Сталинград
Подорвавшиеся на минах танки фрицы уже эвакуировали под прикрытием своей пехоты, а вот последняя моих позитивных надежд не оправдала, н-да… Сейчас панцергренадеры активно перемещаются по занятым траншеям вправо, выходя на ближний подступ к высоте. Смело и умно! Не ожидал я, что фрицы продолжат атаку без бронетехники, да еще и сместят вектор ее направления! Может, отменить приказ Сиделеву? Гансов все-таки под две роты было, потери от огня боевого охранения и осколочных снарядов не критичные, человек двадцать-тридцать от силы. Хватит ли Вадиму сил отбиться без взводов, выведенных в резерв, учитывая, что на высоте у него только две роты?
– Связь с комбатом «один»!
Десяток секунд спустя я уже разговариваю со своим первым заместителем (что поделать, командиров не хватает, так что приходится старшему лейтенанту совмещать):
– Вижу, у тебя гости, скоро пойдут наверх. А ты их пулеметами, прямо вдоль траншей, и снайперы пусть практикуются давить огневые точки!
– Так точно, товарищ капитан!
Несмотря на то что мы с Вадимом давно уже воюем вместе, некоторая напряженность в отношениях осталась – в частности, из-за той злополучной атаки первой роты на немецкий узел обороны. И хотя Сиделев ни разу не пытался обострять, сейчас в его голосе звучит вызов, что-то вроде: «сам все знаю», «не учи воевать, сам ученый»… Однако я продолжил, не замечая раздражения в интонациях комбата:
– И еще: мне давай один взвод. Если будет худо, верну и его.
– Есть!
Вот сейчас ответил повеселее…
11:12. Прошло уже больше получаса с начала артподготовки на северо-восточных склонах. Между тем старшина Медведев привел взвод бойцов из двадцати семи человек при двух ручных «дегтяревых» и единственном ППШ. А я внезапно и с неудовольствием подумал о том, что давно уже не брал в руки ничего существеннее табельного ТТ. Вроде бы комполка, мне и ни к чему, однако же вот втемяшилась ведь мысль в голову…
Сиделев пока держится наличными силами, отбиваясь стрелковым оружием и гранатами, но атакующих, на первый взгляд, неожиданно много, а нашим крепко не хватает станковых пулеметов. Сам же ведь отдал весь пульбат на усиление 115-й, да еще и трофейные «машингеверы» с запасом лент в мотоциклетную группу… Непорядок.
– Вызывай батарею минометчиков!
Жалко снарядов к сильным 120-миллиметровым полковым «самоварам», они и против бронетехники хорошо работают. Но сейчас важнее остановить атаку фрицев, уж больно уверенно они продвигаются вперед! И как назло, на высоте осталось всего четыре роты из девяти… Ослабил я свою оборону, понадеялся на отвесные скаты Трех курганов, по которым панцерам не взобраться, да забыл, что немцы и без «коробочек» неплохо воюют…
Как только соединение было установлено, я тут же запросил артподдержку у Косухина, однако тот ответил довольно вяло:
– Рома, у меня на каждую «трубу» осталось по шестнадцать выстрелов осколочными. Если попрет бронетехника, чем биться будем? Поставок-то нет!
Вопрос, конечно, хороший, особенно на дальнюю перспективу. С поставками через реку стало действительно очень сложно… Однако же сейчас я прямо нутром чую, что фрицев нужно остановить во что бы то ни стало!
– Игнат, давай хоть по четыре снаряда на ствол, прижмем гадов, чтобы Вадимке полегче дышалось! Тем более что у тебя еще зажигательных сколько-то осталось против танков!
– По три дам.
– По четыре, и это приказ командира полка!
Вот ведь куркуль! Не ожидал от него, не ожидал… Впрочем, это я уже так брюзжу, вряд ли старлей упирался по-серьезному. Так, для вида… Вскоре засвистели летящие к фрицам мины и вздыбили землю, выкашивая пехоту градом осколков. А кто оказался рядом, тем и вовсе не повезло быть в буквальном смысле порванными на куски… Залегли фрицы, остановили атаку, облегчив тем самым работу снайперам, давящим расчеты «машингеверов». А заодно и собственным пулеметчикам Сиделева, выбивающим живую силу противника. Вроде порядок!
Смолкла наконец и артподготовка на восточном склоне. Попросив связать меня с Нечаевым, я принялся ждать, но неожиданная пауза затянулась. Некоторое время спустя телефонист Иван аккуратно положил трубку на коммутатор, после чего обернулся ко мне и виновато пожал плечами:
– Нет связи, товарищ капитан. Наверняка обрыв на линии после артподготовки. Разрешите восстановить?
Охваченный недобрым предчувствием, я замялся, совершенно не вовремя пожалев молодого парнишку и не желая посылать его осматривать линию. Хотя ведь это его главная задача – контролировать исправность работы связи! Тем более обстрел закончился, высота наша, какой тут еще может быть риск?! Но прежде чем я отдал приказ, с восточных слонов раздалась вдруг очень плотная ружейно-пулеметная стрельба. Такая плотная, будто огневой контакт ведется уже практически в упор…
– Твою же ж дивизию! Медведев, ко мне!!!
Степан Медведев мгновенно подскочил на наблюдательный пункт, вытянувшись передо мной по струнке.
– Старшина, дроби людей на три группы, чтобы в каждой был боец с автоматическим оружием. Одну ведешь ты, вторую – я, третью поручи кому из сержантов, кто поответственнее! Немцы, похоже, под прикрытием артподготовки подобрались к окопам второго бата на бросок гранаты… Слышишь, бой идет?!
– Выполняю!
– Иван!
Я требовательно обратился к связисту, и последний аж вскочил от моего рыка:
– Вызывай Сиделева, передавай приказ: как только отобьется, два взвода на помощь Нечаеву, фрицы уже на позициях второго батальона!
– Слушаюсь!
Ну, вот и сработала моя чуйка, ударили гансы так, что встретить не успел…
За месяц пребывания на высоте ее изрыли всевозможными ходами сообщений, укрытиями, запасными огневыми позициями, отсечными ходами, да в таком масштабе, что теперь она стала похожа на какой-то муравейник в разрезе. Позаботился я и о коротких путях между скатами Трех курганов – так, чтобы можно было максимально быстро перебросить подкрепление на выручку товарищам. Вот этими связующими артериями мы сейчас и воспользовались, едва ли не бегом сорвавшись к сражающимся бойцам Нечаева.
На ходу досылая патрон в ствол ТТ, я еще успел вновь посетовать, что не имею при себе более мощного оружия и что вконец расслабился на должности старшего командира. И раз так, то ведь нечего и переться в самое пекло. Но затем пришло понимание правильности моих действий, ведь в складывающихся обстоятельствах я смогу разобраться в ситуации только на месте, а пистолет не такое и плохое оружие в окопной схватке, если до нее дойдет. Дошло…
То, что бой идет в траншеях, стало понятно еще на подходе, метров за сто до переднего края. Причем немцы все еще поднимаются вверх по склону, спрыгивая в окопы! Уже бегом преодолев половину оставшейся дистанции, я остановил людей:
– Пулеметчики, спрячьтесь за поворотом хода сообщения и бейте поверху, чтобы фрицы вперед не могли пройти, к траншеям! У остальных гранаты к бою готовы?
Бойцы дружно закивали головами, после чего я продолжил:
– Я иду первым, расчищаю путь. Действуйте парами. Четыре человека уходят влево по ходу сообщений, я – вправо, за мной – еще трое. Старайтесь успеть выстрелить первыми, а кто не попал, сразу коли штыком! И про гранаты не забывайте: там, где немцы оседлали окопы, сразу закидывайте их «эргэдэшками»! У кого же есть еще и «лимонки», в атаке не используйте, своими осколками посечет! Но если увидите наступающих по склону фрицев, бросайте к ним, пусть порадуются! Все, ребята, за мной!
– Ура-а-а-а!!!
Эх, зря закричали… А с другой стороны, ну и пусть. Хотя бы не так страшно… Да я и сам кричу, позабыв уже, каково это, сойтись с врагом лицом к лицу…
Нам остается метров шесть до выхода в траншею, когда впереди показывается первый фриц. Он резво вскидывает карабин, но я все равно жму на спуск быстрее. Дважды. Немец падает, а секунду спустя в ход сообщения влетает граната, брошенная из-за угла. Не теряя скорости, я подбегаю к ней и со всей дури бью по «колотушке» ногой, футбольным ударом посылая ее обратно к фрицам. М-24 взрывается уже в траншее, впереди раздается крик боли, а я продолжаю бег, не обращая внимания на какое-то неприятное жжение в животе… Нет времени отвлекаться.