Под тенью маски (СИ)

— Как тебе обстановка в комнате? Все удобно, милая? Может что-то нужно принести, чего-то не хватает?
— Все прекрасно, тетушка. Меня все устраивает, и расположение мебели, все так просто и со вкусом! А запах семантии, я просто в восторге от него и теперь понимаю, почему вы так в нее влюблены.
Нинель еще раз внимательно на меня посмотрела, а затем кивнув добавила:
— Я рада. Ну и все же думаю, что недостаточно создала условия для твоего удобства. Возможно, мы сегодня посетим рынок и купим все необходимое?
Ее брови вопросительно взмыли вверх.
— Да, я так хочу прогуляться! Это прекрасная идея, — воскликнула я, отмечая, что молоденькая служанка так и стоит за моей спиной, хотя по протоколу ей уже как тридцать семь секунд назад нужно было отсюда исчезнуть. Нинель тоже это заметила и, зыркнув на женщину, недовольно поджала губы. Та тихо извинилась и ушла. Но ощущение, что за нами наблюдают, банным листом приклеилось к коже и создавало дискомфорт.
— Вот и я, милая, хочу прогуляться. Знаешь, даже дома не чувствую себя достаточно хорошо, мне нужно почаще выходить на свежий воздух.
— И я буду рада вас сопровождать, тётушка, — тепло улыбнулась я. Зубы сводило от этой сладкой речи, но я надеялась, что мы с Нинель достаточно понимаем друг друга, чтобы при этом не казаться неестественными. Она кивнула и приступила к трапезе, а я лишь последовала ее примеру. Завтракать, значит завтракать. Поговорим позже. Значит есть время обдумать не только вопросы, но и "наряды" к ним изобразить, чтобы и тетушка поняла, и другие ни корха лысого не догадались.
  
23 Подсадная утка
 
Я не торопилась. Насколько мне помнилось, ярмарка, приуроченная к благотворительному балу, длилась две недели, и торговые ряды открывались не раньше десяти, зато работали практически до самого вечера, пока не стемнеет.
Площадь, где размещались палатки, достаточно хорошо освещалась и кроме этого патрулировалась общественниками и городской стражей, так что там было относительно безопасно. Кроме торговых рядов было множество уличных палаток-закусочных, традиционные небольшие сцены с кукольным театром, который особенно любила ребятня, где-нибудь по углам жались гадалки, а в подворотне ходили менялы, предлагая купить либо ворованное, либо что-то запрещенное.
Обо всем этом я знала из рассказов Мэйсира, ну и слухов, принесенных прислугой. Самой же мне ни разу не приходилось бывать на рыночной площади Штокенвильда. И потому я, как и любая девушка, ждала этой вылазки с предвкушением.
Для начала я занялась лицом. Что ни говори, а уход за ним требовался тщательный. И, если судить по тем рекомендациям, которые дал Сани, сегодня был последний день моей маски. К вечеру она начнет отслаиваться, и мне так или иначе придется ее снять. Значит, дорогая Рози, сегодня твой день!
Обработав лосьоном кожу, я открыла небольшой шкаф и вытащила оттуда прехорошенькое коричневое платье. Но не такое невзрачное, как у монастырских послушниц, а с благородным оттенком утреннего горячего шоколада. Белая вышивка на груди и такой же высокий ворот придавали ему особую изюминку. Очень строго и со вкусом. Ни капли не вычурно. И в этом всем я снова увидела старания Мэйсира — человека, который выучил меня наизусть.
Волосы, как и подобает незамужней цори, собрала в широкую косу. Мои волосы теперь отрасли ниже лопаток и без постоянных окрашиваний стали потрясающе густыми. Осмотрев себя в зеркале, в завершении я припудрила лицо, слегка подвела тенями веки и нанесла на губы масло макаданского ореха, чтобы придать им лёгкий блеск.
Даже если из-за излишне пухлой мордашки меня кто-то и мог назвать простушкой, то теперь я точно выглядела намного лучше.
Тетушка уже ожидала меня внизу, впрочем, как и горничная, которая демонстративно протирала пыль на всевозможных поверхностях. Нинель поднялась, подала мне знак подождать и ушла на кухню, что-то сказать домоправительнице Карине.
Я, понимая, что это как раз тот самый момент, чтобы забросить удочку и убедиться в своих подозрениях, спросила:
 
— Вы не знаете, где лучше купить пасту для обуви? Мои ботиночки так скрипят, что мне кажется, их срочно нужно смазать.
Служанка замерла и, кажется, растерялась. Затем осторожно повернулась, пожала плечами и ответила:
— Простите, не знаю. Возможно, ваша тётушка подскажет. Я сама в этот город переехала совсем недавно.
— Ааа, понятно, — совсем по-деревенски, с открытым ртом, протянула я. — А откуда приехали?
— Из Безюмье, — легко ответила заученную ложь молодая женщина.
— Хм, у меня подруга оттуда. Влюблена в вашего градоначальника, дуреха. Мэр Опель все так же служит? И все так же не женат?
— Да, все так же. У нас многие девочки по нему сохнут.
— Ага, — снова выдала я сверхразумное, пристально смотря на служанку и запоминая ее лицо. Уж что что, а на память я не жаловалась. Запомню, так раз и навсегда.
В Безюмье, кстати, сроду мэра не было. Ну, по крайней мере, в лице молодого мужчины. В Безюмье действительно живет моя хорошая знакомая, и правит их небольшим городком выжившая из ума старушенция, которую с поста главы города поганой метлой не выгнать. Никаким молодым красавчиком там и не пахло.
Больше мне потешаться над служанкой не дали — пришла Нинель и, подхватив меня под локоток, повела на улицу.
Как только мы оказались во дворе, я высказала ей свои опасения:
— Что-то я обеспокоена, тётушка. Ведь там в комнате для меня самое дорогое, — вопросительно посмотрела на Нинель, имея ввиду конечно же мой чемоданчик со склянками.
— Катарине я приказала, пока нас не будет, затеять уборку в твоей комнате. Уж она, поверь мне, эту гусеницу и на порог не пустит.
— Как так получилось, что она оказалась в вашем доме? Я думала, что у вас работают только проверенные люди.
— Три недели назад, еще когда только шла подготовка к балу, и я даже не знала о том, что у меня будет гостья, — тетушка многозначительно посмотрела на меня, давая понять, кого имеет ввиду, — за эиу горничную попросила госпожа Дуримэ, жена нашего градоначальника. Мол, это знакомая ее дальней родственницы, и женщина приехала искать счастья в этом городе, хочет подработать. Я бы и не согласилась, но госпожа Дуримэ не тот человек, кому я могла отказать. Ну и потом, я решила, что могу согласиться, а выгнать служанку, у которой никаких достоинств, кроме длинных ушей, я всегда успею. Тем более, что девица действительно интересная попалась, с изюминкой. Но пока, кроме того, что она просто везде сует свой нос и слушает наши разговоры, я ничего за ней не заметила.
— С клюквой тогда уж, — буркнула я, не понимая решение Нинель. Ведь сразу, наверное, догадалась, что это чья-то подсадная утка, но все равно оставила ее в доме.
— Не переживай, Розочка. Уж ничего такого запретного в моем доме нет, да и незаконными делами я не занимаюсь. Информацию пачками не раздаю, сижу себе спокойно на заслуженном отдыхе. Отбрыкиваться, значит вызывать подозрения. Кто-то перестраховался или посчитал, что через меня добудет нужные сведения. Ничего у них не выйдет. Ты хорошо изучила свою комнату?
— Вполне, запах симантии показался мне слишком насыщенным. Выход я нашла быстро. Только он не слишком удобен… Теперь вот мечтаю о хороших кожаных штанах и мужской рубашке.
— Вот за этим мы и идем на рынок, милая. Обязательно купим все необходимое. Заказывать такие вещи у портных, уж слишком подозрительно, не находишь?
Я кивнула. Да, рабочую одежду порой лучше купить в магазине готовой одежды, а еще лучше стащить у кого-то с бельевой веревки. Но здесь город маленький, и пропавшие портки свои найдут сразу. Поэтому в моем случае легче купить.
— Нинель, только ведь у меня сейчас нет денег! — расстроилась я, понимая, что мне нечем будет платить.
— Я все оплачу, считай, что это твои деньги.
— Откуда? — спросила я, не надеясь, что тетушка скажет правду.
— Как откуда, милая? — удивилась она. — Ведь ты же работала в замке почти четыре года! Это твоя зарплата.