Наваждение Беса (СИ)
– Так надо было, вот и все. Бесо выгораживал близкого. Никого он не убивал. Я честнее человека не встречал, и вообще…
Я уже не слышу ничего – в ушах ревет пульс, слезы выедают глаза… Как только я его не обозвала… Узурпатором, убийцей, бандитом… И он ни слова не сказал мне в ответ… Даже не попытался оправдаться или заткнуть меня. Вернее, последнее он решился сделать. Безуспешно.
Всхлипываю, стирая слезу рукавом его теплой кофты. Не понимаю, куда ехать? Некуда…
– На вокзал отвезите меня, пожалуйста.
– А что так? К бабушке в деревню собрались? А автобус идет ночью, я прав?
– Да. Вам-то какое дело? Я назвала адрес, отвезите и будьте свободны.
Он вздыхает и везет меня к северо-западной автостанции. Понятное дело, никаких автобусов здесь уже нет. Но водитель послушно распахивает мою дверь, вынимает из багажника пакеты с вещами и произносит на прощание:
– Погодите, Настя. Я все-таки позвоню шефу. Он должен быть в курсе. Не хочу, знаете ли, лишиться работы из-за ваших ссор.
– Хорошо, звоните.
С замиранием сердца наблюдаю, как водитель разговаривает с Бесо. Он отходит на безопасное расстояние, но я все равно слышу отрывистые «да» и «слушаюсь, шеф». Наконец, он завершает разговор и подходит ко мне. Чешет затылок и произносит извиняющимся тоном:
– Бесо Георгиевич приказал мне возвращаться домой.
– В смысле? Везти меня обратно?
– Нет. Он сказал оставить вас здесь, раз вам надо к бабуле в деревню… А я поехал. До свидания.
– Скорее прощайте.
Дергаю рукава кофты и стягиваю ее с себя. Всучиваю вещь в руки водителю, чувствуя, как под одежду мгновенно забирается сентябрьский холод.
– А вам есть, что надеть? Может, оставите? – жалобно протягивает водитель, наблюдая, как клацают мои зубы.
– Есть. Идите уже.
– Ну ладно. Пошел я…
Глава 17
Бесо
Пальцы зудят и сжимаются в кулаки. Пожалуй, лучше держать руки в карманах – от греха подальше. Настя, Настя, что же ты делаешь? Раздражаешь, будишь спящий вулкан, в котором когда-то сгоришь сама… А произойдет это очень скоро, не сомневаюсь… Настя права – мы живем в разных мирах. Я умею лгать и притворяться, а она нет… И эта глупышка с возмущенными глазами и раскрасневшимися щеками заводит меня куда больше, чем опытные шлюхи с их фальшивым интересом. Настя словно держит меня на поводке, как ищущего ласки пса. Захочет – ослабит хватку, позволив приблизиться к ней, а нет – прогонит… Ну, или уйдет сама.
Сжатые в кулаки пальцы того гляди порвут карманы, но я неподвижно стою посередине прихожей, наблюдая, как она понуро идет к калитке. Облизываю губы, с трудом сдерживая возбуждение… Строптивая, бестактная, откровенная… В ней все навыворот, нараспашку – чувства, мысли, желания. Совсем недавно мне хотелось сломать ее, подчинить, задушить ее самобытность и жизнь, бьющуюся в груди, как птичка. А теперь и не знаю…
Настя утомила меня. Я порядком устал притворяться рассудительным стариканом, способным лишь на поцелуи. Но как я играл! Даже сам поверил, что могу быть таким галантным. Единственное, чего мне хотелось на самом деле – отвести ее к беседке на берегу озера и хорошенько трахнуть. Развернуть девчонку к себе спиной, сжать мягкие полушария ягодиц и ворваться на всю длину… Гладить нежный подрагивающий животик, как бы невзначай задевать подушечками больших пальцев налитые розовые соски, слушать ее задушенные стоны… Я прикидывался тактичным и понимающим, желая ей понравиться. Но и тут потерпел фиаско… Она пустила меня только к своим губам – мягким и пахнущим мармеладом. Целовала в ответ, даже не понимая, каких усилий мне стоит держать себя в узде…
Настя удивительно точно угадала – в моем мире не принято говорить о чувствах открыто. Я сумел лишь трусливо приказать… Не отважился выдавить из себя просьбу или признание. А надо было просто сказать, что мне больно слышать ее рассуждения о скором уходе. И все! Или сказать, что потерял от нее рассудок… Теперь же… Настя будет уговаривать меня помочь ей… Желательно, на коленях между моих разведенных ног. Хотя нет – на коленях у нас уже было. Весьма посредственно, стоит заметить.
– Бесо Георгиевич, что-то случилось? Она ушла давно… Уехала. А вы стоите уже десять минут, – надрывно шепчет Женя.
– Я тебе мешаю? – вынимаю, наконец, руки из карманов и поворачиваюсь.
– Нет, просто…
– Приготовь мою мотоэкипировку. Кто повез… ее? – выдавливаю, не в силах произнести имени девчонки.
– Владик. То есть Владислав Андреевич, – шелестит Женя.
– Иди, Женя. Я приду в комнату через пять минут.
– Вы уезжаете? Там дождь собирается, а ветер такой, что…
– Слишком много вопросов. Можешь идти.
Не понимаю, что я хочу увидеть за окном? Стою, как приклеенный и всматриваюсь в темноту. В свете уличного фонаря кружится мелкая осенняя морось, листья шелестят от порывов ветра, а флюгер вертится, как заведенный. Настя ушла в моем свитере… Длинном, больше смахивающем на пальто или платье. Интересно, куда она поехала? И почему я снова поддаюсь странной, совсем неприсущей мне сентиментальности? Даже женится ей предложил… Но она и это восприняла с пренебрежением…
– Чертова девка… – шиплю сквозь зубы и вынимаю из кармана айфон. Покручиваю его в руках и погружаю обратно. Много чести ей…
Переодеваюсь в мотоэкипиривку и спускаюсь в гараж. Снимаю чехол со своего Кавасаки, чувствуя, как сердце заходится в груди от предвкушения свободы. Для людей из моего круга байк – единственный способ почувствовать себя живым, ощутить власть над миром или свободу от условностей… Запускаю двигатель, открываю ворота пультом управления и выезжаю на трассу. К черту Настю и ее проблемы, преступников, сгоревший дом, ее декана…
К лешему мое ангельское терпение и понимание… Надо было трахнуть ее тотчас – разложить на письменном столе в кабинете и… дело с концом. А потом продолжить в спальне, кухне, ванной… Сжимаю зубы так сильно, что сводит челюсти. Она задела меня… Меня, циничного до мозга кости мужика. Сумела тронуть болезненные струны, посмела высказаться о моих отношениях с сыном и женой. Я ей дам помощь… Пусть только посмеет явиться ко мне в дом и снова просить меня о чем-то… Уборщица, домработница, такая же, как Женя или Аня – вот ее удел. Не жена… Не жена, мать ее…
Сам не понимаю, что на меня находит… Это все мысли о Насте… Бесконечные, разрушающие, пугающие…
Глаза слепят встречные фары, я бросаю короткий взгляд на спидометр и, ужаснувшись, съезжаю к обочине. Снимаю шлем и поднимаю лицо падающим с неба мелким каплям. В кармане вибрирует айфон. Стираю с лица влажные капли и отвечаю на вызов – звонка Владика я ждал.
– Бесо Георгиевич, она попросила оставить ее на вокзале. Что делать? И…
– Не мямли. Что «и»?
– Свитер вернула ваш. На улице колотун такой не детский, а она… Ну какой вокзал? Ясное дело, что девчонке ночевать негде. Может, мне ее к своим отвезти, если вы не хотите больше… того этого…
– Нет, Влад. Пусть ночует на вокзале, ей будет полезна такая встряска, – произношу без раздумий.
– Нельзя так. А если замерзнет насмерть? Потом полиция к вам придет с вопросами. Вы же только освободились. Затаскают же, суки по допросным.
– У нее есть деньги, телефон. Вызовет такси и поедет в общагу или ресторан. Не маленькая, разберется. Езжай домой.
– Как скажете.
– Погоди… – сглатываю, нервно растирая переносицу. – Затаись где-то рядом. Дождись, когда она сядет в такси.
– Хорошо. Прослежу, куда поедет.
Возвращаю телефон в карман и надеваю шлем. Надо отвлечь себя известным мужским способом – кабак и хорошая компания. Жаль, что после освобождения у меня не осталось тех, с кем можно пойти в кабак… Разве что Андрюха Буров, он никогда не откажет. А девушки… Разберемся на месте.