Кто сверху? (СИ)
Мы медленно идём по тихим тропинкам леса и по очереди катим коляску с Крис. То Денис, то я и каждые пять минут меняемся. Мальчишка хороший — спокойный, беззлобный и искренний. Мы как-то с первого дня знакомства нашли общий язык, и перешли в дружескую стадию.
— Однажды я даже видела в лесу белку. А еще говорят, что здесь водятся зайцы и лисы, — вдыхаю теплый летний воздух и ощущаю на душе полное удовлетворение от жизни.
Так хорошо и спокойно мне давно не было.
— А почему папа не пошел с нами в лес? — спрашивает Дэн.
— Папа… папа вчера поздно приехал и сильно устал. У него был очень тяжелый день.
— Он много работает, — произносит Денис задумавшись.
А еще спасает мою пятую точку от проблем. Мой герой…
Едва заметная улыбка возникает на моем лице, а сердце сжимается от нежности и любви к Воронову. Прямо сейчас приду домой и скажу то, что так и не сказала лично — что люблю его и хочу быть только с ним. Всегда.
Когда мы возвращаемся в коттеджный поселок, я расстроено наблюдаю, как автомобиль Дани скрывается за поворотом. Ну вот, не успела…
Ничего, я сегодня такую ночь ему устрою! Докажу не словами, а делом, как сильно он мне нужен. Мысленно примеряю все комплекты имеющегося нижнего белья, которые могли бы покорить сердце моего мужа. Гадаю, подойдут ли к комплекту чулки. А еще… еще мы поиграем во взрослые игры с помощью темной повязки на глаза, которая придаст особую пикантность нашим ощущениям. От собственных мыслей не на шутку завожусь и с нетерпением жду вечера.
Когда стрелки на часах показывают семь вечера, я уже нахожусь во всеоружии. Кухонный стол ломится от вкусного сытного ужина, я стою на пороге дома в симпатичном откровенное платье, а под ним… Ох, под платьем белье которое наверняка снесет Воронову крышу и даже ужин не понадобится. Осталось только встретить мужа, уложить спать дочку, маму и Дениса и… выкроить время для нас двоих.
Когда стрелки часов показывают восемь, а затем половину девятого, я начинаю нервно расхаживать по комнате. Ужин давно остыл, Воронёнок спит в своей кроватке, Денис читает в комнате книгу, а мама принимает душ и тоже готовится ко сну.
Я совсем не сварливая жена, но отчего-то руки сами собой тянутся к телефону, и я набираю номер мужа. Один вызов без ответа, второй, третий. Почему он не берет трубку? Занят? Проблемы на работе? Но можно было хотя бы сообщение написать. Эйфория и бабочки в животе куда-то испаряются и меня окутывает страх, заполняя всё мое тело.
Решаю позвонить Воронову в четвертый раз и тут трубку снимают. Женский строгий голос сообщает мне, что мой муж попал в аварию и доставлен в больницу. О подробностях расскажет лечащий врач.
Телефон падает из рук прямо на пол. На грохот тут же прибегает мама.
— Что случилось, детка? С Даней поссорились?
— Воронов попал в аварию. Мам, как же так? Мне нужно… мне нужно к нему, — тело сковывает страх и паника.
Руки дрожат, хотя я понимаю, что должна быть сильной — ради него и детей. Боже мой, ну почему я не спросила у ответившей мне женщины как Даня? Живой? В сознании? Я не привыкла к таким ситуациям и совершенно не знаю, что мне делать дальше. Мама накидывает на мои плечи тонкий летний плащ и протягивает ключи от машины.
— Вести хоть сможешь?
— Смогу, — отвечаю одними губами.
Ради него все смогу.
По дороге в больницу придумываю себе сотню версий в каком состоянии Воронов — от самой страшной, которую я боюсь даже произносить вслух, до самой лайтовой — у него несколько царапин и прямо сейчас мужа отпустят из больнички домой. Когда останавливаюсь у здания больницы, мгновенно выскакиваю из машины и бегу в приемное отделение.
— Мне нужен Даниил Воронов. Поступил к вам сегодня.
Женщина в регистратуре с химической завивкой на голове смеряет меня недовольным взглядом и спрашивает кем я прихожусь Воронову.
— Жена я ему! Жена, понимаете? Только побыстрее, прошу.
Она нарочно медленно водит пальцем по журналу с желтыми листами, дотошно начинает читать нотации, что мол время позднее — не факт, что в отделение пустят. В это время мне хочется схватить её за накрахмаленный халат и хорошенько тряхнуть. В конце концов она называет мне номер палаты и этаж.
Травматология. Хорошо, что не морг и реанимация. Бегу на седьмой этаж пешком. Спотыкаюсь, налетаю на высокого коренастого мужчину, прошу прощение и мчу дальше, не видя перед собой ничего.
— Мне к Воронову, в пятую палату, можно? — запыхавшись спрашиваю у молодой постовой медсестры.
Она нервно осматривается по сторонам и бесшумно кивает.
Дверь его палаты выкрашена в ужасный персиковый цвет. Толкаю её и вваливаюсь внутрь. Сердце клокочет от страха и я на секунду зажмуриваюсь. Воронов лежит, отвернувшись к окну, рука перемотана, на голове повязка. Но самое прекрасное то, что вокруг него нет дурацких датчиков, проводочков, он самостоятельно дышит и он черт возьми жив!
Я делаю несколько шагов к нему, касаюсь руки и подношу её к губам. Близость его кожи и тепла успокаивает — нет больше той паники и страха. Тяжелый вздох облегчения вырывается из груди и в этот самый момент Данька поворачивает голову в мою сторону. Сердце сжимается от боли — на его лице синяки и глубокие ссадины. Глаза грустные и уставшие.
— Воронов, я так испугалась… Боже мой, я так испугалась, что не успею… — слезы льются из глаз совершенно непроизвольно.
Сажусь на край кровати, чтобы не упасть. Даниил едва заметно улыбается и проводит пальцами по моему лицу.
— Чего ты боялась, малыш?
— Боялась, что не успею сказать тебе, как сильно люблю.
Воронов усмехается и притягивает меня к себе. Падаю прямо на его тело, чувствуя теплые поглаживания по спине. Мои слёзы оставляют влажные следы на одежде, я целую его в шею и слушаю размеренное дыхание.
— Я еще в первый раз услышал, что ты меня любишь, — подмигивает Даня, гладя меня по волосам. — И я тебя люблю, Федотова.
Теснее прижимаюсь к сильной груди. Трогаю его, вдыхаю запах, растворяюсь в его присутствии, словно не верю, что рядом со мной именно он — тот самый человек, который мне нужен.
— Дань… знаешь, чего я хочу сейчас больше всего в жизни?
— Ммм, чего же?
— Хочу нормальной семьи с тобой. Хочу встречать тебя после работы, готовить завтраки. Хочу, чтобы все было не по дружбе, а по любви, как у всех. Не хочу тебя делить и не хочу размениваться на других ненужных мне мужчин. Прости меня, Дань…
— Тс-с, тихо, не плачь, Ди. А давай, как только меня выпишут сходим на свидание? Давно хотел позвать тебя. Еще со школы, — произносит Даня тихим голосом, и я согласно киваю.
— Пойдем, обязательно пойдем.
Воронов скользит рукой под мое платье и удивленно хмыкает, когда подушечки пальцев натыкаются на ажурные края чулок.
— Кто-то готовился соблазнить меня прямо в больничной палате?
Смеюсь и позволяю ему трогать меня везде. До тех пор, пока дверь в палату не открывается. На пороге предстает пожилой мужчина — тот самый высокий, коренастый, которого я толкнула, пока бежала к Дане. Только теперь на нем медицинский халат и очки в тонкой золотистой оправе. Он внимательно рассматривает меня — прилипшую к Воронову намертво и едва заметно улыбается.
— А это еще что за беспредел? Посещения строго запрещены в такое время, — отчитывает нас словно школьников.
Я несколько раз извиняюсь, обещаю Дане, что приеду с утра пораньше и покидаю палату с улыбкой на лице и с заверениями дежурного врача, что жизни моего мужа ничего не угрожает.
Глава 46
Даниил.
— Снимок показал, что у Вас сотрясение мозга. Также закрытый перелом правой руки, многочисленные ушибы мягких тканей, резаные раны мягких тканей лица осколками стекла. Думаю, надолго я Вас не задержу — максимум три-четыре дня, и Вы можете со спокойной душой отправится домой, к своей красавице-жене, — сообщает доктор, поправляя очки на переносице.