Секретные дневники мисс Миранды Чивер (ЛП)

Она смотрела перед собой.
— Прилюдное извинение потребовало бы, чтобы мы сказали всей семье, за что точно я хочу извиниться, — продолжил он. — Я подумал, что ты не захочешь, чтобы они знали.
— Ты сам не хочешь, чтобы они знали.
Он вздохнул и рукой взъерошил свои волосы.
— И это тоже. Я совсем не горжусь своим поведением, и не хотел бы, чтобы семья об этом узнала. А кроме того, я подумал, что и ты этого не хочешь.
— Извинения приняты, — мягко сказала она.
Тернер облегченно вздохнул.
— Я не знаю, почему я так поступил, — продолжал объяснять он. — Это не было вызвано желанием. Я не понимаю, почему так случилось. Но в этом нет твоей вины.
Она глянула на него. Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, о чем она думает.
— Ах, черт… — он снова вздохнул и отвел взгляд. Блестящая работа, Тернер. Поцеловать девушку, а потом сказать, что сделал это без всякого желания. — Извини, Миранда. Все — неправильно. Я — задница. Совершенно ничего не соображаю в последние дни.
— Возможно, тебе стоит написать книгу, — с горечью сказала она. — Сто один способ оскорбить молодую леди. Осмелюсь сказать, что, по крайней мере, пятьдесят пунктов для нее уже готово к этому времени.
Он снова глубоко вздохнул. Он не привык извиняться.
— Не то чтобы ты была непривлекательной.
Лицо Миранды приняло недоверчивое выражение. Не столько из-за его слов, как он понял, а в самом факте, что он вынуждает ее сидеть и выслушивать от него вещи, которые смущают их обоих. Он знал, что должен остановиться, но тоскливое выражение ее глаз побудило его зачерствевшее за многие годы сердце сделать все так, как положено.
Миранде девятнадцать. Ее опыт общения с мужчинами ограничивался Уинстоном и им самим. По большому счету, скорее как с братьями. Девушка, должно быть, чертовски смущена. Уинстон внезапно решил, что она Афродита, королева Елизавета и дева Мария в одном лице, а сам Тернер чуть ли не силой навязал себя ей. Явно не самый обычный день в жизни молодой английской барышни. 
И все же, она все стоически переносила. Ее спина держалась прямо. Подбородок высоко поднят. И она не ненавидела его, хотя должна была.
— Нет, не так, — сказал он, беря ее руку в свою. — Ты должна выслушать меня. Ты привлекательная. И даже очень, — с этими словами, он, может быть, в первый раз за прошедшие годы, действительно присмотрелся к ней внимательно. Она не была красива классической английской красотой, но живой ум, светящийся в огромный карих проницательных глазах не оставлял равнодушным. Ее кожа была безупречной, и в контрасте с глубоким темным цветом волос создавала впечатление прозрачности. Тернер внезапно заметил и густые, слегка вьющиеся волосы, блестящие как мягкий шелк. Он касался их прошлой ночью. Почему он не мог вспомнить, какие они на ощупь? 
—Тернер, — позвала Миранда. 
Он уставился на нее. Почему он так странно на нее смотрит?
Его пристальный взгляд спустился к ее губам, когда она произнесла его имя. Чувственный небольшой рот. Полные губы, вызывающие желание их поцеловать.
— Тернер?
— Очень, — сказал он, как будто приходя к какому то невероятному выводу.
— Очень, что?
— Очень привлекательная, — подтвердил он, встряхивая головой, словно прогоняя наваждение. — Ты очень привлекательная.
Она тяжело вздохнула.
— Тернер, не стоит лгать, чтобы пощадить мои чувства. Это наводит на мысль, что ты очень невысокого мнения о моих умственных способностях, что гораздо обиднее, чем все, что можно сказать о моей внешности. 
Он отодвинулся и криво усмехнулся.
— Я не лгу, — он выглядел удивленным.
Миранда нервно прикусила нижнюю губу.
— О, — она казалась не менее удивленной, чем он. — Хорошо. В таком случае, я думаю, что должна поблагодарить тебя.
— Я обычно не столь неловок с комплиментами, чтобы их нельзя было понять.
— Ну, разумеется, — едко подтвердила она.
— Почему у меня сейчас появилось ощущение, как будто ты меня в чем то обвиняешь?
Ее глаза удивленно расширились. Он почувствовал горечь в ее словах?
 
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — отрезала она.
На мгновение создалось впечатление, что он хочет продолжить эту тему, но потом передумал, и с мягкой улыбкой взялся за вожжи.
— Продолжим?
Они дальше поехали молча. Миранда искоса поглядывала на него при любой возможности. По его лицу невозможно было ничего понять, таким сосредоточенно-спокойным оно было, что с каждой минутой все больше и больше раздражало Миранду. Как он может оставаться таким невозмутимым, когда ее собственные мысли не давали ей покоя. Он сказал, что не хотел ее, но почему тогда он ее поцеловал? В чем причина? А затем она не выдержала:
— Почему ты поцеловал меня?
На секунду показалось, что Тернер опешил от ее вопроса. Лошади замедлили ход. Он смотрел на нее совершенно изумленно.
Видя его неловкость, Миранда решила, что он не может дать ей ответ, чтобы не обидеть ее, поэтому поспешила к нему на помощь:
— Забудь о том, что я спросила, — быстро сказала она. — Это не имеет значения.
Но в тоже время она не сожалела о своем вопросе. Что она теряла? Он не посмеялся над ней, не стал рассказывать сказки. Она испытывала неловкость, но она не шла ни в какое сравнение с тем, что произошло накануне вечером, поэтому…
— Дело во мне, — внезапно произнес он. — Только во мне. А тебе не повезло оказаться рядом в этот момент.
Миранда видела тоску в его синих глазах и положила руку на его руку.
— Ничего страшного. Я поняла, что ты был зол на нее.
Он сделал вид, что не понимает, о чем она говорит.
— Она умерла, Миранда.
— Это еще не значит, что при жизни она не была исключительно плохим человеком.
Он странно посмотрел на нее, а затем рассмеялся.
— О, Миранда, иногда ты говоришь совершенно невообразимые вещи.
Она улыбнулась.
— А вот это определенно комплимент.
— Напомни мне, никогда не назначать тебя учителем в воскресную школу.
— Боюсь, что христианского милосердия у меня действительно маловато,— подтвердила она.
— Правда? — удивился он.
— Я все еще злюсь на Фиону Беннет.
— Которая?..
— Та ужасная девочка, которая сказала, что я уродлива на дне рождения Оливии и Уинстона.
— О мой бог, сколько лет назад это было? Напомни мне, что не стоит тебя раздражать.
Она выгнула одну бровь.
— У тебя ничего и не выйдет.
— Тебе, моя дорогая девочка, не хватает скромности.
Она пожала плечами, поражаясь тому, как легко ему удалось сделать ее беззаботной и счастливой.
— Только не говори об этом вашей матери. Она считает меня святой.
— По сравнению с Оливией, я уверен, что так оно и есть.
Миранда пригрозила ему пальцем.
— Ничего плохого об Оливии. Я ей очень предана.
— Предана как собака. Прости меня за столь нелестное сравнение.
— Я обожаю собак.
В этот момент они подъехали к дому Миранды.
Я обожаю собак. Это было ее последними словами. Замечательно. На всю оставшуюся жизнь она будет ассоциироваться у него с собаками.
Тернер помог ей спуститься, а затем посмотрел на стремительно темнеющее небо.
— Надеюсь, ты не будешь против, если я не провожу тебя в дом, — попросил он.
— Конечно, нет, — сказала Миранда. Она была практичной девушкой. Было глупо заставлять его промокнуть под дождем, когда она сама прекрасно в состоянии дойти до входной двери.
— Удачи, — пожелал он, взбираясь на кабриолет.
— В чем?
— В Лондоне, в жизни, — он пожал плечами. — Во всем, что ты пожелаешь.
Она улыбнулась ему печально. Если бы он только знал.
19 мая 1819
Мы прибыли в Лондон. Могу поклясться, что никогда не видела ничего подобного. Он огромный, шумный, перенаселенный, и довольно вонючий.
Леди Ридланд говорит, что мы опоздали. Многие уже давно приехали, потому что сезон начался еще месяц назад. Но в этом не было ничего страшного, так как, если бы Оливия вышла в свет раньше, то ее могли бы посчитать ужасно невоспитанной из-за того, что она не выдержала положенный по Летиции траур. Хотя мы и так приехали немного раньше, чтобы успеть сделать все приготовления. Пока траур не закончится, мы не сможем никуда выходить.