Агония памяти моей (СИ)

— Я это понимаю. Помоги мне покормить и одеть Николь. Мы пойдём с ней гулять. А ты поспишь. Тебе это нужно.
— Линдсей… Ты действительно… готова… забрать Никки?..
Вот вроде ж умный человек. А несёт такую чушь…
— Конечно, Коннор, — как можно мягче говорю я. — Она твоя дочь. Я уже начинаю привязываться. И позабочусь о ней, не волнуйся. Для меня важно, чтобы ты отдохнул. Ты сможешь остаться один?
В его глазах снова мелькает чужая тень, но он пытается улыбнуться уже мне.
— Да. Я хочу этого. Я… должен остаться один. Пожалуйста. Я позвоню тебе. Забери её к себе. До вечера. Мне нужен отдых. Долгий отдых.
— Я понимаю. Потерпи нас ещё немного.
— Да. Я должен помочь тебе. Я помню.
Не хочу оставлять его одного. У него, кажется, снова начинается бред. Он усилием воли удерживает себя в реальности. Считает, что мне не нужно видеть его слабым. Он не понимает, что я люблю его. Всегда. Любого.
Несомненно, сейчас Николь нуждается в помощи и заботе, я могу с ней справиться. Надо взять запас еды и подгузников и оставить Коннора — он едва стоит на ногах. Но меня всё же тревожит его состояние, хоть я и понимаю, что ему просто нужно отдохнуть и выспаться.
Знаю, что вся наша команда уехала с Прэйгером на новое расследование. Следовательно, ни Антон, ни Клэр, ни даже Питер сейчас не смогут приехать к Коннору. Кому же мне позвонить? Адриане? Думаю, у меня нет другого выбора. В любом случае, если Адриана сейчас у себя дома, она не сможет прилететь в Галифакс быстро. У него будет пару часов на отдых… Как бы я хотела побыть с ним. Правда, понимаю, что если Никки будет рядом, и я тоже, он не сможет расслабиться.
С колыбелькой в руках я подхожу к двери, уже готовясь переступить порог, но слышу голос Коннора за спиной.
— Линдсей, постой минутку.
Он стоит в нескольких шагах от меня, и сейчас его взгляд более ясный и чистый, чем несколько минут назад.
— Я просто хотел… — Коннор делает несколько неуверенных шагов — сейчас между нами практически нет пространства. Он кладёт руки мне на плечи и смотрит пристально в глаза несколько мгновений. Потом прикрывает веки, почти невесомо касаясь губами моей щеки. Я чувствую его горячее дыхание на коже, и по спине бегут мурашки.
— Линдс, — еле слышно шепчет он, дотрагиваясь кончиком носа до моего и слегка качая головой в стороны. Его губы теперь едва ощутимо касаются моих.
Одной рукой я держу колыбель с Николь, а второй обнимаю Коннора за шею. Это наш первый поцелуй в реальности, но я даже посчитать не могу, сколько раз мне это снилось.
— Как бы я хотел, чтобы ты осталась… — он немного отклоняется от меня, всё ещё пристально глядя в глаза. Мне так хочется прижаться к нему, никуда больше не отпускать, остаться здесь… Быть может, мы всё же справимся вместе?
Коннор улыбается одним уголком рта. Его взгляд такой тёплый, ласковый. Он проводит пальцем по моей щеке.
— Линдс, я… — и тут выражение его лица резко меняется. Серые глаза словно темнеют, и теперь в них уже нет места нежности. Я невольно вздрагиваю, видя такую быструю перемену. — Я позвоню тебе, — еле слышно шепчет Коннор, отступая от меня всё дальше.
— Коннор? Может, мне всё же остаться? Тебе снова нехорошо? — я тяну к нему руку, но он замирает у стены, нервно обхватывая себя за плечи. А затем поднимает ладонь, и мне снова не по себе. Как тогда в Архангельске, чуть наклонившись вперёд, Коннор машет рукой, прищурившись.
— Нет, Линдсей, пожалуйста, я справлюсь. Если что-то будет не так, я тебе позвоню. А сейчас уходи, прошу тебя.
Николь начинает хныкать в колыбельке. Коннор смотрит на неё, и я вижу, как он хмурится, а взгляд наполняется тревогой и болью.
— Линдсей, позаботься о Николь.
— Может, мне всё же позвонить в Управление? Антон и Клэр…
— Я справлюсь, просто дай мне время, прошу… — чётко и уверенно произносит он и стискивает зубы.
Николь начинает громко плакать, а Коннор хмурится всё больше, словно от головной боли. Понимаю, что у меня нет выбора.
— Хорошо, — с лёгкой тревогой в голосе отвечаю я, — но если что-то будет не так, пожалуйста, сразу звони мне!
 
Я всё же выхожу из квартиры с мыслями о том, что не хочу оставлять его одного. Сейчас я должна сделать это ради его дочери. Но однажды Коннор согласится открыться и впустить меня в свою жизнь. Я верю в это.
========== 5. Агония ==========
Комментарий к 5. Агония
Дом Адрианы Де Марко, Вашингтон, округ Колумбия
18 июня 2000
 11.34 
Сегодня утром я проснулась с каким-то странным тревожным чувством. Вчера мне пришлось срочно оставить Коннора и Николь, так как меня вызвали в Лондон для «разбора полётов». Как и ожидалось, мне предъявили, что я в некоторых ситуациях необоснованно пользовалась своими способностями. Это было пока не заседание Трибунала. Так, дружественный прессинг Верховного Наставника и его свиты. Я никак не ожидала, что меня выпустят из кабинета практически за полночь, продержав там почти целый день. Это был самый длинный допрос в моей жизни, и такой униженной я никогда себя не чувствовала. Ведь они опустились до того, что проверили мои слова при помощи телепатии. Было много вопросов и очень мало объяснений. Я даже вспоминать об этом не хочу, и голова до сих пор болит от телепатического воздействия… Как бы я не волновалась за Коннора и Николь, я еле смогла собрать силы и вернуться к себе домой, чтобы поспать и восстановиться. Я безумно боялась оставлять их одних, поэтому попросила вчера Линдсей поехать к Дойлу и остаться в его квартире. И сегодня я пока не готова возвращаться туда, так как чувствую, что меня будто опустошили до основания. На душе настолько погано, словно вчера на меня вылили ведро грязи. Но сейчас я ещё и никак не могу отделаться от чувства тревоги, которое точит меня изнутри. Хотя понимаю, что если бы случилось что-то, Линдсей бы мне сама позвонила. Наверное… Ещё пару минут прислушиваюсь ко внутреннему голосу, затем беру мобильный и набираю номер Доннер.
— Линдсей, привет! Как там у вас дела? — стараясь не выдавать своё беспокойство, спрашиваю я.
— Привет! Как раз собиралась тебе позвонить, — слышу немного подуставший голос и радостное гуление Никки. — Мы с Николь только что приехали ко мне домой.
— А Коннор? — скрыть волнение всё же получается плохо.
— Он попросил меня забрать Никки до вечера, так как плохо спал ночью, а малышка постоянно капризничала и никак не давала толком отдохнуть, — по голосу слышно, что она тоже обеспокоена.
— Как он себя чувствовал, когда вы расставались? — ну, а градус моего беспокойства продолжает расти в геометрической прогрессии.
— Явно неважно, — обречённо вздыхает Линдсей. — Вчера Коннору стало плохо, ему привиделся «Улей». Потом он рассказал мне, что прошлой ночью, когда ты была с ним, память вернула его в Архангельск. Утром было видно, что его что-то беспокоит, но Коннор уверил меня, что ничего серьёзного — ему просто нужно побыть одному и выспаться. Мы договорились, что он сам мне позвонит, когда проснётся и почувствует в себе силы снова заботиться о Николь. Но знаешь, я всё же волнуюсь за него… Наша команда уехала на расследование. Я звонила Антону. Он планирует вернуться в Галифакс и сможет заехать к Коннору только поздно вечером.
— Вечером… — задумчиво произношу я. — Знаешь, наверное, я смогу прилететь быстрее.
Мы обмениваемся ещё несколькими дежурными фразами, и я кладу трубку. Естественно, этот разговор меня не только не успокоил, а, наоборот, завёл ещё больше.
Я, конечно, пока слишком плохо знаю Коннора, но мне кажется, что он из тех родителей, которые будут стойко терпеть головную боль и не спать по ночам. Да, возможно, он плохо себя чувствует и хочет отдохнуть в тишине, но, учитывая приступы, меня почему-то беспокоит его стремление остаться в одиночестве.
 
Ещё полчаса я борюсь с собой, взывая к логике. Ну как это будет выглядеть, Адриана Лора Де Марко, если ты сейчас заявишься к нему? Ты звонила Линдсей из Вашингтона, а тут вдруг окажешься в Галифаксе? Смотрю на часы и понимаю, что ближайший рейс в Галифакс в 13.33, то есть через два часа. Обычно я подстраиваю свои перемещения именно под рейсы, чтобы это не вызывало подозрений. Чёрт, но два часа, серьёзно?