Византийское наследство (СИ)

— Выполню все в точности, господин фельдмаршал, — Орлов наклонил голову перед волей императора. За последний год прежний Алехан куда-то исчез, а молодой задира, на взгляд Христофора Антоновича, превратился в зрелого государственного мужа, которому нужно доверять любое дело. И можно быть твердо уверенным, что оно будет выполнено с тщательностью и неусыпным на то вниманием. 
— Дивизии князя Долгорукого оставаться в окрестностях Константинополя до заключения мира с османами гарнизоном крепким. Берега проливов взять под твердое попечение, а с восточной стороны укрепить редутами и шанцами, сняв для них все османские пушки. И турок близко не подпускать, дабы свободу плавания наших судов по Босфору и Дарданеллам полностью обеспечить. Флоту нашему в той защите активно участвовать и сикурс всяческий постоянно оказывать.
Князь Василий Михайлович и адмирал наклонили головы, а Миних задумался. Сил недоставало. Несмотря на дьявольскую предусмотрительность Алехана, собравшего и отправившего свыше полусотни транспортов для перевозки русских войск к берегам Крыма и Дуная, пока линейные корабли высаживали десант в турецкой столице. 
Для плавания хватило восьми дней — на суда сажали крымские батальоны и полки князя Долгорукого, так как организованного неприятеля на полуострове не осталось — был полностью истреблен. На Дунае на транспорты спешно погрузились части дивизии генерал-поручика Александра Суворова, взявшего турецкую крепость Измаил с хода. 
Всех, понятное дело, не смогли забрать, но к концу месяца обе дивизии в полном составе уже прибудут на берега Босфора. А там и иные подкрепления придут — от Очакова и Азова. К тому же сераскир в Бендерах, потрясенный разгромом армии визиря, капитулировал, и Панин все же взял крепость — теперь можно смело рассчитывать в планах на третью дивизию. А осадный парк направить на дунайские крепости рекою, если гарнизоны вздумают сопротивляться — такое не исключалось. 
Взятие русскими войсками Константинополя в корне изменило ход войны — теперь турки во Фракии и Валахии иметь поддержку не могли, ибо через проливы собранные воинства переправиться никогда не смогут. И как бы не сопротивлялись гарнизоны, они обречены — весь огромный православный край восстал против трех векового османского владычества. Остановить ярость местного населения, пережившего не одну резню, или хотя бы сделать ее менее страшной, не удавалось.
Так что османы предпочтут сдаться русским на милость, спасая свои жизни. И не удалось найти сбежавшего на запад султана Мустафу — он мог скрыться в одной из крепостей. Флоту уже был отдан приказ задерживать абсолютно все фелуки и лодки — бегство султана в Малую Азию недопустимо и нужно схватить Мустафу как можно скорее.
— Александр Васильевич, вашей дивизии надлежит немедленно вступить в восточную Фракию на Адрианополь. Вражеские войска везде громить, местное население под державную длань императора Иоанна Антоновича подвести. Но главное — султана Мустафу изловить живым, нельзя терять времени, стервец сбежать может, али убьют некстати…
Договорить фельдмаршал не успел — сорокалетний, щуплого сложения, генерал уже стремительно выскочил из кабинета визиря, где шло заседание военной консилии, приняв взмах руки Миниха за разрешение немедленно покинуть совещание. 
Христофор Антонович внимательно посмотрел на посла Обрескова, счастливо вызволенного из тюрьмы — усталый и посеревший, он выглядел счастливым — видимо прощался с жизнью, когда в камеру вошли янычары. Но его не зарезали, наоборот, подхватив под руки, спешно доставили на двор голландского посольства, ухитрившись миновать идущие схватки между восставшим православным населением и турками. 
Для Алексея Михайловича было особое назначение, которое должно повлиять на возрождение Византийской империи, но под российским скипетром — и щекотливое дело требовалось исполнять немедленно…
  
Глава 10
 
Белград
Наместник императора Иоанна Антоновича
Генерал-поручик и кавалер 
 
князь Юрий Долгорукий
полдень 3 июня 1768 года
— Люди! Да будем мы навеки связаны с русским народом! И доколе будет жив хоть один серб — исполним эту клятву! Навеки!
— Навеки!!!
Единым слитным криком отозвалась вся площадь, забитая народом от края до края. Стефан, ныне ставший царем сербов и черногорцев, выбранный им на всенародном вече, поднял руки и площадь стихла. Вскоре наступила полная тишина, слышалось только напряженное дыхание десятков тысяч людей, что пришли со всех окраин сербских земель.
— Над нами есть только один государь! Великий император Всероссийский, ныне ставший императором Византийским — освободивший Константинополь от османских поработителей и водрузивший крест на Святой Софии! Да будем верны ему и его детям, внукам и правнукам до скончания века! Да будут слиты сербы и черногорцы в одну большую семью с великим русским народом! И нам более не будут страшны ни одни враги, сколько бы их сюда не пришло — найдется земли, чтобы всех поработителей похоронить здесь! Да будет так!
— Да будет так!
В едином порыве забурлила вся площадь — люди ликовали, не сдерживая радости и слез. Еще бы — вот уже как неделя, как власть османов в Белграде рухнула, будто сваленное ураганом трухлявое дерево. Такова была неимоверная сила известия о грандиозном разгроме турецкой армии на Дунае русскими войсками. 
Сербия поднялась в едином порыве, узнав, что русские и черногорцы спустились с гор и начали победоносное наступление на Белград. Восстание разом охватило всю страну — османы уничтожались беспощадно, везде где их настигали повстанцы. Спасало магометан лишь то, что многие согласились принять православие, особенно отступники из «новообращенных». Остальные бежали из страны, куда глаза глядели — главным образом в Косово и Боснию, немногие в Албанию и южную Фракию. В Валахию беглецов почти не было — там наступали победоносные русские войска, гонящие перед собой рассеянные османские скопища.
Турецкий гарнизон в великом страхе перед яростью повстанцев затворился в старой цитадели. Однако стоило войти в Белград колоннам русских и сербских солдат, в запыленных мундирах, так тут же османы прислали парламентера, соглашаясь на сдачу в плен. 
Князь Долгорукий лично принял капитуляцию от паши, разоруженные турецкие аскеры вместе с семьями отправились в притихшую Боснию под конвоем, где нашли временное пристанище. Немедленно стали собирать всенародное вече — в Белград потекли людские потоки, казалось, что все сербы собрались в не столь и большом городе. 
Вчера пришло ошеломляющее известие — русская эскадра под командованием многим известного воеводы, князя Алексея Орлова отбила у турок Константинополь. Султан Мустафа в великом страхе сбежал из города, бросив гарем и всех своих родственников на произвол судьбы. Теперь всем стало ясно, что с многовековым османским владычеством покончено — однако споров о власти не произошло. 
Кандидатура черногорского царя Стефана, которому уже присягнули сербские селения в Боснии, Косово и Метохии, которого благословил и венчал на царство печский патриарх, была встречена всеобщим одобрением. Тем более, с ним сам наместник русского императора на землях сербских и черногорских князь Долгорукий, символизирующий своей персоной венценосную особу Иоанна Антоновича. 
Дискуссия среди знатных сербских родов оказалась короткой — раз царь Стефан царственных русских кровей, то лучшего и не нужно, междоусобицы в борьбе за власть боялись все. 
 
Константинополь взят русским императором, то теперь Иоанн Антонович является восприемником кесарей Византии, и право на ромейский престол у него полное и абсолютно законное, и никаких сомнений тут быть уже не может. Посему сам царь Стефан и весь его объединенный народ должны немедленно присягнуть императору Иоанну на верность и просить принять под державную руку. 
В какое-то мгновение весь город облетела звонкая фраза, вызвавшее всеобщее ликование — «нас и русских тридцать миллионов, с нами Бог — так кто против нас?!»