Узнай меня (СИ)

Создавалось впечатление, что девушка собралась в путь, но присела на окно и задумалась — а стоит ли ехать?
— Это… это… — она не могла подобрать слов.
— Недописанно — усмехнулся Урмэд.
Посмотрела на него, совершенно другим взглядом, словно он был не-дайном, словно в первый раз увидела. И теперь, после всего, он не казался ей страшным, уродливым, непонятным. Да, суровое лицо, но взгляд насмешливый и совсем не злой.
— Почему я?
Урмэд пожал плечами, посмотрел в окно.
— Тебя еще нет в моей коллекции. Как видишь, я написал портреты почти всех обитателей этого дома и просто не мог пропустить новое лицо.
Дайн обвел рукой завешенные холстами стены.
Не говорить же ей в конце концов истинную причину своего порыва.
— Если есть время, я бы хотел попросить тебя недолго побыть моделью.
Иэнель с радостью согласилась. Ей бы хотелось иметь именно этот портрет.
— Только пообещай, что он будет мой.
— Хорошо, — с легкостью сдался он, — обещаю.
Урмэд переставил холст на место пейзажа, развернул в противоположную сторону.
— Садись сюда, на окно…
Он помог ей устроиться, переложив мягкую подушку с кресла на подоконник. Сложил руки на коленях, так как они были изображены на картине, поправил волосы, одежду. Перегнулся через подоконник и сорвал с ветки листик, вложил в пальцы, словно это был цветок. Кивнул.
От каждого его прикосновения по спине Иэнель пробегали мурашки. Она почему-то засмущалась его близости и этой, почти интимной, обстановки. Щеки залил жаркий румянец и от этого еще больше стало неловко. Хотя ситуация по сути была самой прозаичной. Чего уж странного позировать художнику, тем более одетой.
— Иэнель! — прорвалось сквозь затопивший голову шум, — Ну посмотрите же на меня.
Они встретились взглядами.
Теперь Урмэд вернулся к субординации и кажется, тоже немного был смущен. Двигался чуть более порывисто и нервно. Вытер кисти о порядком замусоленную тряпку и принялся разводить свежие краски. Тряпка полетела в мусорку, в руках появилась новая — чистая.
— Голову чуть выше… Да, вот так. Удобно?
Она кивнула.
— Признаться, я даже не рассчитывал и не мечтал, что ты согласишься позировать мне. Но это просто здорово! Писать по памяти сложнее, — смущенно произнес он, накладывая краски на палитру.
— Почему? Неужели я на самом деле такая вздорная? — обиделась девушка.
Урмэд пожал плечами.
— Во-первых ты принцесса, а во-вторых неизвестные художники сами платят, чтобы модель согласилась им позировать.
— Я не ханжа, Урмэд. Тем более, твои работы настолько необычны и талантливы, что я уверена, скоро у ворот будет стоять очередь из желающих заиметь портрет, написанный тобою.
Дайн фыркнул, но спорить перестал. Нет ничего хуже напрашиваться на похвалу выставляя свои слабости напоказ.
Иэнель немного повозилась на подоконнике и явно не знала куда девать глаза. То ли смотреть в окно, то ли на художника.
— Понимаю, тебе непривычно… Если хочешь, расскажи о себе, это отвлечет тебя и настроит на работу меня.
«Отлично выкрутился, хитрец»
Ну что ж, скрывать ей нечего, тем более, раз он так близко знает отца, то и о ней наверняка слышал. Что бы такого рассказать?
— Я ненавижу дайнов.
Иэнель сказала это спокойно, даже немного с вызовом, но взгляда от рощи за окном не отвела. Проще рассказывать, когда не видишь его глаз.
Мгновение в комнате стояла тишина. Дайн весело фыркнул.
— Отличное начало, продолжай!
— Ненавижу потому, что они отняли у меня почти всё.
— Имеешь в виду резню Праздника Памяти? — мрачно спросил он, намешивая на палитре цвет ее волос.
— Да. У меня погибли все, кроме отца. В тот день он уезжал на турнир в Дардед, а так как день был праздничный, дома собрались многие родственники. Мы с мамой были в танцевальном классе, когда ворвались… они.
— Не продолжай, я знаю, что тогда было, — глухо сказал он.
— Нет, мне надо… — Иэнель вздохнула, — Веришь, ты первый за эти пятнадцать вёсен кому я это рассказываю. И главная ирония состоит в том, что рассказываю я это именно дайну.
 
Она стрельнула на него взглядом. Урмэд грустно улыбнулся, но спокойно продолжил свое занятие.
— Знаешь, иногда кажется, что мне всё это приснилось. Вот я сейчас выйду из этой комнаты, разобью шарик портала и попаду домой. Туда где была мама, бабушка, дом….
В тот день мы готовились к балу, и учитель показывал новые движения. Я в первый раз должна была танцевать с партнёром. Говорили, что отец нашел мне подходящую партию, я никогда не видела его, но почему-то ужасно волновалась. Старшие фрейлины с завистью говорили, что он красив и отлично образован, — Иэнель печально улыбнулась, невидяще смотря на кроны деревьев, — Наш зал был наполнен солнцем и свежим весенним воздухом. Окна были открыты и шторы легко трогал ветер.
Вероятно, нас предали. Они вошли через портал, а ведь все знают, что дайны не могут их изготавливать. Много, наверное, около сотни. Или от страха мне так показалось? У них был золотой порошок, нейтрализующий нашу магию. Десяток набросился на нас, а остальные рассыпались по замку. Учитель защищал нас до последнего и нам удалось добежать до двери. Вокруг была такая неразбериха, что мы просто не понимали, что делать. В коридоре было еще хуже. Слуги, стража, гости — все метались в ужасе ничего не соображая, буквально натыкаясь на мечи дайнов. Не знаю, как маме это удалось, но кажется в ее руках было оружие и она, защищая меня, отбивалась от налётчиков. А потом всё вспыхнуло. Разом, словно огонь вылили из огромной чаши, и он хлынул вниз…
— Шаманы дайнов. Почти единственное что они умеют — это управлять огнем.
Иэнель кивнула.
— Помню лестницы, горящие гобелены, потрескавшиеся от жара камни под ногами, горящие перила, а внизу просто пекло… Мы почти пробились к выходу, но в холле творился кошмар. Дайны, словно заговоренные, не боялись огня. Наши воины, стражники пытались пробиться на верх, чтобы спасти нас, но гибли в пламени и под клинками.
Помню одного — на нем уже пузырилась кожа, а он всё отбивался… — Иэнель сглотнула, — Иногда мне всё это снится… В конце лестницы на нас напал огромный дайн весь в колючих доспехах, словно чудовищный ёж.
Силы были неравны, однако нам повезло — на него рухнула горящая балка. Казалось бы, всё — спасены, но эта тварь метнула меч, пригвоздив маму к стене. Рухнула еще одна балка теперь между нами. Мама кричала что бы я уходила, спасалась сама.
Я стояла перед стеной огня, видя, как она умирает и ничего, совершенно ничего не могла сделать.
Задыхаясь в дыму, пыталась забиться под лестницу, но меня выволокли за волосы, потащили, по горящему полу. От ужаса совсем потерялась и просто визжала во всё горло, сорвала голос.
А потом всё резко кончилось. Наверное, потеряла сознание. Очнулась уже на белых простынях в спокойной обстановке, рядом сидел отец.
Иэнель посмотрела на Урмэда. Глаза ее были абсолютно сухими, но воспаленными. Словно она действительно только что выскочила из дыма пожара.
Он застыл, и казалось тоже, полностью ушел в себя. Пальцы, держащие кисть, побелели и было не понятно, как он ее еще не сломал.
— Твой отец, потрясающий айн, всегда появляется именно в том месте где его больше всего ждут, — задумчиво обронил он.
— Знаешь почему я тебе всё это рассказала?
— Видимо, чтобы посмотреть на мою реакцию. И как?
— Честно, не знаю… — Иэнель пристально посмотрела на него, — Мне трудно судить, потому что ты ведешь себя нестандартно. Показалось, что ты сопереживаешь, но это ненормально для дайна. Меня это путает. Теперь жду твоей исповеди.
Урмэд промолчал. Деловито повозил по палитре кистью, сделал пару мазков на холсте.
— Вот, смотри, скоро будет готово — отошел от работы, освобождая для нее место.
Иэнель иронично подняла бровь, показывая, что заметила, как он ловко сошел с темы.
На портрете были полностью прописаны лицо, волосы и руки. Мастерски, надо сказать. Особенно ей нравились глаза, словно она смотрела на саму себя в зеркало.