Правитель Крита (СИ)

— Зачем вы привели меня сюда?
— Потому что это плата за помощь клана Енисис. Уничтожь статую — и я даю слово, что мой клан сделает все возможное, чтобы закрыть вопрос с личем.
— Но почему я?!
— Потому что мы уже пытались. Ее не берут ни обычная сталь, ни наши заклинания. Изыщи способ и можешь рассчитывать на мою благодарность. Фелиция окажет тебе всю возможную помощь.
Марекит вздохнул, успокаиваясь. Перед ним поставили задачу, от успеха которой зависит судьба его клана. И, видят боги, он сделает все возможное, чтобы ее выполнить!
— Мне понадобятся материалы.
— Городской морг в твоем распоряжении.
  
Глава 8. Кузнец
 
Прометей стоял возле входа в огромную пещеру, запрятанную среди скал Сарматских гор, и с наслаждением вдыхал прохладный, чуть разреженный воздух.
Казалось бы, еще совсем недавно любой горный массив вызывал в нем приступы неконтролируемой ярости и желания крушить все подряд. Но тысячелетия, проведенные в виде бесплотного духа в теле смертного, сгладили эмоции. Так что теперь титан, видя какую-либо скалу, неважно, здесь, на Кавказе или в Таврии, не испытывал мучительного желания голыми руками раздавить череп Зевсу, его хромоногому сынку, да и вообще всем обитателям Олимпа.
Один раз он уже проиграл объединенной мощи олимпийцев, даже несмотря на поддержку демонов иных планов. Сам виноват — поддался всепоглощающей жажде мести. Больше допускать подобных ошибок он не желал. А значит, первостепенной задачей является восстановление и преумножение сил. Благо, для этого есть благодатное поле.
Подумать только! Смертные людишки смогли совладать с нежданно свалившейся на них мощью. И не просто совладать! Они научились заглядывать на иные планы, договариваться с тамошними обитателями, пусть и не со всеми. И сумели развить грани своего дара до поистине потрясающих высот! Правда, и тут не обошлось без длинного носа Зевса. Прометей чувствовал, невесомое, едва заметное заклятие, наложенное на потомков Восьмерых.
Как бы титан не ненавидел своего братца — он не мог не оценить изящества решения. Взять и ухудшить память людей настолько, что с каждой новой ступенью развивать дар становилось все сложнее и сложнее. Лишь единицы — самые упорные и талантливые, могли развивать собственный талант до ощутимых размеров, а также прикасаться к чуждой для себя магии. Смертные даже придумали для подобных уникумов прозвище — ментаты. Не подозревая, что изначально ментатом был любой маг.
И теперь вся тысячелетиями культивируемая мощь, все накопленные знания тонким ручейком текут к своему законному владельцу, вытягиваемые созданными им статуями из всех доступных носителей. Сила сама жаждет вернуться, чувствуя более умелого и сильного мага. Конечно, на подобное понадобится немало времени — возможность статуй весьма ограничена пока что скромными силами Прометея. Но все же это лучше, чем прыгать по всей Элладе, вступая в ненужные схватки со смертными магами и привлекая к себе внимание Олимпа.
Но, как и в любом правиле, здесь тоже были исключения. Не все смертные маги оказались неумехами. Некоторые почувствовали, что их обкрадывают и всполошились. А самые сильные смогли сопротивляться. С такими вопрос придется решить лично. И Прометей даже знал, с кого начать.
* * *
Александр, бессменный глава клана Энкефал, впервые за, наверное, пару тысяч лет, пребывал в абсолютном спокойствии.
Скрестив ноги на восточный манер, он сидел прямо на горячем песке, не испытывая никакого дискомфорта от палящих лучей находящегося в зените солнца. Выбросив из головы все посторонние мысли, Александр вспоминал события, которые для других людей давным-давно перешли в разряд легенд и сказок.
Их было восемь. Неразлучные друзья, младшие потомки фракийской аристократии. Выросшие вместе, ходившие в одну школу. Такие разные, но вместе с тем связанные узами крепкой дружбы.
Боги тогда были куда более активные, чем сейчас, так что жители Фракии редко обращали внимание на происходящее на Олимпе. Просто приняли как данность, что у жителей горы свои дела, не касающиеся простых людей. Так что не стоит тревожить богов по пустякам. Достаточно не забывать их в молитвах, преподносить дары и стараться не путаться под ногами.
 
Однако молодость склонна к авантюрам. Поэтому когда со стороны горы раздался ужасный грохот, а земля содрогнулась под ногами и тут же успокоилась, они не смогли сдержать любопытства.
— Слышали? Что это было? — Любопытный, вечно сующий свой нос куда не надо Пиролат встрепенулся.
— Боги опять шалят. Сейчас не поделят что-нибудь, а нам потом опять расхлебывать. — Якостроф не разделял восторга друга. Его семья вообще отличалась особым чувством ответственности.
— А давайте сходим посмотрим?! — Енисис буквально подпрыгивал на месте от распирающего его любопытства.
Не все из них тогда горели желанием проверять, что произошло у подножия Олимпа. Пиролат, Енисис, Танатис, Плойгос и он сам, Энкефал, настаивали, что им стоит обязательно попытаться выяснить, в чем дело. А вдруг это Гефест кует что-то грандиозное?!
Якостроф и Фретотос были против, считая, что дела богов касаются только их, а не простых смертных. И лишь Апостас, самый тихий из них, всегда принимающий решение большинства, не принимал участия в споре. Александр думал, что Парис уже тогда почувствовал зов не ускользнувшего за грань поверженного титана.
А далее случилось то, что случилось. Пораженные юнцы увидели останки Прометея. Почувствовав потенциальных носителей, сила покинула их и втянулась в ничего не понимающих ребят. Сейчас люди считают, что Восьмеро сами подобрали останки Прометея, но на самом деле все было по-другому. Грани магического дара выбрали себе подходящих носителей, а дух надежно угнездился в самом незаметном, самом скрытном из них. Все тогда посчитали, что Парис в силу своей заурядности не получил дара. А на самом деле дух лишь выбрал того, кто сможет лучше всего скрыться от посторонних глаз до поры до времени.
Александр не знал, почему боги пощадили их. Даже если они не сразу поняли, что произошло, то не могли не заметить появление восьмерки смертных магов, пользующихся недоступной ранее людям магией. Возможно, посчитали, что опасности нет. Либо же обезопасились каким-то другим способом — этого Александр не знал. Лишь несколько раз к ним прилетал Гермес, чтобы предупредить — любая попытка соединения двух сил будет жестоко караться. А затем кланы вцепились друг другу в глотки и боги словно забыли об их существовании.
Теперь же, после возрождения Прометея, Александр недоумевал, почему жители Олимпа бездействуют. Неужели не понимают, что потом может стать поздно? Или боги настолько закостенели в своем ничегонеделании, что теперь страшатся перейти к решительным действиям? Александр отказывался в это верить.
В том, что Прометей воскрес, сомневаться не приходилось. Его мерзкие статуи появились по всему эллинскому миру и Энкефал сразу же почувствовал, для чего они созданы. И даже смог подобрать подходящую защиту, чтобы обезопасить свои силы от коварного заклятья, но вот помочь Приближенным не смог. Они поняли, что нужно делать, но повторить защиту вслед за своим лидером не смогли, слишком уж сложна и густо замешана на изначальной силе.
Александр почувствовал едва заметные колебания пространства и открыл глаза. Как раз для того, чтобы увидеть, как в десяти метрах от него открывается овал портала и оттуда выходит высокий мужчина с густой курчавой бородой и светло-русыми, с легкой рыжинкой, волосами. Лицо и тело словно вылеплены гениальным скульптором, а в темных глазах где-то глубоко пляшут едва заметные искорки безумия.
Маг разума, прикрывшись ментальным щитом, не спеша встал и степенно поклонился.
— Приветствую тебя, Прометей. Прости, не могу сказать, что рад встрече.
Титан с интересом посмотрел на человека, чуть склонив голову набок:
— Надо полагать, что ты медитируешь тут, среди песков, в нескольких километрах от города, чтобы обезопасить его жителей? Знал, что я приду.