Волшебство любви

— Я уверен, что сделал ей приятное.
Франческа немного помолчала.
— Та встреча была вашей первой после?..
— Да. — Эдвард погладил ее по крутому бедру. У нее была роскошная фигура, пышная именно в тех местах, в каких положено. Ее формы казались ему верхом совершенства, хотя она совсем не походила на тоненькую и гибкую, как тростинка, Луизу. Впрочем, он никогда не обнимал Луизу в постели и даже — об этом стоит задуматься — не возбуждался особенно при мысли об этом.
Наступила долгая пауза.
— Ты ее любил? — тихо спросила Франческа.
Эдвард ответил не сразу.
— Да, — признался он. — Любил.
Как бы там ни было, он думал, что любил ее. Впрочем, свои чувства к Луизе, хотя они и присутствовали, он никогда не считал особенно важными. Любовь едва ли была столь уж важна для того союза, на который он рассчитывал в браке с Луизой. Впрочем, он никогда бы не женился на женщине, которая не была бы ему приятна, возможно, она всего лишь ему нравилась, и эту привязанность он ошибочно принимал за любовь.
Франческа повернулась к нему лицом.
— Ты все еще ее любишь?
Он посмотрел на нее. Казалось, она выбрала не самое подходящее время, чтобы задать этот вопрос, — когда они лежали рядом, нагие после нескольких часов бурных любовных утех. Хотя, возможно, сейчас для этого вопроса самое время. Он провел ладонью вниз по ее руке от плеча к запястью и переплел пальцы с ее пальцами.
— Нет. — Он поднял их соединенные руки и провел костяшками ее пальцев по своим губам. — А ты любишь барона Олконбери?
Франческа засмеялась. Удивленно, но без неловкости.
— Олконбери! Откуда ты о нем знаешь?
— Слухи, — пробормотал Эдвард. — Вездесущие слухи и, если им верить, он хочет на тебе жениться.
Она пожала плечами, но улыбка сошла с ее губ.
— Возможно, он хочет. Но это не означает, что я хочу за него выйти.
— Но мужчина не позволит, чтобы стало известно о его желании жениться, если женщина не даст ему так или иначе понять, что готова принять его предложение. Мы настолько безрассудно храбры. — Он продолжал целовать ее руку, расправляя ее пальцы. У Франчески были красивые руки, изящные и сильные. И пальцы у нее почти такой же длины, как у него.
— Так было и в твоем случае? Когда ты сделал предложение леди Луизе? — Ее чудный голос вновь приобрел хрипотцу — она смотрела, как он ласкал ее руку.
— Да. — Он прижался губами к ее запястью, чувствуя нежное, но сильное биение ее пульса. — Наши родители были знакомы много лет. Ее отец дал моему отцу понять, что я ей очень нравлюсь и что он благожелательно смотрит на наш союз. Мой отец предложил мне познакомиться с ней поближе, чтобы я решил для себя, подходит ли она мне.
— И потом ты в нее влюбился?
— Мы подходили друг другу. — Эдвард пожал плечами. — Я несколько раз приходил к ним в дом, мы общались, и я обнаружил, что нам неплохо вместе. У нас сходные темпераменты. Мне она стала дорога. К тому времени, как я сделал ей предложение, она знала, что я попрошу ее руки, и я знал, что она ответит мне согласием. — Он положил ее ладонь с растопыренными пальцами себе на грудь и на мгновение задержал в таком положении, прижав своей рукой. Он провел вверх по ее предплечью до плеча, затем вниз, от подмышки до талии. — Так с чего Олконбери взял, что ты можешь принять его предложение?
Франческа долго молчала. Эдвард ждал, довольствуясь тем, что чувствовал, проводя руками по ее нежной коже. Он подумал, что с легкостью мог бы провести год, исследуя изгиб между ее грудной клеткой и талией.
— Мой муж умер всего лишь через месяц после того, как умерла моя сестра, — тихо сказала она. Он слушал в молчании: он уже знал некоторые голые факты, но не знал, как она их видит. — Я не была готова ни к одной из этих смертей. У Джулианы был узкий таз, и врач ее предупреждал. Для меня ее смерть при родах явилась потрясением, но не могу сказать, что произошедшее было полной неожиданностью. Но Сесил — мой муж — согласился стать секундантом на дуэли, и каким-то образом все закончилось для него трагически — его застрелили. Он мне об этом не сказал ни слова, и тот друг, секундантом которого он согласился стать, человек, из-за которого он погиб, сбежал на континент еще до того, как я смогла задать ему свои вопросы… или пристрелить лично. Это был жестокий удар. Еще вчера Сесил был здесь, со мной, живой и здоровый, а на следующий день… — Глаза ее накрыла тень печали.
 
Эдвард прекратил водить пальцами по ее коже, и выражение его лица стало жестким. Как может мужчина быть таким беспечным по отношению к жене? Дуэль! Что может быть глупее? Интересно, почему Джексон не осветил эту довольно пикантную подробность?
Она сделала глубокий вдох.
— Олконбери принес мне эту весть. Он пытался остановить ту идиотскую дуэль, и он был последним, кто держал Сесила за руку. Если бы не он, я не знаю, как пережила бы эти последние два года. Он был мне хорошим другом.
— Я рад, что он был рядом. — Эдвард убрал с ее груди локон.
— Но ты его не любишь? — Он вернулся к главной теме, той, что больше всего его волновала.
Она посмотрела на него чистым открытым взглядом. — Если бы я его любила, — прошептала она, — я не была бы сейчас с тобой.
— Это правда? — Он приподнял одну бровь. Влечение между ними было подобно пороху — чтобы его воспламенить, довольно и искры. Оно было достаточно сильным для того, чтобы пересилить все его благие намерения. Он хотел ее еще до того, как узнал, что она вдова, до того, как она его очаровала, до того, как она ему даже понравилась, если бы Луиза его не бросила, он тоже никогда бы не оказался здесь с Франческой, но об этом ему еще предстоит поразмыслить.
— Конечно, правда. Мне пришлось немало потрудиться, чтобы заманить тебя сюда, — ответила она с коротким мешком. — Зачем бы мне было тратить столько усилий, если бы я хотела не тебя, а Олконбери?
— Ты меня сюда заманила? — повторил он, начиная улыбаться. Отчего он никогда не догадывался, насколько пленительна сама мысль о том, что женщина хочет тебя достаточно сильно, чтобы прибегнуть к обольщению? Подушечки его пальцев соскользнули с её плеча. — Я не осознавал, что меня добиваются. Что мной манипулируют…
— Ты слишком долго пытался меня соблазнить, — сказала Франческа без тени раскаяния. Она блаженно зажмурилась и потянулась под его ласками. — Я потеряла терпение.
— Моя дорогая леди Гордон, я и понятия не имел о том, что вы хотели меня с первой минуты нашего знакомства. — Он прижался к ней плотнее, перевернув ее на спину. — Вы могли бы раньше об этом сказать. — Он провел по ложбинке в центр груди и прижался губами к ее ключице.
— О, не с первой минуты! Тогда я решила, что ты зануда. — Она запрокинула голову, выгибая шею, и вздохнула, когда он стал прокладывать дорожку из поцелуев вдоль ключицы к горлу. — Слишком сдержанный… слишком бесцветный… слишком немногословный…
Он тихо засмеялся. Пальцы его порхали по ее животу, дразнили ее пупок.
— А сейчас?
— Хм. — Она повернула к нему голову и пристально посмотрела на него с игривым кокетством. — Чуть менее сдержанный, чем я думала.
— Да. Ты оказала на меня плохое влияние. — Он накрыл ладонью ее грудь. — Я чувствую себя… вконец испорченным.
— Это жалоба? — Улыбка ее была — воплощенный грех.
Эдвард перекатился на нее сверху, опираясь на локти.
— Ты услышала в этом жалобу? — Он поцеловал ее.
— Я пыталась тебя поддразнить. — Она обняла его за шею и обвила ногой талию.
Боже всемогущий, он снова ее хотел, так же отчаянно, как тогда, внизу в гостиной. Тогда ему пришлось откинуть все мысли о последствиях. Теперь он мог видеть лишь то, что они были свободны желать друг друга так сильно и так отчаянно безрассудно, как они желали друг друга. Как это здорово…
— В чем именно? — Он скользнул ладонью по ее животу вниз. Она резко втянула воздух, но потянулась губами к его губам.
— В том, что ты… слишком молчаливый, — выдохнула она.
Она уже извивалась под ним. Эдвард погрузил в нее палец и стал поглаживать самую чувствительную точку, заставляя Франческу дрожать и беззвучно вскрикивать.