу вместе со своими изысканиями. Все остальное для них было неинтересно. Естественно, для их работы нужно было какое-нибудь тихое и безлюдное место, где не станут бродить толпы праздно шатающихся любопытных, отвлекая от исследований. Впрочем, имея должное влияние на власть, обзавестись таким местом не проблема.