Убить нельзя научить. Пять книг

– Я тебя сейчас серьезно выкину из окна, – очень спокойно предупредил любимый, и в глазах его впервые промелькнула настоящая, почти звериная ярость.
Кто-кто, а уж я-то не понаслышке знала – он может, и еще как. После всего, что случилось со мной по вине внушателей, я еще удивлялась – как Вархар не разнес тут все по камушку. Единственное, чего никогда не прощали скандры с мрагулами, – вред любимым женщинам и попытку за ними приударить. Эти две вещи превращали добродушных исполинов в беспощадных воителей, которые пленных не берут и объяснений не слышат.
В нашей родной Академии до сих пор хихикают, обсуждая «полет навигатора». Скандр Драгар, мой аспирант и неловкий ухажер, только-только выписался из больницы медкорпуса, куда угодил стараниями Вархара. Именно он вышвырнул парня в окно после знаменитой драки во время Академического бала. Драгар пролетел двадцать этажей и распластался на каменных плитах во дворе корпуса. Хорошо, что врезался в них не темечком, а… сапогом, намертво зашнурованным на его бедовой голове. Чтобы не расколотить светильник разума, как выразился Вархар. Боюсь, он слишком буквально понимал фразу «отбить женщину». И вместе с женщиной отбивал соперникам все, что можно, и даже то, что нельзя.
– Что вы, что вы, уважаемый Вархар Изилади! – Гвенд вздрогнул, когда свет красиво и очень опасно окутал его жилистую фигуру и сгустился вокруг круглых оттопыренных ушей. Уши опасно засветились. Лицо проректора вытянулось – кажется, он понял, что теперь весь во власти моего жениха. К несчастью местных «мозгокрутов», внушению и наваждению скандры не поддавались вовсе. Кажется, при рождении им не положено было выдавать ни страх, ни все к нему прилагающееся – сомнения, ночные кошмары, жуткие фантазии.
Никогда не забуду реакцию жениха на мои любимые ужастики.
Сначала Вархар недовольно пыхтел и возмущался тем, как бездарно и безграмотно убивают там всех и вся. Крики: «Ну, кто же так колет? Ну, кто же так режет? Ну, кто же так шинкует?» доносились до самой академической кухни. И вскоре наши кулинары, перевязанные с ног до головы, выстроились в очередь у медкорпуса. Вдохновленные замечаниями Вархара, они приготовили самые вкусные блюда в своей жизни. Буквально обливаясь кровью и потом. Не порезался в тот день только один помощник повара – истл. На него с утра так наорала жена, что бедолага еще неделю вообще ничего не слышал.
Ганнибалу Лектеру Вархар в приливе сострадания посоветовал сходить к стоматологу, чтобы со вставными челюстями «бедный мужик» смог жевать нормальное мясо. Не только мягкое, человеческое, но и жесткое – животное. Декстеру скандр настоятельно порекомендовал задушить своего «хомячка» на корню. Взять пример с «блестящего во всех смыслах пародиста вампиров Эдварда Каллена» из комедии «Сумерки». Когда Вархару случайно попался этот фильм в интернете, я думала, от его хохота у нас вылетят оконные стекла. Возможно даже вместе с рамами. В порыве чувств скандр так колотил ладонью по столу, что после титров тот затрещал и развалился на четыре части. Хорошо, Вархар изловчился поймать ноутбук – уже у самого пола.
Но столом список жертв «Сумерек» не ограничился. Еще неделю Вархар встречал меня на пороге фразой: «Открой рот, Белла, это я, Эдвард! С закрытым ртом я могу тебя не узнать». И будил криком: «Розали-и-и! Это Эммет! Я прыгал по деревьям и попал ногой в дупло! А там по-настоящему страшные вампиры – белки-и!»
Героиня главного ужастика моей молодости, фильма «Звонок», впечатлила скандра еще меньше.
– Слышь, Оль! На черта занавешивать волосами такое страшное лицо? – искренне удивился он. – Уж если пугать, так самым страшным. Белой перекошенной физиономией! А так… Ну, подумаешь – кривая, косая баба? Я в родном мире и похуже видал. После наших нашествий на чужие города и деревни бабенции и покривее встречались. Случайно ломались, бедовые. Думали, шандарахнут нас чем-нибудь или прибьют… и сами себя калечили. Дунц тяжелым предметом, а он как отскочит – и в нее рикошетом… Нам-то чего? Почесал затылок и дальше пошел. А бабе потом замуж не выйти… Короче! Ты поняла.
 
В Сайлент Хилле Вархар посоветовал «провести суровую дезинфекцию», чтобы уничтожить «полчища червей». Как следует помыть туалеты и выбросить оттуда весь «биологически-активный мусор», то есть активных трупов. Всех, кто боится «ведра рыбной наживки», списать в утиль. «Гудок», после которого разгуливали мертвые и убийца с пирамидой вместо головы, окрестил криком самки кашалота, обделенной мужским вниманием. И предложил режиссеру «шарахнуть» зрителя по-настоящему впечатляющим звуком – сигнализацией нашей родной Академии. С этим я не могла не согласиться. Боюсь только, у скорой помощи резко прибавилось бы работы, а фильм запретили бы к показу, как оружие массового поражения. Самку же кашалота Вархар потребовал немедленно удовлетворить, чтобы не маялась, бедная.
Вдоволь покритиковав знаменитых убийц и монстров моей родины, скандр принимался в подробностях описывать «как надо». Вот тут-то меня и пробивал самый настоящий холодный пот, чего ни разу не случалось во время просмотра ужастика.
Но потом Вархару предсказуемо становилось скучно. Широко зевнув, он лениво стягивал футболку. Принимался заново демонстрировать свои шрамы и подробнейшим образом рассказывать, что сотворил с теми, кто их оставил. Тут меня уже совсем начинало колотить. И скандр, конечно же, принимал это за дрожь желания от вида его сногсшибательного тела, олимпийским богам на зависть. Стягивал брюки, контрольным выстрелом тыкал пальцем в маленький рубец на бедре и… я забывала о фильмах и страхе. На несколько часов.
Внушателям пришлось намного хуже, да и бонусы в виде ошеломительного секса им не светили.
Гвенд тяжко вздохнул и одарил Вархара взглядом, полным невысказанной тоски по тем, кто подвержен хотя бы легким сомнениям.
– Ну, посудите сами, уважаемый Вархар Изилади, уважаемая Ольга Зуброва. Я ваше заявление даже ректору показать не смогу, – с отчаянием в голосе простонал Гвенд. – Ну что это за причины прекращения стажировки? Безудержная похотливость манерных, но не маневренных слизняков? Или вот это? – Проректор поморщился, но все-таки зачитал: – Неспособность местных студентов и преподавателей понимать намеки с первого удара? Ну вы серьезно?
Гвенду ответило молчание. Вархар был серьезен как никогда, я же едва сдерживалась, чтобы не захихикать, наслаждаясь креативом жениха. Истинную причину отъезда Вархар, конечно же, не упомянул ни словом. И слава богу! Она была куда менее веселой.
В отчаянии проректор всплеснул руками и добавил:
– А это? Несвоевременный уход местных лекторов и учащихся в обморок из-за неподражаемого удара убеждения?
– А ты поставь печать и подпись. Я сам схожу к ректору. Не слюнтяй какой-нибудь. – Вархар плотоядно хмыкнул и потер руки, отчего плечо Гвенда дернулось снова. – И все, что не можешь показать ему ты, я покажу сам. Возможно, даже больше покажу. Накопилось. Я никому и никогда не позволю пялиться на мою женщину! А уж культурные ухлестывания – отдельная тема. И хочу тебе напомнить, что я предупреждал! Если с головы Ольги упадет хотя бы волосок… Короче! Разговор смысла не имеет. Все решено. Мы уезжаем домой – и точка!
Истинно акулий оскал Вархара произвел на коллегу неизгладимое впечатление – Гвенд пошатнулся, икнул и вывалился-таки из окна. Заявление, освобожденное из длинных пальцев проректора, занесло в кабинет услужливым порывом ветра. Бумага медленно, как осенний лист, закружилась по комнате, площадью с большой зал филармонии, и, окутанная лучами, прилетела прямо в руки Вархара.
– Хм… – Мой жених приподнял бровь, а вместе с ней и три удивительные родинки – одна другой меньше. – Странные они тут, да? И нервные какие-то. С тех пор, как приехал, сразу внимание обратил. А главное, заметь, какие летящие субъекты. То и дело летают в окно. Почаще Драгара. Не зря у них такой огромный медкорпус и столько магов, что владеют энергией жизни. Насущная потребность, куда ж деваться.