Я не выйду за варвара (СИ)

Но разве я еще не рассчиталась сполна? Разве он не видит, что он со мной сделал? Он позарился на последнее, что у меня есть — на меня саму, на мое сердце. Витторио разрушил мир не только вокруг меня, а и внутри, раздирая мою и без того израненную душу. Ему мало ее, он хочет растерзать еще и мое тело. За что? За то, что я так похожа на Вильгельма I Завоевателя? За то, что я его прямая наследница? Ну что ж, если ему станет от этого легче…
Он отходит в сторону, становясь по левый бок от меня.
Замахивается…
И я слышу, как за моей спиной проносится леденящий ветерок, кнут запевает свой протяжный свист, и "мелодия" эта пекущим ударом касается моего сердца.
  
Глава 40. Приговор
 
Витторио:
Я ждал. До последнего ждал, что она одумается, что попытается меня остановить. Но нет. Моя гордая мучительница застыла, подобно статуе, и, переполненная чувством собственного достоинства, смиренно ждала ударов кнутом. Зная ее, она, безусловно, давно валялся бы у меня в ногах, если бы на ее месте стоял кто-то другой. Потому что Анна Аврора, равно как и я, готова была без всяких сомнений наступить на свою гордость ради блага поданного.
Но в этом своем стремлении защитить младших по статусу она напрочь забывала о нордорийском придворном протоколе, который давно уже следовало бы ей заучить — она всего лишь женщина, пусть потомок императора, а я не просто мужчина — я Эрл и она не смеет даже глаз поднимать без спросу, не то что врывать в мой кабинет.
Я не хотел с ней так поступать, но она вынудила меня, заставила. Стояла, открывая свой рот не по назначению, и так и выпрашивала, чтоб я ее выпорол по первое число. Ее словарный запас должен ограничиваться фразами: «Ваше Высочество», «дозвольте» и «Прошу Вас». Вот только я не учел одного — Анна Аврора воспитана по-другому, она эльратка и ей чужды северные порядки.
У меня сердце кровью обливалось, когда я замахивался на нее кнутом. От той Анны Авроры пол человека. Она по комплекции своей даже меньше среднестатистической эльратки. С северянками и сравнивать нечего. Совсем маленькая против них. Подумать только. Джордж может в скором времени замахиваться на нее так же. И он не будет щадить ее, сдерживая себя.
Я нанес всего пять ударов. Мое виртуозное владение кнутом, как и любым другим оружием, позволило мне сделать это не более, чем за пару секунд. Однако даже то ничтожное время казалось мне вечностью.
Первым ударом я снес с ее ясной головушки эту чертову диадему. Она раздражала меня, бесила до невозможности. Это изящное ювелирное украшение в очередной раз напоминало мне, кем является Анна Аврора. Вернее, кем бы мне очень не хотелось Ее видеть, а именно — прямой наследницей рода Бенкендорф. Ненавистна мне эта корона.
Ноша императрицы слишком тяжела для семнадцатилетней девушки, особенно рядом с таким супругом, как Джордж. Не имела б она прав на корону, я бы без раздумий спрятал Ее за стенами своего родового поместья и, захлебываясь от счастья, тихо правил бы себе от имени братца-пьянчуги, пока тот медленно умирает от пьянства.
Была и другая причина, по которой я сбросил с нее диадему. Усмирится ей следовало, вспомнить о своем титуле и правах (или их отсутствии). Она пока что не прошла коронацию, а потому должна вести себя со мной, как подобает герцогине.
Это украшение было одним из атрибутов ее положения, так же, как плащ, пояс или фибула у нордорийского аристократа. А потому снести «корону» с головы было процессом не самым приятным, если даже не оскорбительным. Так что я рад, что сей момент не застали мои поданные.
Вторым ударом я разбил золотую заколку, скреплявшую Ее черные, как ночь, волосы в косу. Мне больше нравилось, когда Она носила их распущенными. Блестящие, словно черное золото, мягкие, словно южные шелка, они просто не могли не цеплять меня и я увязал в них, как в трясине, не предпринимая попытки вырваться.
Следующий удар кнута пришелся по золотым цепочкам на спине. Меня всегда раздражали и в то же время пьянили эти волшебные звонкие звуки, что издают они при ходьбе. Мерное цоканье благородного металла в ритм Ее движений, было райской мелодией и адскими трелями в одночасье. Я устал слышать во снах их гипнотический звон, а потому разделался с ними без сожаления.
 
Последними двумя ударами я сломал каблуки на ее туфлях. Чтобы не ходила с больной ногой на них. Только вчера лекарь вправлял Ей ногу и говорил беречь себя. И меня, между тем, тоже беречь не помешало. Эти удары стали последними.
Лишившись опоры под пятками, моя дорогая мучительница, потеряла равновесие. И сознание тоже. Видимо все же очень испугалась свиста кнута, подумав, что я и вправду выпорю Ее, что аж лишилась чувств.
Глупенькая.
Глупенькая и наивная моя палачка.
Я скорее себя раскрою, чем позволю себе ударить тебя.
Я тут же подхватил Ее невесомую фигурку, не дав упасть, и усадил на диван. После сорвал себя плащ и замотал в него, чтобы никто не увидел, что спины Ее так и не коснулся кнут. Я был вынужден так поступить с ней ради своего авторитета и ее «воспитания». Я должен был оставаться суровым и непоколебимым Эрлом в глазах своих воинов. Показать им, что мы, нордорийцы, не имеем права на слабости.
Мне нужно следовать нордорийским законам и приструнить женщину, посмевшую ворваться ко мне в кабинет и мало того, что прервать совещание, так еще и устроить мне самую, что ни есть истерику. Пусть все думают, что я действительно выпорол Ее. Обычное наказание за подобного рода проступки.
— Анджей! — крикнул я и мальчишка тут же явился на мой зов.
Напуганный, с глазами размером с пушечное ядро, он с ужасом осматривал обстановку, остановив взгляд на герцогине:
— Да, Ваше Высочество! — сказал он, безмолвно молясь Богам Великого и Бескрайнего Севера.
— Лекаря сюда позови мне, быстро. — приказал я.
Спустя минут десять вышеупомянутый явился ко мне в кабинет.
— Анна Аврора получила пять ударов кнутом. — пояснил я ему.
Старичок тревожно глянул на меня и тут же бросился к ней, подойдя со спинки дивана. Он слегка отодвинул плащ, в который я замотал девушку, заглянул под него, и с немым вопросом уставился на меня, ожидая каких-то объяснений.
Анджей, находившийся рядом, все порывался и сам глянуть в каком состоянии спина герцогини. Шея юного нордорийца вытянулась, как у жирафа, однако с того ракурса он точно никак не мог разглядеть истинное положение дел. А двинутся туда он не решался, остановленный моим цепким суровым взглядом.
Кроме того, пожилой лекарь обратно прислонил отвернутую ткань к спине девушки и разглядеть там точно уже ничего не получится. Старичок уставился на меня и было хотел спросить, что тут вообще происходит, однако был решительно остановлен мной:
— Я надеюсь Вы как следует позаботитесь о Ее ранах, так ведь? — с нажимом спросил я.
Лицо старика озарило понятное только нам двоим просветление и он, в присутствии Анджея чинно заверил, что сделает все возможное.
— Передайте Его Величеству, что я выпорол Анну Аврору. Пусть пришлет ей для ужина платье с закрытой спиной. — приказал я свите, которая уже успела набиться в кабинет.
Но никто из воинов не двинулся, нервно бледнея от одной только мысли, что им нужно будет доложить Верховному Эрлу, что его невесту избили кнутом. Как бы самому после такого живым остаться.
— Чего застыли?! — прорычал я. — Метнулись быстро доложить обо всем Его Величеству. И унесите Ее уже в покои. — добавил я. Оставьте герцогиню на лекаря, он справится. Маркус, — обратился я к капитану, — Пока лекарь обрабатывает спину Ее Светлости, ты и стража отворачиваетесь, ясно?
 
— Так точно, Ваше Высочество. — ответил он. — Дозвольте исполнять?
— Исполняй. — разрешил я и он, подхватив на руки свою маленькую ношу, укутанную в мой синий плащ, улетучился из моего кабинета с глаз долой.
А Годриком я поговорю еще, как она там выпрашивал у Джорджа визит ко мне в кабинет. Убивать его не планирую. Даже бить не буду. Тут и так все ясно. Давно было пора понять — Анне Авроре все равно кого защищать и через кого меня доставать.