Молох (СИ)

— Что же вы предлагаете, есть друг друга? — Неожиданно воскликнул кто-то из толпы.
— Браво. Вы уловили мою мысль. — Ответил с ликованием Кардинал, ропщущей публике. — Но правильнее будет сказать, что мы должны были изобрести комара. Того, кто уменьшает популяцию всех. Того, кто может питаться кровью инфирматов, грязных, чистых вампиров, людей. Чет-вер-тый вид!
В зале на миг повисла тишина. Саша припала к замочной скважине, встав на дрожащие колени. А Кардинал тем временем продолжил:
— И здесь, мои друзья, мы переходим к самому интересному. Вашей роли в этом, господин Сари. Хоть мне и странно называть вас этим именем. Ведь я и сам не знал, что из этого выйдет, пока вы не вошли в этот зал несколько дней назад. И вы ничем не отличались от пяти десятков инфирматов приглашенных, но я узнал вас сразу. Какая удача, подумал я, и ирония судьбы. Ведь я потратил больше пятнадцати лет в поисках, а вы сами пришли ко мне!
Он рассмеялся, и каркающий детский хохот придал всей странности ситуации еще больший налет коллективной шизофрении. Гектор неуютно сел в кресле, подавшись вперед, всем своим видом демонстрируя недовольство от того, куда клонится монолог Кардинала.
— Мне пришлось проследить весь ваш путь сюда почти от самого Бейрута, чтобы убедиться в том, что вы это вы.
Глаза Анхеля расширились при упоминании его родного города.
— Но в этом мне изрядно помогли средства массовой информации, — произнес Кардинал. — И та проститутка, что стала невольным свидетелем смерти своего сутенера на пароме. Это ведь было во всех новостях. "Malak! Malak!", твердила она немецким журналистам, что на арабском означало "Ангел", а вовсе не Молох. Вы нам оставили достойный кровавый след по всей Европе, который лишь подтверждает, что вы здоровый, с хорошим аппетитом, представитель четвертого вида. Не так ли, господин Молох? А теперь снимите с него цепи. Он здесь желанный гость, а мы, как гостеприимные хозяева, не осуждаем приглашенных за количество съеденного в гостях.
  
Глава 26. Ивовая роща
 
Оковы гораздо чаще находятся в головах людей, нежели сковывают их по рукам и ногам в действительности. Поэтому, когда цепи с Анхеля упали на пол, он так и остался стоять, словно дикий зверь посреди людей, заплативших за билеты в цирке. В это же время Фефел безуспешно пытался поднять на восстание запуганных жителей подземелья, которые грезили свободой, когда скрепляли лестницы, но пали духом, чуть почуяв воздух истинной свободы и смертельную битву — цену этой свободы.
Подземные жители были поражены страхом как болезнью, и их не излечила даже катастрофа: тридцать добровольцев на закате не вернулись домой.
Финалом драмы стало отсутствие ужина. Никто не появился у заветного иллюминатора ни вечером, ни после наступления темноты. Люди остались ночевать в пещере, боясь пропустить приход Генриха с фермы и остаться голодными.
— Я понимаю вашу тревожность, — вещал Кардинал, занимая свое резное кресло перед дневными братьями в большом зале. — Однако скоро мы сможем применить таланты господина Сари в бою, и вы по другому взглянете на преимущество иметь его в своей команде. А пока я прошу вас не покидать здание после захода солнца. Выходить могут только я и господин Сари. Его преданность я не ставлю под вопрос, потому как сам наблюдал его встречу с тимархом Хеттом. Это всем понятно?
Инфирматы, все еще шокированные заявлением о приеме каннибала в свои ряды, недружно качали головами.
— Гектор, ферма надежно укреплена? — Невозмутимо продолжал Кардинал. — Мы не хотим, чтобы наши Ивы переедали. Голодные, значит, свирепые.
— Люди не покинут ее до восхода, за этим проследят Уильям и Мехти. И они должны были оставить троих на поле перед заходом солнца. — Отрапортовал угрюмый как грозовая туча Гектор.
— Возьмите завтра одного человека из подвала и оставьте стоять на стене до вечера. Пусть это будет женщина, они вызывают обезоруживающую жалость. Мы заявим, что если дань не будет получена вовремя, то за каждый пропущенный день мы будем казнить на стене по одному человеку. В прямом эфире. Не беспокойтесь, господин Сари, я вовсе не собираюсь никого бессмысленно убивать. Люди это наш главный ресурс. Нам всего лишь нужна реакция мирового сообщества, а человеческие корпорации и государства это солидная его часть. Мы очень скоро перейдем к кровопролитному этапу конфликта, и тогда нам пригодится давление на врага с той стороны стены.
 
— Как вы собираетесь противостоять двум тысячам вампиров? — Ожил Анхель. — Их объективно больше в десять раз! Неужели нельзя найти способ решить это мирной встречей?!
— Серийный убийца, несколько месяцев державший в страхе всю Европу, будет призывать нас к миру? И это после того как сам казнил невиновного, чтобы повесить на него свои грехи? — Не удержался Гектор.
Кардинал усмехнулся, положив подбородок на ладонь. И, качая головой, мягко пожурил обоих.
— Мы казнили Сарыджана, чтобы он не доложил о слабых сторонах нашей организации. Однако, я бы не назвал жандарма, шпионившего для Хетта перед осадой, невиновным. Ведь это же не вы убили патрульного на стене, чтобы проникнуть сюда, господин Сари? Нет, я так и думал, это не ваш почерк. Но тем не менее, вы хотите принести меня в жертву, чтобы спастись? Вы молоды и наивны, Анхель. Боюсь, что встреча в этом случае только даст законное преимущество нашим врагам. Но не заблуждайтесь, мы готовились к этому дню. — Уверенно ответил Кардинал. — Во-первых обороняться всегда проще. Во-вторых, у них нет такого количества офицеров, готовых сражаться с противником, имеющим ядовитую кровь. Против зараженных инфирмой они не выйдут. Они пустят в арьергарде максимум сотню вампиров третьего сорта и попытаются подорвать стену.
— Здесь их ждет неприятный сюрприз, — закончил за Кардинала Гектор, расправляя плечи, — стена изнутри армирована высокопрочным листом толщиной, способной выдержать нагрев свыше полутора тысяч градусов. Мы использовали сплав карбида титана, который производят для турбин реактивных двигателей. Из него же сделаны ворота и, что немаловажно, петли.
— Так мы можем просто отсидеться внутри? — Спросил кто-то.
— А где же ваше рвение служить на благо Бранденбурга? — Ответил Кардинал. — К тому же, так мы либо умрем от голода, и выживет лишь господин Сари. Лично я ставлю на него. Либо нас выкурят.
— Они не рискнут поджечь лес…Не-е-е-т..
— Это частое заблуждение, — отмахнулся Кардинал, — Лондон подожгли в разгар чумы, Москву, чтоб не сдавать Наполеону, а здесь в Бранденбурге всего лишь горстка жителей. Мы поступим иначе. Мы откроем ворота!
Собравшиеся принялись переглядываться, и вновь десятки недоуменных взглядов обратились к Кардиналу.
— Впустим арьергард внутрь. И перекроем путь назад. Ивы разорвут их. Но довольно разговоров, мне нужно подготовиться к их встрече. Анхель, вы со мной, облачитесь в кирасу. Гектор останется в доме за главного: никого не впускать и не выпускать. Ночью для вас — комендантский час.
С этими словами Кардинал поднялся с кресла, а Саша отпрянула от двери. Опасаясь быть уличенной в подслушивании, она стянула ботинки и, босиком, чтобы было меньше шума, пробежав до боковой лестницы, ринулась вниз. В подвал! Вот дверь. Скалистый выступ. Не понимая, как ей спуститься, Саша замерла за закрытой в темноте, прижавшись к стене. Девушка сползла на пол и, обхватив ноги постаралась не дышать, прислушиваясь к шагам за дверью. Нервы ее были натянуты как канаты. Грудь разрывалась от попыток сдержать шумное прерывистое дыхание. Так она просидела, не смея пошевелиться и даже надеть обувь, проваливаясь в сон, вздрагивая от зловещего стука, вновь разносившегося по подземелью, отражаясь от стен. Невидимка вторил своим звоном ударам жилки на ее виске. Она ждала и боялась того, придут ли за ней, и кто придет.
Тем временем бледный как мел Анхель вслед за Кардиналом покинул дом, облачившись в железные наплечники, защищавшие горло, и на автомобиле они направились к громадине стены по единственной дороге.