Дикий. Его неудержимая страсть (СИ)

— Подскажите, а Вы…
— Не подскажет, — гортанно рявкает Матвей, но похоже эта прожженная дама привыкла к подобным ответам. Ее ни капли не останавливает ни его тон, ни предупреждающее выражение лица.
Мы как раз доходим до Порше, когда Матвей открывает пассажирскую дверь и буквально заталкивает меня внутрь. Обходит машину и садится за руль. Пока мы отъезжаем, эта ненормальная делает несколько снимков на телефон, вероятно для того, чтобы завтра выпустить еще одну какую-нибудь мерзкую информацию.
— Ты в норме? — спрашивает Матвей, как только мы оставляем позади отвратительное недоразумение в юбке и кедах.
— Да, — киваю, откидывая голову на подголовник, — нужно привыкнуть, что сейчас они будут отовсюду выскакивать, лишь бы добиться от меня хотя бы какой-то информации.
— Так и будет, — бескомпромиссно подтверждает Кешнов, положив руку мне на колено. По коже мурашки расползаются тут же. Оказывается, мне жутко не хватало его руки на себе вот таким привычным образом. Кладу сверху свою ладонь, и внутри все оживает. Неужели мы действительно снова вместе?
Сердце, забыв о неприятном инциденте, ускоряет бег. Страх, что все будет как прежде, тоже не дремлет, но именно сейчас преобладает эйфория оттого, что Матвей, несмотря ни на что, все же смог убедить меня в том, что МЫ для него на первом месте.
— Я смогу за себя постоять. — произношу, вспомнив о теме разговора.
— Я не сомневаюсь. Но пока в универ и обратно тебя буду возить я.
— Только пока? — издевательски задираю бровь, на что мне в ответ следует хмыканье. — Посмотрим на твое поведение. — сжав мое колено, Кешнов нескромно ведет рукой вверх и обхватывает ладонью бедро. В животе растекается расплавленная огненная масса. Хочется, чтобы не останавливался, но говнюк, намеренно сверкая хищными глазами, возвращает руку на колено. — Дома есть нечего. Нужно будет заказать что-то.
— Не надо. Давай заедем в супермаркет за продуктами, я накормлю тебя своей фирменной картошкой с курицей.
Надо же. Никогда не думала, что такие простые слова могут вызвать столь неподдельное удивление.
— Ты? Фирменной? Кто ты и куда дела мою Ри?
— Это дополнение к старой версии. Новая Ри тебе тоже понравится. — обещаю с гордостью, не в состоянии оторвать взгляд от смягчившегося профиля. В груди с грохотом лопаются невидимые фейерверки.
— Да я уже люблю эту Ри! Сто лет не ел картошку с курицей!
Метнув в меня быстрый взгляд, Матвей сплетает наши пальцы и улыбается.
Господи, разве может одна лишь улыбка делать человека настолько сексуальным?
  
Глава 56
 
Марина
Едва я переступаю порог квартиры, как сердце сладко сжимается. Как там Матвей сказал некоторое время назад? Я дома? Так вот, я тоже дома. Ощущение тотального упоения растет с каждой секундой, с каждым шагом, сделанным глубже в квартиру. Здесь ничего не изменилось, но для меня как будто и родное, и новое одновременно.
На талию сзади ложатся шершавые ладони, а к спине прижимается горячее тело.
— Ну… ты тут все знаешь. Экскурсию делать не нужно, — слышу улыбку в словах и улыбаюсь в ответ.
— А кому-нибудь за это время делал?
— Ммм… экскурсию нет.
Неоднозначно отвечает говнюк, сжав при этом мою талию и толкнувшись бедрами мне в зад. Скотина…
— А что делал?
— Работу. Продал клуб, — ловкие пальцы перемещаются вперед и, поймав пуговицу на джинсах, расстегивают ее, чтобы бесцеремонно спрятаться в трусиках. По нервным окончаниям тут же струится ток от умелых прикосновений к клитору, и я, не желая отказывать себе в ласке, по которой дико соскучилась, откидываю голову на сильное плечо, — кофе себе дома делал. Сейчас вот тебе кое-что приятное сделаю. — Матвей произносит полным обещания голосом, вызывая рой мурашек по коже.
— Сделай, — шепчу, прикусывая губу.
Но вопреки тому, чтобы наклонить меня над диваном, как Кешнов часто делал, стоило нам вот так зависнуть на пороге, он вдруг разворачивает меня к себе лицом и целует. Долго целует. Мне кажется, никогда еще у нас поцелуи не длились столько времени.
 
Сначала я думаю, что это для того, чтобы разогреть меня, хотя это абсолютно лишнее, ведь я мокрая уже на протяжении часа. Но потом понимаю, что нет. Несмотря на каменную выпуклость, упирающуюся мне в живот, Матвей не спешит сорвать с меня вещи и взять то, что принадлежит только ему. Он словно упивается мной. Гладит губами мои губы, языком находит мой язык и ласкает его. Мужские ладони не сгребают в кулак волосы, а тонут в них, пальцы гладят затылок. Каждое его движение наполнено не просто похотью и желанием трахнуть меня сейчас. Такое ощущение, что так Матвей показывает мне, что я по-настоящему дома. В нашем доме, где меня любят. И где люблю я. Поняв это, я и сама перестаю нетерпеливо обнимать его. Мои руки крепко обхватывают жилистую шею, а пальцы с наслаждением проезжаются по коротким волосам на затылке. Пусть он тоже знает, что я счастлива быть здесь — с ним, в кольце любимых рук, без которых было невыносимо последнее время.
Спустя неизвестно сколько минут Матвей отрывается от меня и, переведя дыхание, упирается своим лбом в мой.
— Поняла? — спрашивает, и я киваю.
— Поняла.
Конечно, я все поняла.
— Тогда велком хоум, Рииии!
И не успеваю я охнуть, как оказываюсь закинутой на плечо и укушенной за зад. А вот и Дикий!
Надо ли говорить, что уснули мы, когда начало светать? И не потому что занимались сексом всю ночь, хотя это тоже. Программа была довольно обширная. Мы много обнимались, лежа рядом, и разговаривали. Матвей ни на секунду не отрывал рук от меня, а мне казалось, если он это сделает — я задохнусь. Курили. Ходили пить кофе. Снова занимались сексом на кухонном столе. Поздоровались с ванной комнатой. Вернулись в спальню. Опять говорили, и я оказалась лицом в простыню, чтобы в который раз за ночь взорваться от сумасшедшего оргазма. Какой глупой я была думая, что смогу жить без Матвея. Не смогу. Ни дня больше без него не смогу. Главное, чтобы он выполнил обещание.
Как Матвей и сказал, утром он отвез меня в университет и буквально затолкал внутрь здания, потому что около входа толпились несколько человек с диктофонами, явно желающих узнать грязные подробности моей жизни. Дальше охрана их не пустила, и я смогла нормально учиться. Сбежав с последней пары, решила сделать то, что обещала себе никогда не делать — снять деньги со счета Довлатова. На днях он положил на него внушительную сумму, воспользоваться которой именно сейчас можно и нужно. О нашем родстве все равно узнали не от меня. Я молчу как рыба. Можно сказать, выполняю обещание, которое ему не давала.
Матвей должен был забрать меня в два, но мне удается приехать к нему раньше на полчаса.
— Тук-тук, — стучу костяшками пальцев в и так открытую дверь и опираюсь на лутку плечом, пожирая глазами моего мужчину, сосредоточенно печатающего что-то на ноутбуке.
Взгляд синих глаз отрывается от монитора и сменяет в себе удивление на непонимание.
— Не понял. Ты что здесь делаешь? Я должен был тебя забрать.
Вхожу внутрь, не разрывая нашего зрительного контакта, и, обойдя стол, опираюсь на него бедрами.
— Соскучилась, — говорю чистую правду.
Усмешка заставляет любимые губы разъехаться в стороны. Матвей тянет меня к себе за бедра и медленно гладит их.
— Опять ни черта меня не слушаешь?
— Может, мне так нравится.
— Иногда мне это тоже нравится.
— Иногда? Кажется, ты всегда любил мои самоуправленческие замашки. Особенно за то, что после их проявления меня можно наказать.
— О да. — ослепляет меня широкой улыбкой засранец.
— Ну вот. У тебя появился повод еще раз меня наказать, но перед этим… — открываю сумку и достаю оттуда довольно толстый конверт. Знаю, что ему это не понравится, но… — Вот. Я хочу тоже помочь нам.
Цепкий взгляд Кешнова изучает конверт, но не понять, что в нем, конечно невозможно.
— Нам? — широкая бровь вопросительно летит вверх.