Граф Суворов (СИ)
— Неинициированный пятнадцатилетний задохлик? — показав на меня рукой, будто остальные не видели, переспросил учитель.
— Этот задохлик поборол троих на вступительном экзамене, отправил в нокаут уверенного середнячка группы А, и каким-то образом вывел из строя лучшего студента третьего курса! — если в начале своей речи Ульянов говорил почти шепотом, то последние слова он проорал, не выдержав и вскочив с места. — КАК?!
— Я видел подобную технику боя на южной границе. — неожиданно произнес гладко выбритый мужчина. — Надо сказать выполнена она была в достаточно уверенной манере, так что, если бы не возраст и европейская внешность, я бы предположил, что перед нами шпион бритов обучавшийся вместе с гурками.
— Вы обращаете внимание на совершенно не важные детали, отвлекаясь от главного — этот подросток нокаутировал нашего чемпиона, лучшего бойца третьего курса. — сказал Сергей, ударив по столу и оборвав все разговоры. — Я не могу признать его победу честной, и ставлю под вопрос само проведение дуэли. Голосуем за.
— Прошу прощения, но это бред. — неожиданно для меня произнес усталый-усач, как я начал называть про себя импозантного мужчину в костюме. — Пятнадцать лет, не инициированный, пробить щит? Нет, случай безусловно интересный, однако у нас есть записи, так что мы должны закрыть этот вопрос, отпустить кадета и внимательнейшим образом изучить все данные. Я против.
— Против. — тут же заявил Гаубицев.
— Значит мой голос решающий. — проговорил «боевик» посмотрев на поднявших руки Ульянова и Берегова. — Не знаю ваших резонов, господа, но на мой взгляд двух мнений тут быть не может. Парень победил дважды, при чем в дуэлях, в которых не должен. Я против не признания дуэли. Более того — считаю, что нарушений не было. Кто за? Так же трое против двух.
— Иванов, можете быть свободны. — махнув от себя ладонью произнес усталый-усач, будто выгоняя неразумное животное из комнаты.
— Честь имею. — откланялся я, развернувшись.
— Да какая у тебя может быть честь? — донесся до меня недовольный голос Ульянова. — Господа, вы не понимаете, это же настоящее бедствие…
Дослушать что он хотел сказать мне не дали, к дверям подошло несколько старшеклассников из алфавита, и оттеснили меня в коридор. После схватки я чувствовал себя совершенно вымотанным, голова чуть кружилась, энергия, которую я копил на протяжении всего дня едва плескалась в чакрах земли и воды, но через «душу» я непрерывно пополнял ее, не понимая куда такая прорва силы может деться.
Пока не внутренним взором не обратил внимание на источник напротив сердца — опустевший больше чем на половину! Вот так номер… выходит именно его я использовал для «пробития» щита Недосуда, в том, что противник использовал силу резонанса я даже не сомневался. Может не успел ее раскрыть в полной мере, но честной схватку и без этого назвать было сложно.
— Эй, старшой! — окрикнули меня, стоило выйти из служебного коридора к трибунам. — Ну ты дал! Это же вообще!
— Ага. — вяло кивнул я одному из одногруппников. — Где Леха?
— Там! — указал парень вниз, и проследив за направлением взмаха я обнаружил толпу, в которой назревала настоящая буря. Даже отсюда было слышно, как студенты орали друг на друга, махали руками и вообще вели себя совершенно не по-джентельменски. Впрочем среди парней виднелось несколько обособленных группок девушек, смотревших заинтересованно и даже время-от времени что-то кричавших. А когда я начал спускаться до меня донеслись обрывки фраз.
— …я эту ставку не принимал. — орал один из старших. — Че ты бредишь?!..
— Ты тупой? У меня твоя роспись на руках вот она! — над толпой выглянула ладонь с зажатой в ней бумажкой.
— Иди на хрен, она недействительна! — возражал ему первый. — Я тебе ни хера не должен! А бумажкой этой хоть подтереться можешь!
— Ты мне все до последнего рубля выплатишь, паскуда! — заорал парень, и по голосу я наконец опознал Тарана. Эк надрывается, сердечный.
— Эй, а не быкуй! Щас по рогам получишь! — тут же впряглись за букмекера несколько старшекурсников. — Никаких бабок не было, мы свидетели.
— Да ну? Игровой долг священен это каждый салага знает. Проигрался — плати! — возразил говоривший с надрывом голос, в котором я узнал Шебутнова. Вот как, похоже парни закусились из-за ставок, кто-то сильно прогадал, выступив против меня, впрочем, надо признать, шансы на победу были призрачно малы.
— Учись студент — карточный долг, а не вообще игровой. — ответил ему кто-то из старшаков. Но наблюдая за картиной сверху я не мог определить кто именно. — Вот сядем играть в карты…
— Да у тебя они все крапленые. — зло бросил Таран. — Деньги давай!
— Нет у меня никаких денег, ни хера я тебе не должен. — снова зло бросил букмекер, и попытался уйти. Не выдержавший бурят схватил того за руку, и противник эти тут же воспользовался, завопив. Несколько старшекурсников оттолкнули Тарана и оказавшихся в меньшинстве наших.
— Столько ваша честь стоит? — крикнул с надрывом Леха, но ответом ему был лишь дружный смех.
— Эй, крыса! — что есть силы крикнул я, и букмекер затравленно оглянулся. Ну да, сразу понял, что по его душу. Вот только увидев меня, зло улыбнулся и сплюнув на поле собрался уйти восвояси. — Я готов с тобой сыграть на то, что ты мне должен. Таран, сколько он давал за мои часы?
— Один к ста! — тут же ответил бурят, видно сообразив, что по-другому выцепить деньги уже не выйдет.
— Продешевил. — усмехнулся я, покачав головой. — Ну так что, ты готов сыграть на мои полторы тысячи рублей, которые ты мне должен, или до конца дней крысой будешь? Тебе не свои, ни чужие не забудут. О ставках можешь вообще забыть, а потом тебе еще долго это вспоминать по любым поводам будут.
— Что, вырубил Герба и храбрым стал? — усмехнулся, повернувшись ко мне букмекер. — Он просто не понял с какой падалью драться решил.
— Ну так в чем проблема? Или тоже хочешь на поле выйти? — спросил я. — Прости, не сегодня, устал слишком, а вот в картишки могу перекинуться.
— Если долги остальных сам будешь выплачивать, при проигрыше — почему нет. — подумав немного сказал букмекер. — Играем моей колодой.
— Крапленой? — усмехнувшись переспросил я. — А что, чистых нет?
— Это все ложь. Колода чистая. — гордо ответил старшекурсник. — Можешь хоть у кого из наших спросить!
— А что мне спрашивать, дай в начале карты посмотреть. — пожал я плечами. — Ну и играть будем по моим правилам. В двадцать одно, вслепую, три раунда, со слепым бесконечным меном.
— Ты гребанный псих! — выкрикнул Таран, не сдержавшись. — Этот мудень нам больше трех тысяч рублей торчит, а ты все спустить собираешься?
— Зато если я выиграю эти три тысячи превратятся в шесть. — спокойно ответил я, пожав плечами. — Ну что? По рукам?
— По рукам! — рассмеявшись сжал мою ладонь букмекер, и достал из внутреннего кармана колоду карт. — На, смотри. А я посмотрю, что ты делать будешь.
— На здоровье. Леха, пробегись прими ставки на то, кто выиграет. — сказал я, демонстративно садясь на скамейку первого ряда и начав раскладывать перед собой карты. Шебутнов тут же развел суету, и вскоре вся враждовавшая толпа переместилась к трибуне, окружив нас с букмекером.
— Ты долго мои карты мусолить будешь? — недовольно спросил соперник, глядя на то, как я разглаживаю королеву треф.
— Тут уголок чуть загнут был, выправляю. — спокойно ответил я.
— Хочешь сказать, что у меня колода крапленая? Может сменить хочешь? — подался вперед букмекер. — С какой радости этот сопляк меня оскорбляет?
— Тихо, Зяма, ты и так в плюсе, он же твоей колодой играть собрался. — покачал головой один из старшаков. — Карты дело святое, не елозь.
Никогда не понимал этого «понта» что среди уголовников, что среди военных. Карточный долг, святое, бла-бла. Если ты слово дал, то держать его надо при любом раскладе, как и отдавать занятые или заработанные деньги. Тут либо есть у тебя честь, либо ее нет.
И судя по множеству повреждений в колоде у моего противника ее не водилось отродясь. Да, если на паре карт еще можно было поверить в едва заметные загибы и зарубки, получившиеся в ходе естественных причин, то почти на семнадцати картах из пятидесяти двух…