Правитель Крита (СИ)

Но теперь что-то изменилось. Неуловимо, едва заметно. Некромант чувствовал, что жители Карфагена стали более угрюмыми, что сказалось на душе города.
Меньше эмоций. Меньше радости. Меньше жизни. И в этом нельзя было обвинить лича — его смрадного дыхания не ощущалось в воздухе. Причина могла быть только одна — статуя Прометея. Если верить Бенедикту, подобная мерзость появилась во всех значимых эллинских городах. Судя по всему, не избежал этой участи и Карфаген.
Небольшая, видавшая виды бирема без проблем пришвартовалась в одному из пирсов и Марекит, не желая понапрасну тратить время, первым перепрыгнул через фальшборт. Не дал сказать ни слова подошедшему портовому служителю:
— Я очень тороплюсь, любезный. Мое имя Марекит, я член Совета Шестерых. Позови Беарала или Галикбала, в зависимости от того, кто из них сегодня дежурит в порту. Это снимет все ненужные вопросы. И поторопись, я очень спешу.
Пускай рядовые жители города никогда в глаза не видели легендарного начальника тайной канцелярии, этому малому вполне хватило мозгов не строить из себя важного чиновника, а сделать то, что от него просили. Поэтому уже через пятнадцать минут, как только явился Галикбал, Марекит в компании Фелиции уже поднимался по широкой улице в сторону Бирсы мысленно сделав зарубку присмотреться к оказавшемуся столь смышленым работнику порта.
Вход в зал Совета Шестерых, как и обычно, охраняли четверо из Священного отряда. Лучшие из лучших. И уж эти ребята знали главу контрразведки, так что без каких-либо раздумий раздвинули скрещенные копья, пропуская одного из Совета вместе с гостьей внутрь. Марекит украдкой посмотрел на Фелицию, испытывая смешанные чувства. В зал никогда не допускались посторонние, а уж тем более представители враждебного клана, хотя у любого члена Совета было право привести сюда кого угодно. Фелиция оправдала его ожидания — маска невозмутимости слетела с некрасивого лица и девушка, приоткрыв рот, глазела во все глаза.
— Орест! Я прибыл с важными вестями. Мне удалось заручиться поддержкой... Что такое?!
В круг солнечного света, острым лучом разрезающий мрак зала, выступил Гладис — сын и наследник Ореста.
— Что случилось? — Марекит не узнал собственного голоса.
— Прости, брат Марекит, но ты отсутствовал слишком долго. Отец погиб в сражении с личем. Что ты хочешь поведать Совету? И кто это с тобой?
  
Глава 17. Крест Якострофа
 
С тех пор, как господин подарил своим верным Приближенным бывший храм Ареса, Анатол и Богомол только и делали, что, не покладая рук, обживали новое, святое для себя здание. Это была лишь малая плата за то, что Милан в свое время заметил уличных мелких бандитов, указал путь, одарил магией и дал цель в жизни. Оба первых Приближенных горели желанием служить своему благодетелю, неся его имя простому народу.
И надо сказать, что люди Крита, пусть пока и не очень охотно, скорее ил любопытства, чем от любви к Правителю, нет-нет, да и заглядывали в отремонтированный небольшой храм, который даже располагался не на храмовой площади, а в шести кварталах, ближе к городской стене и небольшому рынку. В этом районе проживали те, кому не особо посчастливилось в жизни, но и назвать их отребьем нельзя. Просто мужчины и женщины, честно или почти честно зарабатывающие на кусок хлеба для себя и детей. Именно такие чаще всего и нуждались в поддержке словом и делом больше остальных.
И Приближенные давали ее. Тем, кто возделывал землю, помогали вырастить приличный урожай, благо магия земли это вполне позволяла. Страждущим облегчали страдания, нуждающимся в деньгах помогали с работой, тем более что при храме и во дворце ее хватало. Ответное требование было одно — чтить Якострофа, руками своих Приближенных заботящегося о своих подданных.
И все же поток прихожан напоминал скорее тоненький ручей, чем полноводную реку. Ровно то того момента, как Правитель сошелся в схватке с богомерзкими прихвостнями Прометея и смог не только одержать верх, но и разрушить статую титана, тянущую жизнь из простых людей. А поскольку все произошло на храмовой площади и свидетелей эпичной схватки оказалось немало, то новость о силе Милана начала распространяться по городу со скоростью лесного пожара. А уж когда люди на себе почувствовали, насколько легче стало дышать после разрушения статуи — прихожане потянулись в храм всевозрастающим потоком.
 
Работая с людьми, Приближенные не забывали и о просьбе своего господина — искать достойных, способных пополнить ряды клана Якостроф. И такие нашлись. Пять человек, разного возраста, пола и положения. Анатол с Богомолом смотрели на другие качества: храбрость, открытость, чувство справедливости, желание помогать не только себе, но и людям. Правитель лично переговорил с каждым и никого не забраковал. Более того, смог выделить время, чтобы съездить с кандидатами в Лабиринт и прикоснуться к священному кресту первого Якострофа. Земля приняла всю пятерку, правда Милинда, невысокая конопатая девушка, заработала сильное истощение и теперь уже несколько дней отлеживалась, восстанавливая силы, но в целом все прошло хорошо. Ряды клана пополнились новыми людьми и от этой новости Первые Приближенные, как их окрестил сам Милан, пребывали в легкой эйфории.
Вместе с Правителем из Лабиринта прибыла накрытая брезентом телега. Милан сказал, что смог выпросить у Совета Лабиринта немного ливинстона, чтобы вырастить в храме собственный крест, потому что перспектива каждый раз мотаться для очередного посвящения Правителя не особо обрадовала.
Минотавры согласились поделиться ливинстоном, но наотрез отказались передавать технологию работы с ним кому бы то ни было, так что прислали в Кидонию двух мастеров «выращивания». Те бесцеремонно попросили удалиться возмутившихся было Приближенных и работали вот уже вторые сутки, прерываясь только на приемы пищи и сон.
Поэтому Приближенные были вынуждены проводить время в доме, который им подарил Правитель. Вообще, этот двухэтажный немаленький особняк с пустующей сейчас конюшней, летней кухней и даже небольшим садом раньше принадлежал одному из Приближенных Пиролата. Но после известных событий старый хозяин отправился в загробный мир, не оставив потомков.
Сидя на кухне, Анатол как раз закончил намазывать вареньем не очень ровный кусок хлеба, когда в дверь требовательно постучали. Рыжий уже успел подняться, когда по коридору, ведущему к двери, прошел Богомол. За дверью стоял один неофитов — Илай. Парню было поручено контролировать работу минотавров и докладывать о ходе работ.
— Рогатые закончили и ждут вас, уважаемые! — совсем еще юный парнишка со смешными оттопыренными ушами нетерпеливо подпрыгивал на месте от осознания важности своей миссии.
— Молодец! — одобрительно улыбнулся Богомол. — Мы скоро прибудем, а ты можешь отдохнуть. Хотя постой. Сделай еще одно дело. Сходи во дворец и доложи Правителю.
— А когда мы сможем продолжить занятия?
Парень пребывал в неописуемом восторге от своих новых возможностей и горел жаждой знаний. Анатол против воли улыбнулся, вспоминая собственные впечатления после инициации.
— Если минотавры действительно закончили, то скоро. А теперь беги!
И он действительно побежал, да так, что пятки засверкали. Вот уж где неисчерпаемый энтузиазм.
— Ты в следующий раз поосторожнее со словами, друг, — Анатол, не стесняясь, ухмылялся во весь рот. — А то скажешь ему полететь и ведь полетит. Найдет способ.
— Лишь бы не с крыши вниз головой. Идем?
— Конечно.
Оба были одеты вполне по-уличному, так что сборы много времени не заняли. Приближенные, не сговариваясь, сходили в свои комнаты и прицепили на поясы по кинжалу. Пускай оба теперь владели вполне эффективными атакующими заклинаниями, но привычку искоренить не так-то просто, а привычку, выработанную на улицах Кидонии — тем более.
На ступенях храма восседал один из минотавров, прибывших из Лабиринта. Морда рогатого была очень уставшей, но донельзя довольной. Того и гляди треснет.