Колыбель тяготения (СИ)

— Человеку я бы дал тебе в морду за такие слова.
— А мне боишься?
— У тебя морды нет.
Звучало как-то обидно. Будто изоморф не высшее творение вселенной, а какое-то недозревшее почкование.
— У меня есть ствол. И ветки.
— «Дать в ствол» звучит свежо, я подумаю. Ты болтаешь ерунду и будто и не замечаешь, что здесь случился обвал.
Ирт равнодушно скрестил руки.
— Хотя на обвал не похоже, — Тим сосредоточенно пялился на изнанку шлема, видимо, картинки цифровые смотрел. — Мне подгружаются данные, что это не свежие разломы. Они обветрены и окислены от контакта с кислородом. Не за одну сотню лет. Все сплошь стандартные химические соединения Орфорта.
— Так это обвал или не обвал? — забавлялся Ирт.
— Судя по самодовольному виду твоего морды-ствола не обвал, а волшебная дверь изоморфов.
— Что значит волшебная?
— Открывается по боевому реву: «Сим-сим, откройся» или «Во имя огранга, медергома и офура». Или что-нибудь похожее.
— Разве двери открываются словами?
— У людей — да. Словами, картинками, пучками энергии.
— Понятно, волшебное — значит даже ничтожное существо с ним справится. Если ты надеешься сделать жалобный вид и сказать «пожалуйста, сим-сим», то не выйдет. Это дверь изоморфов. У нее есть замок.
Все проходы в Стены закрывали, когда наступал Пояс Холода. Пусть ищет волшебные слова железными блохами. Ничего у него не выйдет. Долго прохлаждаться снаружи они не станут, не для этого пришли. Но понаблюдать за возней Тима хотя бы десяток глубоких входов очень хотелось. Тот развернул перед собой прозрачный лист из картинок и цифр и начал в нем копошиться сразу двумя рукам. Морщил складку на лбу, с силой сжимал губы, и скулы выглядели острыми и сердитыми. Из летающего пупыря прыснула туча крошечных, почти не различимых созданий и облепила камни. Они легко забирались в трещины и просачивались внутрь Стен, как пещерные ручьи.
— Что за мошкара? Надеешься, они прогрызут дыру, чтобы в нее протиснулась твоя умная голова?
— Я не засовываю части тела в труднодоступные места. В отличие, кстати, от тебя, естествоиспытатель, — ядовито проговорил Тим и воззрился так, будто был на три головы выше.
Хамит зверушка. И жаль, что не засовывает. По ростам пробежал невесомый вздох. Раньше он думал, что худшее в человеке — неизменность его тела. Но в последние дни в соках Ирта бродила догадка, что главный недостаток симбионта — неспособность врасти в Ирта. Ведь мечта изоморфов о совершенной форме — это мечта о своего рода неизменном.
— Это крошечные роботы, — добавил Тим. — Надо выяснить, что с обратной стороны неизвестно откуда взявшейся стены.
— С обратной стороны большой замок, и твоей мошкаре с ним не справиться. Не просунешь часть тела, не откроешь.
Пока несколько ошарашенный Тим подбирал слова, Ирт шагнул к нагромождению бурунов, опрокинулся на них и выпустил ростки. Они тонкими змейками пробежали по острым кромкам, проникли сквозь лабиринты зазоров, через каменное крошево лагун. Оказались внутри. Мелкой сетью ростки потянулись по обратной стороне двери, ощупали каменные узоры, хитро сложенные блоки, засовы, рычаги-выступы. Ирт насчитал больше десятка ловушек. Чтобы отпереть все в нужном порядке и с достаточно сильным рывком, он перебросил внутрь больше половины тела. Разросся там мощными ветвями.
— Будь осторожнее, изоморф.
В голос землянина прорвалась тревога. Ростки воодушевились и начали сложный танец. Повернуть, надавить, дернуть, удержать. Дверь застонала, заскрежетала и начала сдаваться, складывая свои каменные зубцы и отступая в сторону.
— Сим-сим, откройся, — прошептал человек.
Беспомощные создания эти люди, всюду выдумывают волшебные слова. И сами им подчиняются.
— Ну вот, тебя снова ждут Стены Флаа, дружочек, — прострекотал Ирт и махнул ветвями в темный проход.
Тим сделал один быстрый шаг назад, помедлил и лишь потом, с усилием, двинулся во тьму.
Каменная утроба родного дома сузилась, но быстро расступилась. Сверху свисали каскады оплывающих кружевных щупалец. Будучи молодой порослью, Ирт любил прыгать и срывать их. Строил на гладком полу Грота Почкований лабиринты поддельных Просторов. Поросль все равно не пускали за Пояс Спокойствия и Безопасности, и они играли в охотников.
 
Свет, что давали чешуйки энергий, сейчас едва брезжил. Они приблизились к тройному проходу, и Ирт повернул налево. Прикоснулся к зернистому боку и сразу ощутил поток энергии. Он скручивался в необычные тугие спирали. Первый сюрприз.
Тим совсем замедлился и отстал, не иначе путался в собственных ногах. Недосуг человеку следить за конечностями, когда командует жужелицами с помощью мыслей. Зато роботы вели свою охоту: забирались к самому верху, шуршали лапами в сухих трещинах, прижимались к течению энергии и перемигивались.
За коротким спуском их ждал Грот Встреч, окруженный Нишами Бесед. Серый, длинный с прямыми углами и низким прямым сводом, он был завален неровными плоскими плитами. Здесь удобно сидеть стаями, но не помашешь ростками. Ирт не любил его с детства. В этом унылом месте стрекотали Главы Домов. И он время от времени изображал грозную неподвижность в свите отца. Жгуты энергии с боковых стен перетекли на свод, а между ними змеились фиолетовые Нити Отражений. С их помощью Ру мог видеть, что происходит в гротах и нишах Стен. Мог вмешаться, когда хотел. Но не теперь, если, конечно, ушел в трансформацию.
— Здесь нет чужаком и их следов, не вижу ни единого подозрительного червя, — сообщил Ирт. — А что у тебя?
— Я не знаю, — проблеял Тим слабым голосом. — У меня ничего.
Ирт хмыкнул. Решительность человека за пару сотен шагов, похоже, сползла в боты скафандра. А он-то надеялся позабавиться. Зато сам под пещерными складками стал чувствовать себя бодрее.
— Зачем тогда увязался? Хоть ноги быстрее переставляй.
Тим кивнул и поспешил подойти поближе. Его походка показалась странной, но донесшийся звук отвлек внимание. Ирт, подцепив Тима, поспешил в проход между двумя оплывшими столбами. Летающий механизм и пара роботов последовали за ними. В глубокой глотке Ниши под сиреневыми каменными грибами дышал гигантский фиолетовый пузырь. От него расходились те самые тугие спирали энергий. Ловушка для врагов или новые развлечения отца? Ирт потянул росток к надувающемуся пузырю. Не успел дотронуться, как тот лопнул, издав уже знакомый звук. Своды сразу завибрировали, трещины на них размножились и устремились со всех сторон жадными нитями. Ирт отпрянул, закрывая собой Чагу. Хоровод геометрических форм затягивал.
…Ростки раздувало от недовольства: бестолковая зверушка слишком хрупкая, чтобы таскаться по опасным переходам. Да и отец велит держать игрушку в одном месте, грозится раздавить, если та попадется под ствол. А тупому Удру никак не втолковать, что конечности землянина не отрастают вновь, все подбивает попробовать открутить верхнюю часть с глазами. Но Ирт сам вляпался, как недоношенный хург. Взял человечка для забавы, а теперь носится с ним, как голубат с яйцом.
Ирт дернул вверх пригнувшегося Чагу, дурацкий мешок выскальзывал из ветвей.
— Куда тебя опять занесло? Я же показал тропинки, по которым ты можешь ползать. За едой и наружу. Придется тебя запереть, безмозглый червяк.
— Не знаю, не помню, как сюда попал, Хозяин. Я не хотел.
Чага быстро моргал, его била заметная дрожь. Под ростками тело ощущалось непривычно жестким. Мешок окаменел от грязи, что ли?
— Что ты с собой сделал? — взбесился Ирт.
— Ничего, хозяин, простите, хозяин. Я все делаю, как приказано.
Ладно, доволочет его до норы и бросит там. Хотя что-то в Чаге появилось неприятное. Неужели отец опять таскал его для экспериментов амебами-накопителями?
— Ру с тобой что-то делал, пока меня не было?
— Нет, нет, он меня не трогал, Хозяин. Я просто…
— Что?
— Будто заблудился. И забыл что-то важное, — он посмотрел умоляюще и потянулся всем телом, — пожалуйста…, внутри все скручивает. Помоги…