Рыжая (СИ)

Перед тем как полностью сосредоточить внимание на противнике, он краем глаза заметил, что Ира быстро встала и стремительно убежала в лес. Джабай очень надеялся, что ей не попадется на пути никакого животного, способного причинить вред.
Человек оказался сильным, но все-таки не настолько сильным, как ящер. Кроме того, он был заметно медленнее. К тому же на стороне Джабая была темнота. Он уже знал, что люди не видят во мраке ночи, и без зазрения совести пользовался этим преимуществом.
Правда, спустя некоторое время Джабай усомнился, что конкретно этот индивидуум не обладает ночным зрением. Казалось, человек прекрасно видит все его атаки и вовремя блокирует их.
– Зачем тебе чужая женщина? – рыкнул Моал, уходя из-под удара. На самом деле, видел он плохо, но инстинкты, отточенные за множество боев, как с людьми, так и со зверями, не подводили.
Джабай ничего не ответил. И не потому, что не хотел, он просто не понял вопроса. Моал в пылу битвы совершенно забыл о языковом барьере. Решив, что противник просто игнорирует его, он рассвирепел еще больше. Его и так выводило из себя, что пришлось воровать женщину, словно он не имел на нее никаких прав. Будто он был каким-то простым неудачником! Все женщины принадлежали ему, а он всегда мог прийти и взять ту, какую захочет! Они обязаны были быть рады понести от него!
Сама мысль, что приходится прилагать такие усилия, чтобы иметь возможность взять женщину, заставляла Моала взрываться от гнева.
Как он и думал, зеленошкурые оказались очень сильными. Он видел это раньше, но не подозревал, что уродцы сильны настолько.
Искра страха вспыхнула в его сердце. Первоначальный азарт начал уступать инстинкту самосохранения. Если раньше, сражаясь с чудовищами этого места, Моал знал, что выиграет, то сейчас у него такой уверенности не было.
Тело налилось усталостью, болью и тяжестью. Вопреки здравомыслию, это только сильнее разозлило его.  Моал бросился вперед с намерением убить наглеца, который решил, что ему можно безнаказанно делать все что вздумается. Даже та искра страха и оставшаяся капля благоразумия не смогли его остановить. Он просто проигнорировал все это, будучи полностью уверенным, что, как и всегда прежде, справится с врагом.
В тот же момент что-то его остановило. Замерев на месте, Моал непонимающе моргнул, а потом ощутил, как по телу разливается боль.
Джабай вытащил керамический нож из начавшего заваливаться тела и отошел на шаг. В глазах противника все еще плескался гнев, смешанный с безумием, но затем в них промелькнуло непонимание и удивление.
Впрочем, вскоре глаза человека закатились, а сам он рухнул на землю без сознания.
Противник был еще жив, но Джабай не стал добивать. У него не было никаких сомнений, что человек вскоре умрет. Если к этому не приведут травмы, то постараются звери. Запах крови вскоре привлечет всех хищников поблизости. Но вероятнее всего, мужчина не доживет до того момента, как здесь появится первый из них. Его дыхание было слабым, как и сердцебиение.
Больше всего Джабая волновала Ира. Она убежала ночью в лес, так что он беспокоился о ее сохранности, не желая тратить ни одной лишней секунды. Поэтому стоило человеку упасть, как Джабай развернулся и бросился в ту сторону, где скрылась Ирина.
Долго искать не пришлось. Витающий в воздухе запах привел к дереву, на котором скрывалась Ира. Он мысленно похвалил ее за смекалку. Найти укрытие было лучшей мыслью, чем пробираться ночью через лес. Тот, кто плохо видит в темноте, наверняка производил бы много шума, на который немедленно сбежались бы хищники.
Вскоре он укрыл Иру в своих объятиях, чувствуя, как хрупкое тело дрожит. Джабай снова ощутил гнев. Ему невыносима была мысль, что из-за беспечности он едва не потерял свою ящереану.
Он явственно ощущал от людей угрозу, поэтому собирался расстаться с ними прямо с утра. Можно было уйти ночью, но бродить по темноте небезопасно даже для ящеров. Ночь – время охоты многих хищников. В это время их в разы больше, чем днем.
Ощущая тревогу, он велел ящерам расположиться подальше от людей, надеясь, что таким образом удастся предупредить неожиданные ситуации.
 
Для надежности в эту ночь ящеры решили бодрствовать по трое. Обычно они обходились двумя ночными стражами, чтобы один следил за другим, ведь ночью всегда тянет уснуть, несмотря на царящую вокруг напряженность.
Три ящера точно не упустят ни малейшей опасности. Джабай так думал. На деле все оказалось иначе.
Для надежности Джабай решил стать одним из охраняющих, намереваясь поспать после того, как опасность минует отряд.
Однако за несколько часов до рассвета он внезапно ощутил сонливость. Бороться с ней оказалось очень сложно, но Джабай пытался. Он много ходил, пил, ел, занимался упражнениями, надеясь, что они разгонят кровь и прогонят сон.
Два других ящера, не сдержавшись, уснули. Джабай пару раз будил их, но они спустя время снова засыпали.
В подобном не было ничего нормального, но в тот момент все мысли Джабая были направлены на борьбу со сном. Честно говоря, сонливость была настолько мягкой (пусть и настойчивой), что он даже не заподозрил злого умысла. Да и не сталкивался он раньше ни с чем подобным.
Тем более что в лагере было все спокойно. Люди спали на другом конце поляны. Костер, в который пару часов назад подкинули дров, практически догорел.
Часовой, оставленный для охраны, тоже спал, свалившись с пенька прямо на землю недалеко от костра. Он громко храпел, отчего Джабаю хотелось подойти и толкнуть его. Шум мог привлечь ночных хищников.
Из-за спокойствия окружающей обстановки Джабаю плохо удавалось концентрировать внимание. Ничего не происходило. Никакой опасности видно не было. Даже звери, насколько он мог слышать, обходили поляну стороной. Уже это было странным, но сознание из-за желания сна было настолько спутанным, что Джабай только радовался этому, даже не думая размышлять над причинами.
Эта умиротворенность в какой-то момент смогла полностью убаюкать его. Ему показалось, что он всего лишь моргнул, но когда открыл глаза, то увидел перед собой перекошенное лицо человека, стоящего рядом с камнем в руках.
Судя по замаху, не было никаких сомнений в намерениях недоброжелателя. Джабай увернулся. Сон, властвовавший над его телом всего секунду назад, словно смыло волной.
Вскочив на ноги, он стремительно огляделся, понимая, что люди, еще недавно казавшиеся спящими беспробудным сном, подкрадываются к ящерам явно с не самыми дружелюбными намерениями.
Джабай был удивлен. Обычно он легко мог сказать, когда кто-то действительно спит, а когда просто притворяется. У спящего существа и дыхание заметно иное, и сердцебиение. Благодаря хорошему слуху Джабай без труда мог отличить одно состояние от другого.
Единственное оправдание, которое он смог придумать, это необычная сонливость, владевшая им совсем недавно. Видимо, из-за нее его чувствительность притупилась, что и сыграло людям на руку. А может, все дело в том храпе, на котором он невольно концентрировался?
Люди очень быстро поняли, что что-то пошло не так. Правда, это не спасло того, кто пытался подобраться с камнем к Джабаю. Одним движением его горло было перерезано острыми когтями.
Увидев, как умер соплеменник, люди на миг замерли, а потом бросились врассыпную. Они не собирались умирать лишь потому, что их проклятому вождю, которого все они ненавидели до глубины души, захотелось забрать себе то, что явно принадлежит более сильному существу.
Они очень надеялись, что Моал, наконец, получит то, что заслужил.
   
Глава 21
 
Дождавшись, когда высокая спина скроется за деревьями, человек осторожно вышел из-за дерева. Царящая вокруг темнота постепенно рассеивалась, уступая входящему в права новому дню, поэтому он уже отчетливо видел лежащую на земле фигуру.
Где-то поблизости хрустнула ветка. Человек вздрогнул всем телом и замер. Он боялся, что ящер вернулся, но проходили минуты, а ничего не происходило. Лишь вдалеке послышался грозный рык. Человек сглотнул. Ему даже представлять не хотелось, кто именно рычал.