Франция. Магический шестиугольник

 Городок Агд построили еще древние греки в 600 году до н. э., «молодые» города, как Монпелье, построены всего тысячу лет назад.
В римском Ниме стали чеканить монету с крокодилом, хотя крокодилов там сроду не водилось. Чуть позже император Август сделал пальму и крокодила символами города, на то была причина: он решил превратить Ним в столицу своего триумфа – завоевания Египта. Потом на гербе Нима оказался бык – маленькие бычки особой породы и фламинго водятся в окрестностях Нима, бычье мясо здесь предпочитают прочим. В XVI веке, когда акведук перестал качать воду, нимцы навеки утвердили пальму с крокодилом своим гербом. Видимо, очень хотелось чувствовать себя на берегу большой воды, потому что опять единственным источником остался Немозус. В мэрии Нима собралась целая коллекция крокодиловых чучел, ставших традиционным подарком городу. Недавно приехала делегация школьников, их спросили, как они думают, почему у Нима на гербе крокодил. Они ответили, не задумываясь: «Потому что “Лакоста”».
На самой высокой точке Нима, лежащего в низине, Август построил высоченную башню, Турос Магнум (французы зовут ее Турмань), чтоб все знали, что и здесь тоже – Римская империя. Поставил столичных размеров амфитеатр, разделенный на четыре сектора для четырех категорий жителей – патрициев, граждан римского права, граждан латинского права и плебса. У каждой категории был отдельный вход, чтоб патриций и плебей не столкнулись бы, часом, в проходе. Сегодня это разделение осталось в российской жизни: плебей не столкнется с патрицием ни в театре, ни на улице, ни в ресторане – во Франции-то запросто. А в нимском амфитеатре, действующем по сей день, теперь публика делится на две категории: билет внизу 95 евро, на галерке – 15.
Фонтанный сад император назвал Августеумом, там проходили дионисийские праздники. В Августеуме появился храм Дианы, построенный, как и акведук, не рабами, а рабочими, и камни дер жались также без склейки. Здание было столь искусным, что строители приезжали сюда на год, чтоб учиться строить на его примере. Потом проклятые революционеры разобрали храм по камушку, из этих камней они строили баррикады, но даже то, что осталось от храма, производит впечателение: оставшиеся его части не рухнули, хотя считается, что вынь из такой конструкции камушек, обрушится целиком. На устоявших стенах остались граффити – это строители-ученики процарапывали на стенах молотки и слова своего восхищения зданием. Ним поддержал революцию, потому что был бедным городом – ткацким, а все ткацкие города обеднели в XVIII веке. Революция не дала Ниму ничего, кроме разрушений (к счастью, небольших), зато текстиль прославил его на весь мир.
Ним производил в XIX веке голубую холщевую ткань, самую дешевую и крашенную самой дешевой краской – индиго. Называлась она de Nimes, из Нима, сегодня она на всех языках так и называется – деним. Ею покрывали повозки и склады, и Ним экспортировал свой деним в Геную, а оттуда дерюжка раскупалась дальше по миру. Баварский еврей Леви-Страусс купил слишком много денима и не знал, что с ним делать. Решил сшить комбинезоны для своих рабочих, так родились джинсы. Слово джинс – это Генуя в английском произношении.
 В замке Каркассона пытали и «судили», а затем сжигали на кострах всех неугодных.
У Августа было два внука, оба умерли. Поскольку Ним стал «личным» городом императора, храм-пантеон внукам он воздвиг здесь, теперь его называют Квадратный Дом (La Maison Carree). Напротив него архитектор сэр Норман Фостер построил той же высоты и площади дом из стекла и бетона, со временную рифму. Храм отражается в стеклянной стене и как бы удваивается. Прозрачное здание назвали Квадрат Искусств, там музей, медиатека и ресторан. Герб города тоже решили подновить: пригласили Филиппа Старка, и он сделал новый логотип, который теперь в Ниме повсюду: в асфальт вбиты бронзовые гвозди с крокодилом и пальмой.
 
В Лангедоке история дышит, обыгрывается, хотя не до всего дошли руки. Город Агд был построен на горе над мысом, ныне курортом, а тогда портом, еще древними греками как пункт обмена денег, и назвали его Agathe Tyche, что значит фортуна. Домишки там плохонькие, кривенькие, не подновленные, с каменными переплетами окон, все XI–XII веков, но стоят. Услышав, как я по-русски говорю по мобильному телефону, ко мне по-русски обратился мальчик. Армянская семья эмигрировала во Францию и вон куда забралась. Агд – «глубинка», а внизу, на мысе, открыли музей Эфеба: посчастливилось найти на дне реки Эро затонувший древнегреческий корабль, груженый оружием и статуями: одна из них – уникальная – юноши Александра Македонского, 3 века до н. э., работы Лисиппа.
Еще один лангедокский шедевр всемирного наследия – Каркассон. Город-замок, окруженный тремя рядами крепостных стен, был ареной жестоких битв. В этих местах жили катары: христиане, считавшие, что церковь извратила учение Христа и поклоняется золотому тельцу. Епископы были самыми богатыми людьми в те времена, и власть их была абсолютна. Только не в стране катаров, как по сей день называют департамент Лангедока Од, куда входят, в частности, Каркассон, Безье, Лиму. Хозяин этих городов, виконт Транкавель, поддерживал катаров, признанных церковью еретиками, на их стороне были и тамплиеры. Возможно, потому, что стремившиеся к чисто духовной жизни катары отдавали им своё добро, а те взамен охраняли их жизнь. Церковь мечтала расправиться с катарами, но не знала, как. В 1207 году собрали «кругый стол»: диалог катаров с католиками. Наибольшее возмущение из всех катарских тезисов (монашество, обязанность трудиться) у церкви вызвал тезис, что мужчина и женщина равны, просто дьявол подсунул им разную телесную оболочку.
Папа Иннокентий III послал в страну катаров двух легатов для искоренения ереси: один из них перешел на сторону катаров, другой был убит. Это и послужило предлогом начать расправу. В убийстве легата обвинили катара. Крестовые походы против мусульман захлебнулись, и Папа решил направить крестносное войско против «своих», катары были объявлены внутренними врагами, диссидентами, тогда и родилось это слово.
Катары стали искать убежища, прячась в башнях на вершинах гор и подавая друг другу сигналы: зажигали факел, его видели в соседней башне, и так на расстоянии сотни километров все были предупреждены об опасности. Сегодня это прозвали средневековым интернетом. В один ужасный день семь тысяч катаров собрались в храме Марии Магдалины в Безье. Крестоносцы настигли их там и, спросив предводителя, кого именно убивать, получили ответ, ставший знаменитым: «Убивайте всех, Бог узнает своих». Это был 1209 год, Безье и Каркассон были взяты почти одновременно. Предводитель крестоносцев выгнал виконта Транкавеля из его каркассонского замка и поселился в нем сам.
Истребление катаров продолжалось и ширилось: крестоносцы убивали и защищавших их тамлиеров, всех ткачей, потому что многие катары были ткачами, через четверть века вакханалия приняла необратимый характер, и Папа решил придать ей законную форму: в Лангедоке началась инквизиция. В Замке Каркассона пытали и «судили», а затем сжигали на кострах всех неугодных. В пятницу 13-го (сочетание, оставшееся с тех пор «нехорошим») октября 1307 года все до одного тамплиеры были схвачены, одновременно во всех городах, потом убиты. Тогда и родилась легенда, будто тамплиеры спрятали свои сокровища, называемые общим словом «Грааль», где-то тут, в стране катаров. Где? Когда бедный священник Соньер (кто теперь не знает этого имени благодаря бестселлеру «Код да Винчи»!) превратил Ренн-ле-Шато в цитадель роскоши, он не смог объяснить епископату происхождения денег, после его смерти клад искали многие – не нашли. В 1321-м был сожжен последний катар. Но костры продолжали пылать, инквизицию остановила первая и самая страшная эпидемия чумы. Потом вышло солнышко, и Лангедок засиял под французской короной.