Колыбель тяготения (СИ)

Прав был Алекс, в центре политических интриг теряется связь с реальностью. Погрузившись в тонкие расчеты и стратегии, легко не заметить, что на кону не шах и мат, а жизни людей и существование планет. Алекс понадеялся на Ларского, оставил в мысленакопителе достаточно информации, чтобы не дать положить под сукно сомнительную интригу грифлоидов.
Первые сомнения у Алекса появились, когда он случайным, по его выражению, образом узнал, что гиперфлот «Альфа» был отправлен для спасения некой расы по настоятельной рекомендации грифлоидов. Вот уж кому желание спасти чью-либо уникальную жизни должно быть глубоко чуждо. А когда самый большой флот землян застрял в запредельном космосе, Алекс стал ждать худшего. Войны.
Уже находясь с Эпсилон, через инсектоидов Алекс узнал, что «табуретки» появлялись на месте столкновения гиперфлота и кремниевой армады. Марра об этом не ведал. Но вчера морщил мясистый нос, говорил, что это лишь игры мелких пакостников. И не нужно резких движений, опасных разборок и скандалов. Но Ларский не Марра, не станет бесконечно сидеть над политическими шахматами, просто вскроет этот гнойник.
— Странно…, — выныривая из своих мыслей повторил Ларский. — И вы с изоморфом лучшие кандидатуры, чтобы разворошить это гнездо.
— Думаешь, они могли как-то организовать появление кристаллов.
— Нет, вряд ли. Проникновение в параллельный мир даже нам не по зубам. Но могли кремниевых подтолкнуть на нападение. То, что они только провокаторы, считает и ЦКЗ. А вот до какой степени и почему — вопрос.
— Кстати, о проникновении в параллельный мир. Могут ли нам помочь сферы? Они способны искажать пространство и проходить по границе реальностей.
— Ты же и Ирт с ними общаетесь. Работаете вместе с нашими контактерами, а спрашиваете у меня.
Колония сфер, которая прилетела с «Гордостью Португалии», переломила исход битвы в Солнечной системе и обеспечила победу. Отправляться домой сферы или сфероиды пока не спешили. Облюбовали прерии Техаса и развлекались: гоняли по просторам и заказывали себе десерты из фильмов и реконструкций о человеческой цивилизации. Особенной популярностью у них пользовались истории про мошенников и комедии положений. Вызывали приступы неудержимого веселья.
Складывалось впечатление, что пока эти странные создания не потребят всю «веселую» информацию от людей, до серьезных разговоров о сотрудничестве дело не дойдет. А может и никогда не дойдет. Исчезнут в один день с планеты. Эти здоровенные шары, как солнечный свет, не удержать в руках.
— Я пытался с ними поговорить, но они твердят, что это неинтересные глупости. Зло прогнали и надо радоваться, а не бегать по ложным следам. И почему ложным? Может дело не в параллельной реальности? У разведки есть другая версия?
— Есть кое-что. Но мы считаем ее еще менее вероятной.
Открытие Джеки Треллин. Тоненькая ниточка из мысленакопителя: «Джованни написал про осколки душ, это важно…». Когда Ларский выудил этот шепот на грани слышимости, резануло чувство, будто Лиза тоже посылала ему последние слова. Но они рассеялись, не дошли. Из их с Лизой истории вырвали точку, и открытый конец царапал душу.
— Я хочу знать другую версию, раз уж нужен тебе.
Ларский сложил руки и едва удержался, чтоб не потереть ладони. Раз спрашивает, значит, увяз. Никуда не деться маленькому любопытному капитану. Почему бы не рассказать историю, которой сам посвятил три вечера.
— Знаешь про лептоновый слой Земли? Что-то вроде философского камня. И к науке относится и к сказке. В 21 веке шли особенно жаркие споры о бездуховности и падении человеческой культуры. Китайцы тогда даже ввели налог на поддержание традиционной религии. У христианских церквей еще водились деньги, а вот паства редела. И они привлекли себе на службу науку. Если душа покидает тело и отправляется на небо, то, наверняка, ее можно найти. Предположили, что раз душа отражает память, то имеет структуру подобную биографии. Жизни стали сканировать, а австриец Герхард Шринк взялся массово составлять карты по ключевым точкам биографии умерших людей. Сначала толку от этого не было никакого. Но спустя пару десятков лет другой австриец Ауэрбах превратил эти карты в модели степенных производных. И каким-то немыслимым методом выловил-таки в информационном поле Земли аналогичные структуры. Стали говорить, что вся информационная история человечества хранится в окружающем Землю поле. Причем, «лептоновые нити» тянутся по всей солнечной системе и даже выходят за ее пределы. Церковь схватилась за находки Ауэрбаха, трактовала их как доказательство жизни душ на небесах. И по-прежнему трактует. Вот только дальше ни Церковь, ни наука не продвинулись.
 
— Подожди, подожди. То есть в кристаллах отпечаталась наша история? Мы сами их заразили. И сражались со своими же предками. С их ненавистью, заблуждениями, отчаянием.
И что так воодушевился? Даже сломал в пальцах печенье, захваченное из вазочки. Ларскому вот версия про параллельный мир нравилась куда больше, казалась научнее.
— Что-то вроде того. Но непонятно, как кусок истории или душ уплыл в такой дальний космос и отпечатался в кристаллах.
— Проклятие! Всегда остаются вопросы, на которых нет ответов. Веришь в эту версию?
— Не особо. Пока мы все работаем над возможностью выброса из параллельной реальности.
— И миссия к грифлоидам поможет в этом разобраться.
— Вряд ли. Разве что косвенно. Скорее нам надо понять их цели. Враги ли они нам и что замышляют.
— И какой план миссии?
Недоеденное печенье брошено в блюдце, в глазах сосредоточенный блеск. Искреннее общение рождает чувство команды. Не замечаешь, как пройдешь полдороги.
— То есть ты согласен?
Сразу напрягся. Мотнул головой так, что пряди упали на глаза.
— Дай мне подумать, Ларский, хоть пару дней.
— Хорошо, думай.
Хочет задание, но не хочет изоморфа. В каком-то смысле ситуация стала даже сложнее, чем была до войны. Граув потер ладони о колени — нет, не откажется, просто не сможет.
— Как решишь, расскажу подробности. А в целом… Обычная история. Вы прилетаете на «Гордости» и предлагаете свои услуги. За оплату, конечно. И грифлоиды по все видимости согласятся. Сделаете что-то одно, потом другое, третье. В какой-то момент мы устраиваем им небольшую встряску, а вам нужно будет оказаться в нужное время и в нужном месте. Быть ушами, глазами и, может быть, чем-то еще. У изоморфа такое получится.
Граув с обреченным пониманием качал головой.
В конце рабочего дня не осталось сил брести через город, а уж тем более отправляться к Петру в Пушкин. Там размещался огромный реабилитационный комплекс для послевоенных психов всех сортов. Ларского, слава богам, за психического не держали. А то не видать ему работы. Хотя сам он чувствовал, что сильно изменился с войны. Кроме прочего в нем ослабла здравая взвешенность суждений. Хотелось найти подтверждение собственным взглядам, увериться, что прав, а не разбираться с реальностью, как она есть. Он стал торопиться жить.
Загадка человеческого в кристаллах бередила фантазию. Узнать бы истину, прикоснуться к ней, увидеть собственными глазами то, что кажется невероятным. Во все века человек надеется, что он живет в особенное время, и на его глазах вершатся великие события. Мир изменится к лучшему, бог явится верующим, революция перевернет государства, смелые отправятся в космос и встретят другой разум, переживут трансформацию вселенной. Никто не готов принять, что потратит все годы на эпоху деградации, отката в прошлое, обнищания и потери знаний. Человек безнадежный идеалист, умеет до последнего не замечать то, во что не верит, и жить в мире воображения.
Ларский все бы отдал, чтобы дождаться встречи с землянами из параллельной реальности. Это подарило бы смысл его жизни. Он с удовольствием воображал, как все произойдет.
Они где-то там, где исчезает пространство и глобальное время становится вязким и непреодолимым. За калиткой темной материи, в гравитационном эхо знакомой звезды прячется другая Земля. Новая и вчерашняя.