Попытка (СИ)

— Надо идти. Даже если все мы не слишком настроены продолжать рейд, нужно как минимум найти место откуда уходить, и куда можно прийти в следующий раз. Мне нужно прийти ещё как минимум на двадцать часов.
— Может уйдём с моста?
— Мост не слишком удачное место, мало того, что одна ошибка, и вместо моста ты в воде, но и деваться с него некуда, если вдруг кто–то будет встречать.
Мне вдруг захотелось уйти с моста. Как можно быстрее, наверное, опасность тоже, но не прямая.
— Встаём быстро, бегом, к ближайшим домам, нам нужно уйти с дороги.
Я вскочил и пока не бегом, а быстрым шагом двинулся в сторону города. Остальные кто быстрее, кто медленнее потянулись за мной. Как только меня догнали я перешёл на бег. Опасность растёт? Да, или нет пока непонятно, но она точно есть.
Свернули направо за первыми же домами, ну как домами, скорее кучами камня. Пробежали по улице немного, и я свернул во дворы, остановился и сел. Остальные тоже. Минут пять — десять ничего не происходило, остальные начали оглядываться, кто–то попытался встать.
— Сидим пока, ждём. — опасность не увеличивалась, но и не уменьшалась, вот и пойми в чём дело.
Ещё через пять минут со стороны моста донёсся какой–то стук, затем заржала лошадь, другая. А ещё через минуту по дороге проскакал отряд конных гоблинов, на следующем, или через один от нас перекрёстке они повернули и стук копыт постепенно затих. Ну вот, хотел встречи, вот она. У большинства у сёдел висели луки. А значит мы очень, очень вовремя убрались с моста.
Остальная группа теперь сидела тихо, иногда то один, то другой бросали в мою сторону взгляды.
— Нет, не знал, и не был до конца уверен, но лучше так, даже если бы они не появились, чем встретиться на мосту. — надеюсь я ответил на все так и не заданные вопросы.
Ещё минут через пять как–то почти разом, без особых разговоров, встали и пошли по улице вдоль реки. Будет поворачивать будем забирать ближе к стене города.
Так через ряд или два от реки, постепенно сдвигаясь ближе к стене шли примерно час. Нежити не было, но никто не роптал, просто шли. Я не очень верил во внимательность остальных, поэтому прислушивался к себе, а иногда выпускал сканирование. Но 20–50 метров — это ничто, слишком мало.
Практически всё начиная с ночи наводило на мысли, что я позорно слаб. Есть возможности, их много, но толком использовать я их не могу. И совсем не утешает сравнительная слабость остальных. Важно только то, чего не могу я. Мы получили по носу в замке, нас прилично опустили вчера. И на мосту, на самом деле повезло. Но везти будет не всегда. Нужно что–то делать для усиления.
У меня что депрессия? Ну ка, контроль чувств, нужно отстраниться, и подумать обо всём ещё раз. Всё то же самое.
Не знаю, о чём думали остальные, но теперь никто не только не разговаривал, но даже не перебрасывался отдельными словами.
— Так, давайте искать место для ухода, сейчас, как мне кажется, достаточно двух трёх скелетов, чтобы кончить всю группу. Ищем дом, аналогичный ночному, и останавливаемся. На сегодня хватит.
Дом нашли через полчаса. Обычный двухэтажный дом. Деревянный верх разрушился и сгнил, но каменный первый был цел. Вход, как и в том, из которого мы вышли вчера, был со двора. Обойдя его группами с двух сторон, все напоследок собрались и действовали более или менее слаженно, сошлись у крыльца. Я на всякий случай проверил камни древком глефы. Нормально. Заходим.
Никто даже не вспомнил о спаррингах и уроках, которые собирались провести вчера и обсуждали с утра.
Обойдя дом, немного подготовили его к следующему приходу. Расчистили одну большую комнату, с остальными возиться не стали. Все собрались в большой.
Сначала сидели молча, потом кто–то из девушек, может продолжая разговор друг с другом, сказал: — «конечно государственные структуры дают гораздо больше возможностей, чем есть у одиночки».
— Ты о чём. — переспросил Два Меча.
— О том, что государства должны обнаружить наличие Игры и игроков, и будут заинтересованы в них.
Ну, обычно, глупые выживают хуже, чем сообразительные, не обязательно всегда, но в большинстве случаев.
 
— И что? — похоже Два Меча отыгрывает дурака.
— Тот, кто прибьётся к структурам раньше, получит больше, но тут ещё и важно, что за государство, хорошо бы заинтересовать американцев, они платят больше, чем остальные.
Не знаю, этот разговор затеяли специально сейчас разыгрывают роли, или он возник спонтанно, впрочем, неважно, если есть кому воспользоваться воспользуются.
— Европейцы тоже неплохо платят, хотя, конечно, у американцев ресурс больше. — это Алекзандер.
— Рассуждать о выборе легко, нужно попасть к тем, кто знает, или для начала поверит, что не просто сделать даже с чиновниками своей страны, а вы говорите о каком–то выборе. — отметился Бен Гур.
Не проявляла, по крайней мере внешне интереса к разговору только Кицунэ, не интересует, или уже всё случилось? Впрочем, искренность всех участников была под серьёзным вопросом. Интересно, а есть какое–нибудь умение сродни детектору лжи, впрочем, профессионалы его обманывают. Нужно что–то тоньше. С другой стороны, откуда столько профессионалов в одной группе?
На самом деле, кроме Кицунэ, в разговоре почти не участвовала вторая девушка, она только очень внимательно смотрела на говорящих. Конкурирующая фирма?
Про Кицунэ более или менее понятно, японка, отношение к американцам сложное, в прошлом армеец, поэтому своим, зная зависимость от «защитницы демократии», доверяет не слишком. Может ещё и оценивает проблемы от ставшей известной связи со мной, если верит, что я русский. Вовремя я подсуетился с языками. Про китайский она помнит, да и не для этого он момента.
— Ну, в американское посольство тоже идти бессмысленно, если не знаешь к кому конкретно, там всегда много народу. — начал я по–испански, — «прошу прощения, когда волнуюсь, иногда перехожу на родной, и да, согласен, и в своей стране нужно точно знать к кому идти» — закончил на английском.
У Кицунэ сначала выпучились глаза, а потом она улыбнулась. Остальные не переспросили что я сказал сначала. Все американцы из южных штатов? Или мне повезло на полиглотов.
— Да ладно, — так же по–испански ответил Алекзандер, — «говоря о Европе, я имею ввиду Брюссель, а не отдельные страны, а вот как связаться, надо подумать».
— Думаю, игрокам будут делать предложения через других игроков. — вдруг поучаствовала Дейнерис, девушка, которая до этого молчала.
— Об этом и говорилось сначала. — раздражённо ответила Анна–Лиза, та, что начала разговор, — «кто–то успеет, или уже успел снять сливки».
Кицунэ до сих пор наблюдавшая молча вдруг захихикала: — «сливки снимают генералы и партийные лидеры, а остальные… а остальные всегда платят.» — жёстко, что звучало диссонансом с хихиканьем сказала она.
Два Меча, который до этого благодушно, даже снисходительно наблюдал за говорящими, вдруг помрачнел. Он что тоже армейский, ну, судя по фигуре, вполне себе силовик, как говорят у нас, и из исполнителей, похоже.
Разговор на несколько минут затих. Это я куда попал? Или просто детективов начитались? Но аллюзии с литературными произведениями ни европейцам, ни американцам не свойственны. Они по большей мере практики. Нужно что–то вставить.
— Ну не идти же докладывать по команде. — опять по–испански начал я, — «хотя отпуск кончится, нужно что–то думать, пропадать с работы на пару дней больше не получится.» — это я не через чур закрутил?
— Тебе повезло, а у меня уже заканчиваются причины, по которым я отсутствую. — озадачил Алекзандер.
 
Я хотел улыбнуться, но, ведь он прав. Какова доля людей, которые не привязаны к обычному распорядку. Точнее сколько времени может чувствовать себя уверенно человек, у которого игра отнимает возможность нормально жить и работать. Сколько людей не зависят от текущей заработной платы? И как много времени пройдёт с того момента, как человек потеряет доход, до того момента, как ему придётся идти… И куда ему идти, или к государству, или к тем, кто за новые способности будет ему платить. Из охотничьей локации пока ничего, что можно было бы реализовать на земле домой не притащишь.