Берег мечты

— Присматривайся, — весело откликнулся Эриберту, — и мы будем сравнивать, у кого дела лучше двигаются — у меня или у Гумы. А пока я тебе буду денежку подбрасывать, чтобы ты обо мне не забывал. Идёт?
— Неужели ты меня так ценишь? — польщённо осведомился Жак.
— Да, так ценю, что и словами не передашь! — ответил Эриберту.
С этого дня Жака стали видеть в компании Гумы. Вместе с рыбаками он выходил в море, принимал участие во всех делах кооператива. Друзья радовались произошедшей с ним перемене. Жудите плакала, но уже от радости. Однако и на расспросы Эриберту Жак отвечал всегда обстоятельно, подробно и охотно. Эриберту нахвалиться не мог своим информатором.
Через неделю Феликс ещё раз напомнил Эриберту, что дал ему поручение. Эриберту ответил, что готов его выполнить. От Жака он знал о ближайшей поездке Гумы в Салвадор и о том, что рыбы в холодильнике лежит очень много. Грузовик был далеко не новым, так что на одном из дорожных поворотов тормоза его вполне могли отказать. Но предварительно нужно было им немного помочь, что для Эриберту большого труда не составляло. А вот что предпринять, чтобы Гума остался жив, когда грузовик покатится в море? Дьявольски изощрённый ум Эриберту подсказал ему средство и на этот случай.
Накануне поездки в Салвадор Гуму мучили дурные предчувствия. Он даже поделился ими с Ливией, когда они встретились вечером на пляже. Ливия приняла предложение Феликса, материально оно было необыкновенно выгодно, и теперь работала на его фабрике, создавая компьютерный отдел. Днём на работе она постоянно виделась с Алешандре, а по вечерам встречалась с Гумой.
— Знаешь, почему-то на душе так муторно, что хоть меняй маршрут, — говорил он ей о своих предчувствиях. – Но я-то знаю, от судьбы не уйдёшь, так что поеду привычной дорогой!
Ливии стало не по себе от его слов, она заглянула в святилище матушки Рикардины и попросила её помолиться за Гуму Еманже.
— Я молюсь, — улыбнулась девушке Рикардина. — Меня и просить ие надо. Молиться нужно не за Гуму, а за другого, — прибавила она, но не сказала за кого.
Когда Гума сел за руль, Эриберту предложил Жаку место в своей машине:
— Почему бы и нам не проехаться в Салвадор?
— Действительно, почему бы и не проехаться, — согласился Жак.
Они ехали по шоссе и видели впереди себя рефрижератор Гумы.
— А тебе не приходило в голову, что ты шпионишь в мою пользу за своим приятелем? — внезапно спросил Эриберту.
Жак даже поперхнулся от такого неожиданного вопроса.
— Понял. Не приходило, — усмехнулся Эриберту. — А зря. Ты кажешься очень сообразительным парнем, а такую простую вещь проморгал.
— Гума и без меня на виду, что за ним шпионить, — отмахнулся Жак, но сердце у него заныло, он вдруг понял, что и в самом деле служил послушным орудием в руках Эриберту.
— А ведь Гуму власть предержащие терпеть не могут, за спасение его жизни гроша ломаного не дадут, — продолжал свою провокацию Эриберту.
— Ты что, хочешь сказать, Гуме грозит опасность? – занервничав, спросил Жак.
— Грозит, конечно! Не зря же ты его выслеживал! — насмешливо сообщил Эриберту.
— Что ты хочешь сказать? При чём тут я?
Но сердце у него щемило всё больнее, он чувствовал, что попал в липкую паутину, из которой ему не выбраться.
— Сейчас ты увидишь, что с твоим Гумой будет, — зловеще произнёс Эриберту.
— Ты не посмеешь ничего ему сделать! — закричал Жак.
— Ещё как посмею! — захохотал Эриберту. — И тебя поблагодарю за помощь!
Жак приготовился схватить Эриберту за горло. По натуре он был человеком упрямым, но простодушным, ему и в голову не приходило, что им можно так подло воспользоваться!
— Ах ты, гадина! — прорычал он. — Ты меня в дерьме хочешь перемазать?! В грязные свои делишки замешать?
— А то ты в них не замешан, — успел подлить масла в огонь Эриберту.
Глаза Жака налились кровью, кулаки сжались. Эриберту тоже приготовился драться, поняв, что драка предстоит нешуточная. И тут ехавший впереди рефрижератор на полной скорости занесло на повороте, и он покатился с дорожной насыпи прямо в море.
 
— Тормоз не сработал, — удовлетворённо констатировал Эриберту. — Рыба вернулась в море.
Он остановил машину. Жак выпрыгнул из неё, забыв про Эриберту, и скатился в воду, торопясь на помощь Гуме. Гума захлебывался и молился Еманже, пытаясь освободиться от ремня, которым был, пристёгнут к сиденью.
Мать Рикардина почувствовала сильную боль в сердце.
— Сын Еманжи в опасности, — сказала она, — Он просит о помощи.
Она пошла в святилище и принялась молиться. И вдруг свечи на алтаре Еманжи вспыхнули сами собой.
— Спасибо тебе великая и милосердная, — поклонилась Рикардина. – Я знаю, что Гума спасён.
Эриберту привёз Феликсу труп Жака.
— Ваш приказ исполнен, — сказал он. – Но есть издержки.
Феликс, страшно изругал своего помощника.
— Ты разучился чисто работать, — сказал он в заключение. — Если так будет продолжаться и дальше, придётся отправить к рыбам тебя! — Феликс походил по кабинету и прибавил: — Скажешь, что погиб, когда забирал товар. Отвези вдове побольше денег, чтобы успокоилась. Деньги возьмёшь из собственного кармана, потому что сам виноват. Эриберту повернулся и вышел. Честно говоря, он ждал за эту операцию других слов.
  
Глава 14
 
Жака хоронили всем причалом. Женщины жалели Жудите и ругали Эриберту за подлость. Жудите плакала навзрыд, проклиная тот день и час, когда Жак взялся возить контрабанду. Она же предчувствовала, что добром это не кончится! Как она умоляла Жака уйти от Эриберту! Убийца-Эриберту посмел войти к ней в дом, посмел предложить ей денег, но они пахли кровью, эти деньги! Их было страшно взять в руки!
Гума сказал много добрых слов о Жаке на похоронах. Он, как и все рыбаки, сожалел о безвременной кончине своего товарища. Ему и в голову не приходило, что Жак сначала предал его, а потом спас. Гума был без сознания, когда тот всё-таки вытащил его из кабины. Никто из рыбаков не знал, что Жак смыл кровью нечаянное бесчестье.
Тяжело было на душе Гумы. Смерть Жака, гибель рыбацкого кооператива. Он клял себя за то, что погубил так хорошо начавшееся дело. В один миг всё ухнуло в яму. А сколько долгов! Зе де Бомба — за утонувший рефрижератор, Дулсе – за аренду, рыбакам — за рыбу.
— Я выплачу всё! — клялся он, но сам не знал, каким образом.
Все были подавлены, всем было тяжело. Слова утешения никому не шли на язык. Да и надеяться было не на что.
Ливия, услышав о несчастье на причале, собралась бежать к Гуме. Она была уверена, что сумеет как-то его утешить, что вдвоём они что-то непременно придумают. Она уже выходила из дома, но её остановил телефонный звонок. Алешандре предупреждал, что сейчас заедет за ней, Феликс просит её приехать, он принимает у себя сеньора Виану, главу партии, от которого зависит его губернаторство.
— Ты же знаешь, что «нет» для отца не ответ. Будь готова через четверть часа. Я еду.
Леонтина, видя, как расстроена Ливия, предложила:
— Черкни несколько слов, вырази Гуме своё сочувствие, назначь встречу, а я отнесу записку. Прогулка мне будет только в радость.
Ливия просияла:
— Ты так выручишь меня, тётечка!
Она быстренько написала записку, назначив Гуме свидание на пляже, отдала Леонтине и, расцеловав её, убежала.
Леонтина не спеша двинулась в путь. Выйдя из дому, она почувствовала прилив сил. Что, собственно, её удерживало в семейной крепости? Может быть, ей вновь пуститься в странствие?
 
На причале в толпе она отыскала Гуму и передала ему записку. По его просветлевшему лицу она увидела, что он обрадован.
Гума и не подозревал, что записка от Ливии — не единственный сюрприз этого необычайно печального дня.
Именно на этот день Эсмералда наметила окончательное завоевание Гумы и отменять его не собиралась.