Секретные дневники мисс Миранды Чивер (ЛП)
Тернер угрожающе сузил глаза и решил, что у него нет шанса выстоять против безумного дворецкого, учитывая два весьма ощутимых удара.
— Скажите мисс Чивер, — зло сказал он, — что я вернусь, и она должна будет меня принять.
Он в ярости выбежал из дома и спустился по ступенькам.
Крайне разгневанный, что девушка его не приняла, он обернулся, чтобы взглянуть на дом. Она стояла за открытым окном, нервно прикрыв рот рукой. Тернер нахмурился, поняв, что все еще держит в руках полусьеденную булочку.
Он бросил в окно, и она угодила ей в декольте.
Это принесло ему некоторое удовлетворение.
24 августа 1819 года.
О, дорогой. Конечно, я никогда не пошлю это письмо. Я провела целый день, составляя его, но когда пришло время его отправить, оно стало ненужным.
Я не знала плакать мне или радоваться.
И вот Тернер здесь. Он, наверное, как обычно, вытряс правду, из Оливии. Она никогда не предавала меня. Бедная Ливи. Должно быть, он был ужасен в гневе.
Очевидно, все еще такой. Он бросил в меня булку. Трудно поверить.
Глава 14
Два часа спустя Тернер объявился снова. На этот раз Миранда ждала его.
Она распахнула парадную дверь, прежде чем он успел постучать. Однако он даже не оступился, просто стоял там в красивой позе, одна рука, сжатая в кулак, застыла на полпути к двери.
— О, ради Бога, — сказала она раздраженно. — Входи.
Тернер вскинул брови.
— Ты ждала меня?
— Конечно.
И понимая, что не может больше этого откладывать, она, не оглядываясь, направилась в гостиную.
Он последовал за ней.
— Чего ты хочешь? — спросила она.
— Какое славное приветствие, Миранда, — сказал он спокойно, опрятный, бодрый, красивый и абсолютно расслабленный и — о! ей хотелось убить его. — Кто учил тебя манерам? — продолжил он. — Гунн Аттила?
Она стиснула зубы и повторила вопрос.
— Чего ты хочешь?
— Что ж, конечно, жениться на тебе.
Ну да, именно этого она ожидала с того момента, как увидела его. И никогда в жизни она так собой не гордилась, как когда сказала,
— Нет, спасибо.
— Нет… спасибо?
— Нет, спасибо, — дерзко повторила она. — Если это все, я провожу тебя до двери.
Но он поймал ее запястье, когда она сделала вид, что уходит из гостиной.
— Не так быстро.
Она могла сделать это. Она знала, что может. У нее есть гордость, и нет больше никаких обстоятельств, вынуждающих ее выйти за него. И она не выйдет. Неважно, как сильно стучит ее сердце, она не может сдаться. Он не любит ее. Он не ценит ее настолько, что ни разу даже не написал ей за полтора месяца, прошедшие с того времени, когда они вместе побывали в охотничьей сторожке.
Он мог быть джентльменом, но не был им.
— Миранда, — сказал он вкрадчиво, и она поняла, что он пытается соблазнить ее, если не чтобы затащить в постель, то хотя бы чтобы добиться ее согласия.
Она сделала глубокий вдох.
— Ты пришел сюда, ты поступил правильно, но я тебе отказала. Тебе больше не из-за чего чувствовать себя виноватым, так что ты можешь с чистой совестью вернуться в Англию. Прощай, Тернер.
— Я так не думаю, Миранда, — сказал он, усиливая хватку на запястье. — Нам многое нужно обсудить, тебе и мне.
— Эхмм, не так уж и много на самом деле. Хотя спасибо тебе за заботу. — Ее рука горела там, где он сжимал ее, и она знала, что если она намерена быть решительной, ей нужно избавиться от него как можно скорее.
Тернер захлопнул дверь ногой.
— Я не согласен.
— Тернер, не надо! — Миранда выдернула руку и попыталась добраться до двери, чтобы снова открыть ее, но он преградил ей путь. — Это дом моих бабушки и дедушки. Я не стану позорить их неприличным поведением.
— Я подумал, что тебя больше обеспокоит возможность, что они услышат то, что я должен сказать тебе.
Она мельком взглянула на неумолимое выражение его лица и закрыла рот.
— Очень хорошо. Говори, зачем ты пришел.
Его палец стал выводить ленивые круги на ее ладони.
— Я думал о тебе, Миранда.
— Да неужели? Это очень лестно.
Он проигнорировал ее язвительный тон и придвинулся поближе.
— А ты думала обо мне?
О, Боже Милосердный. Если бы он только знал.
— Иногда.
— Лишь иногда?
— Довольно редко.
Он притянул ее к себе, его ладонь мягко скользнула по ее руке.
— Насколько редко? — прошептал он.
— Почти никогда. — Но ее голос становился все тише и нерешительнее.
— В самом деле? — Он скептически приподнял бровь. — Думаю, вся эта шотландская еда сбила тебя с толку. Ты ела хаггис?
— Хаггис? — переспросила она едва слышно. Она ощущала, как легко становится у нее в груди, словно воздух стал опьяняющим, и она могла захмелеть, просто дыша в его присутствии.
— Угу. Отвратительная гадость, полагаю.
— Он… он не так уж и плох. — О чем он говорит? И почему он так на нее смотрит? Его глаза светились словно сапфиры. Нет, словно ночное небо в лунном свете. О, Господи. Не ее ли решимость только что вылетела в окно?
Тернер снисходительно улыбнулся.
— Твоя память так коротка, дорогая. Думаю, тебе нужно кое о чем напомнить. — Его губы нежно опустились на ее, разжигая огонь во всем ее теле. Она приникла к нему, выдохнув его имя.
Он прижал ее к себе еще крепче, мощь его плоти вжалась в нее.
— Ты чувствуешь, что делаешь со мной? — прошептал он. — Чувствуешь?
Миранда слабо кивнула, едва сознавая, что стоит посреди гостиной своих бабушки и дедушки.
— Только ты можешь сделать со мной такое, Миранда, — хрипло пробормотал он. — Только ты.
Это замечание задело расстроенную струну внутри нее, и она застыла в его объятиях. Разве не он провел только что целый месяц в Кенте со своим другом лордом Гарри Как-его-там? И разве Оливия не говорила ей, что такие развлечения включали в себя вино, виски и женщин? Безнравственных женщин. Множество безнравственных женщин.
— Что случилось, милая?
Он произнес слова шепотом у ее кожи, и часть ее хотела растаять прямо у его ног. Но она не позволит себя соблазнить. Только не в этот раз. Прежде чем она успела поменять свое решение, она положила ладони ему на груди и оттолкнула.
— Не пытайся сделать это со мной, — предупредила она.
— Сделать что? — Он был просто сама невинность.
Если бы у Миранды в руках была ваза, она бы запустила ею в него. А еще лучше, недоеденная булочка.
— Обольстить меня, чтобы я подчинилась твоей воле.
— Почему нет?
— Почему нет? — недоверчиво переспросила она. — Почему нет? Потому что я… потому что ты…
— Потому что почему? — Теперь он широко улыбался.
— Потому что… о! — Она воткнула кулаки в бока, и топнула ногой. Отчего разозлилась еще сильнее. Превратиться в такое — это унизительно.
— Ну-ну, Миранда.
— Не «нукай» мне, ты, надутый, чванливый…
— Я так понимаю, ты на меня злишься.
Она прищурила глаза.
— Ты всегда был умен, Тернер.
Он не обратил внимания на ее сарказм.
— Что ж, ладно — мне жаль. Я не собирался оставаться в Кенте так долго. Я не знаю, почему сделал это, и мне жаль. Это задумывалось как двухдневная поездка.
— Двухдневная поездка, которая продлилась почти два месяца? — фыркнула она. — Прости меня, но мне трудно в это поверить.
— Я не все это время был в Кенте. Когда я вернулся в Лондон, моя мать сказала, что ты ухаживаешь за больной родственницей. Пока не вернулась Оливия, я ни о чем не знал.
— Мне все равно, как долго ты был… где бы то ни было! — крикнула она, скрестив руки на груди. — Ты не должен был бросать меня вот так. Я могу понять, что тебе требовалось время подумать, потому что знаю, что ты никогда не хотел на мне жениться, но, Господи, Тернер, неужели тебе понадобилось семь недель? Ты не можешь так обращаться с женщиной! Это грубо, и некрасиво, и… и совсем не по-джентльменски!