Граф Суворов (СИ)

— Ну что еще? — обреченно спросила методист, увидев меня. — Что, у вашей группы тоже должен был сегодня состояться экзамен? Я ничего не могу…
— Все хорошо. Я как старший трех групп уверен — все будет нормально. Нам только нужно получить официальную бумагу с отсрочкой о сдаче экзаменов во время следующей сессии. И мы сможем закрыть эту. И оставим вас в покое. — проговорил я, глядя в глаза секретарше. Она несколько раз моргнула ресницами, не понимая, что происходит, а затем несмело улыбнулась.
— Я… я не могу принимать такого решения, но вы правы кадет, можно поступить и таким образом. — с явным облегчением ответила методист. — Мне нужно только получить разрешение от руководства.
С этими словами она достала из стола небольшой цилиндр и приложила его к уху. Под блузкой едва заметно загорелось голубоватое сияние от кристалла, цилиндр завибрировал и удлинился, изогнувшись так чтобы идти от уха ко рту. Судя по озадаченному лицу секретаря ей долго не отвечали.
— Добрый день… да я понимаю как это не вовремя, простите… да… мне очень нужно буквально минутка… да. Перенос сдачи экзаменов для первого курса. Да. Да, все тридцать групп у меня здесь, старосты возмущены, многие уже звонят родителям. — быстро и чуть сбивчиво начала говорить методист. — Остался только предмет Ульянова. На сегодня были назначены контрольные. А… ясно. Спасибо большое. Да я все поняла. Спасибо. Прошу прощения. Да…
Спустя еще несколько секунд секретарь отняла «трубку» от уха, и та мгновенно свернулась в изначальную цилиндрическую форму. Подняв руку, и попросив тишины она что-то набрала на печатной машинке-клавиатуре, висящий в воздухе экран пару раз мигнул. А затем прямо из шкафа рядом с методистом начали сыпаться листы.
— Тихо! Старосты групп, подходим по одному, берем ведомости, расписываемся и заполняем их САМОСТОЯТЕЛЬНО. В два тридцать все группы будут ждать в большом актовом зале. — громко проговорила секретарь, тряся распечатками. — При себе иметь пишущие принадлежности и чистые листы. Все понятно? За ведомости отвечаете вы!
— Мне три листа. — тут же сказал я, протянув руку. — Группы У, Т и Ф.
— Ага, держи, расписывайся в получении. — ответила секретарь, протягивая мне распечатки и таблицу с номерами групп. Я мигом подмахнул документ, и прижав к себе драгоценные бумажки двинулся к выходу. Надо сказать прижимал не зря. Пару раз их пытались вырвать у меня из рук, за что тут же получили пинков, но в такой толкучке их можно было вообще помять до неузнаваемости.
— Леха, на, раздать старостам и заполнить. Сбор в большом актовом зале через три часа. — сказал я, протянув бумаги заместителю. — За ведомости отвечаешь головой. Лично. Это наш пропуск на экзамены.
— Понял, сделаю. — козырнув ответил Шебутнов, и тут же спрятал драгоценные листочки в рюкзак. — При себе иметь листы и ручки? Все верно?
— Именно. — ответил я, удовлетворенно кивнув. — У меня еще будут дела, а вы к баракам и разбирайтесь.
— Что за дела? — спросил Хорь, когда остальные уже ушли.
— А тебе то что? — не выдержав огрызнулся я. — Девушку свою хочу навестить.
— Ах девушку. — понимающе пробормотал Валера, и улыбнувшись подмигнул. — Ну, удачи тебе. Бывай.
Выражение у него при этом было такое… в общем «морда кирпича просит» весьма подходило в данном случае. Однако он тоже удалился, а я, сверившись с расписанием, двинулся к кабинету, где проходили пары у первого В. При этом мне сильно не повезло — идти пришлось в другой корпус, а по дороге я напоролся на Герба. Но сегодня Недосуду было сильно не до меня, так что мы лишь встретились взглядами, и я прошел мимо. Но легче от этого не стало, особенно когда меня заметила одна из «ведьм» выглянувших в коридор.
— Эй, Ангелочек, тут твой хахаль пришел! — громко, на весь коридор и прилегающую территорию крикнула девушка, нагло ухмыляясь. — Из ТУФа.
— Завидуй молча, Ника. — пренебрежительно проговорила Ангелина, появившись в дверях спустя полминуты. Со стороны можно было подумать, что девушке такие замечания были безразличны, но я уже успел привыкнуть к «своей ведьме» и хорошо различал ее обиду и раздражение.
 
— Отойдем? — предложил я, тут же услышав сдавленные смешки от наблюдающих за нами девушек.
— Нет… тут поговорим. Что хотел? — спросила Ангелина, поправив свои огненно-рыжие волосы. — Давай быстрее, у нас через полтора часа экзамен и…
— Ты еще не в курсе? — удивленно проговорил я. Ах да, ее же не забирали шпики. Быстро шагнув вперед, я поймал девушку за локоть, и сделав вид что собираюсь ее поцеловать прошептал прямо на ухо: — Ульянов мертв.
— Ч…что… ты делаешь? — демонстративно вырвалась Ангелина.
— Держись на виду, старайся не оказываться одна, если чувствуешь угрозу — сразу иди к СИБоацам, благо они теперь на каждом углу. — так же тихо проговорил я. — Эвакуации пока не будет, охрану смогут прислать не раньше, чем тут закончат шпики.
— Я… мы сможем встретиться вечером? — на лице девушки отразился испуг, но она справилась с эмоциями за долю секунды и теперь вновь выглядела обольстительницей, которая только играет со своей жертвой. И тело мое, несмотря на весь оставшийся опыт прошлой жизни среагировало так как и должно. Смешки стали громче.
— Хорошо, только уговори куда-нибудь потеряться свою подружку. — ответил я, заставив щеки девушки вспыхнуть, да так что веснушки стали почти незаметны. А что ты хотела, родная? В эту игру можно играть вдвоем. — Встретимся на общем экзамене в два тридцать. Удачи тебе!
— Спасибо, тебе тоже. — искренне сказала Ангелина, на несколько секунд перестав строить из себя жгучую куртизанку.
Вообще надо сказать, что за прошедшие полтора месяца нашего общения девушка сильно изменилась. Перестала вилять перед всеми попой, переключившись в основном на меня, и периодически на преподавателей. Отказалась от второго лифчика с пушапом, от чего ее грудь сразу стала выглядеть куда меньше, но естественней — и по мне так привлекательней. Хотя без лифчика она выглядела еще лучше, и без рубашки…
Так, отставить! У нас тут катастрофа за катастрофой, а я женских прелестях думаю. Нельзя позволить гормонам победить мозги. Я камыш, гнущийся на ветру. Я камень, на вершине горы… я сам — гора. Несколько глубоких вдохов, и я почти пришел в норму. Хотя мысли то и дело возвращались к Ангелине, но уже в другом ключе. Девушка мне полностью доверилась, и, если она теперь из-за меня пострадает — я себя не прощу.
Через два часа мы все собрались в большом актовом зале, рассчитанном на концерты и выступления местного театра. Понятно, что никаких столов в аудитории не было, только стулья с подлокотниками, но мы предусмотрительно взяли с собой планшеты, на которые и положили подготовленные листочки.
Я предусмотрительно рассадил своих ребят так, чтобы они не бросались в глаза. На разные ряды и секторы. Не хватало еще чтобы нас увидел какой-нибудь ненавистник и выгнал просто за то, что мы — это мы. Могу поспорить, сегодня у преподавателей забот полно и без групп ТУФ, но рисковать не стоило.
За пятнадцать минут до назначенного времени актовый зал был забит под завязку, так что даже яблоку было некуда упасть. А за минуту до звонка вошел преподаватель, которого я сразу узнал по длинным завитым кверху, как у Сальвадора Дали, усами. Того самого, что был судьей на нашем с Гербом поединке. Он прошел за установленную прямо на сцене кафедру, и дождавшись пока все встанут махнул рукой.
— Садитесь. — проговорил усач. — В связи с чрезвычайной ситуацией я сегодня заменяю вашего любимого преподавателя и куратора — Федора Леонидовича. Но так уж вышло, что его предметы не только не являются профильными, но и вовсе относятся к школьной, общеобразовательной сфере, которую вы обязаны знать сами. Это ваша задача. А не наша. В связи с этим фактом… кому я это рассказываю?
По рядам пробежали удивленные шепотки. Это он нас так оскорбить хочет?
— Вам же нужно допуск к экзаменам получить? Не будем терять время. Достаем листочки. — приказал усач, махнув на нас рукой. — В верхнем правом углу пишем свою фамилию инициалы и группу. В центре сверху — экзаменационная работа по философии. Ниже, с красной строки. Студент такой-то, ваше ФИО кратко. На все вопросы отвечено верно. Ниже — дата слева, подпись ваша справа. Еще ниже пишем слово «оценка» двоеточие «отлично». Справа — «подпись преподавателя». Сдаем листочки по рядам. С задних передаем на передние. У кого будет неразборчиво подпись, фамилия или группа — получат неуд.