Изменчивая судьба (ЛП)

Она постучала пальцами по рулю.
— И? — поторопила я, зная, что есть еще какая-то важная деталь.
— И они не разговаривают друг с другом. Но не волнуйся, все как-нибудь наладится.
Я выдохнула, откидываясь на спинку сидения. Папа и Джэйс не разговаривают? Отлично, еще одни отношения, которые я разрушила, просто являясь самой собой.
— А Энджел?
Талли улыбнулась, отчего мне стало не по себе. Обычно поступки моей сестры, которые людям кажутся смешными, меня выводят из себя.
— Конечно, она ничего не знает о происходящем на самом деле и думает, что вся история с аварией — чистая правда…
— Боже, — это же еще хуже. — Новости намекают, что я мертва.
Бедная Энджел. Моя маленькая, наивная…
— …Ну и она позвонила на CNN и вправила им мозги. Она оставила для ведущей Нэнси Грейс сообщение, чтобы та заткнула свой глупый рот и перестала говорить, что ты мертва, потому что это не так.
— Да ну. Ей же всего семь, ради всего святого. Откуда она вообще взяла телефонный номер?
Талли стоило прекратить так улыбаться. Мое психическое здоровье в серьезной опасности.
— Возможно, Джэйс на нее повлиял.
— Вот поэтому им и нужно как можно меньше общаться, — хотя я осознала, что сама слегка улыбаюсь. — Нэнси Грейс ответила?
— О да. Она прокрутила голосовое сообщение в прямом эфире. Вся страна слышала, как Энджел назвала ее лживой ведьмой.
— Врешь!
— Так и было!
Талли сбросила скорость до черепашьей, чтобы дать проехать красному пикапу. Позади я увидела знакомую сине-серую машину.
— Она теперь вроде как под домашним арестом до своего тридцатилетия, но это, наверное, к лучшему. Энджел не из тех детей, кого стоит подпускать к компьютерам и телефонам. Ее способности сеять хаос не знают границ.
— Чистая правда, — признала я. — Если ее не выпускают из дома, мама и папа будут лучше следить за ней. Мне так спокойнее.
Талли вновь сжала мою руку, успокаивая меня.
— Все в полном порядке.
— Все? — я прикусила губу так сильно, что почувствовала вкус крови. — В новостях сказали, что он в критическом состоянии.
Мы встали на светофоре, поэтому Талли могла посмотреть на меня. Немного подумав, она сказала:
— Обещаешь сидеть тихо и не издавать не единого звука?
Я покачала головой, не понимая, к чему она клонит. Талли нажала несколько кнопок на консоли, и после пары секунд громкой музыки в машине раздались гудки.
На третьем гудке он ответил:
— Алло?
— Эй, Чак, как ты там?
Насколько я помню, Талли никогда так его не звала. На самом деле, по-моему, только я была удостоена такой чести.
— Талли? — его голос был слабым. Не грустным, не как у зомби, а просто… лишенным силы. Как будто он не хотел разговаривать, и его клонило в сон.
— Да, это я. Мы с Джэйсом решили на выходных посетить Восточный Кентукки. Он хотел подышать воздухом, а я посмотреть на медведей.
…Медведей?
— Ну и как там медведи? Встретили хоть одного?
— Даже двух.
Динамики затрещали от дыхания, а Чарли заговорил сдавленным голосом:
— Ну и как они?
— Хорошо, — Талли взглянула на меня, чего лучше бы не делала, потому что дорога была узкой и извилистой. — Очень хорошо. Уставшие и ворчливые, но это же медведи, они и должны быть такими. Правда?
— Ворчливые медведи — лучшие медведи.
Я очень сильно постаралась не захихикать.
— Кстати, о ворчливых медведях, — сказала Талли. — Как там твое лечение? Ты ведь больше не создавал физиотерапевтам трудностей?
Чарли создавал трудности физиотерапевтам? Совсем на него не похоже. Джэйс, да, мог до упора спорить с тренером насчет баскетбольной травмы. Но Чарли обычно более покладистый.
— Никому я не создаю проблем. Просто не понимаю, почему мы не можем двинуться дальше и увеличить нагрузку, раз я готов. Им стоит посильнее нагружать меня. Это ведь и в их интересах: чем быстрее я начну ходить, тем быстрее они смогут от меня избавиться.
Я охнула, прежде чем поняла, что делаю. Талли строго взглянула на меня.
— Ну, я думаю, за твоим поведением есть кому присмотреть, — сказала она, обращаясь скорее ко мне, чем к Чарли.
 
— Да, мамочка Талли. Пока тебя нет, Боб и Кори хорошо за мной приглядывают, — это было немного снисходительно и едко, но мы обе знали, что ему втайне нравится гиперопека Талли. — Кстати, Кори передает тебе привет.
Если Кори, канадский страж Альфа-Стаи, все еще поблизости, это значило, что-либо Лиам прав насчет того, что Стая горячо приняла Чарли, либо они следят за ним двадцать четыре часа в сутки, как когда-то следили за мной. А если так, то как они приставили ствол к его голове, чтобы врачи и медсестры ничего не заподозрили?
— Эй, Тал. Помнишь ту девчонку, которая училась с нами, но бросила школу и стала официанткой. Кажется, ее звали Фло, — Талли приподняла брови, глянув на меня, и я кивнула. С Чарли станется припомнить мою прошлогоднюю истерику. — Если встретишь ее, передай, что я скучаю. Очень сильно. Она все еще живет с тем парнем?
— Не думаю, что они очень уж хорошо ладят, но да, они все еще вместе.
— Скажи Фло, чтобы перестала его пилить. Он хороший парень. Он о ней позаботится.
Ну да. Он забудет сказать ей, что ее брат на самом деле ее не предавал, и позволит жить с разбитым сердцем без всякой на то причины. Вот такой он. Вовсе не хороший. И точно не тот, от кого я хотела бы принимать заботу.
Талли явно прочитала мои мысли, отразившиеся на лице.
— Мне кажется, я знаю, что Фло могла бы тебе на это ответить, но промолчу. Слишком много бранных слов.
Чарли засмеялся, и это был самый приятный звук в мире.
— Так и думал. Но тут ей придется поверить мне на слово. Я знаю, о чем говорю, и ей стопроцентно стоит довериться ему.
Я покачала головой, но Талли ответила:
— Я ей передам.
Послышался шум, запищали аппараты, раздался женский голос.
— Мне пора, спасибо, Тал. Спасибо, что позвонила.
— Отдыхай, Чарли.
— Я люблю тебя.
Она взяла меня за руку.
— Я тебя тоже люблю.
Затем связь прервалась, а у меня потекли слезы.
Глава 9
— Не так уж все и плохо, — сказала Талли, безуспешно пытаясь взъерошить мои волосы пальцами. — Похоже на стрижку пикси.
— Помнишь Томаса Бардвела? Того странного мальчишку, который учился с нами в третьем и четвертом классах?
— Того, который сказал, что переехал в Тимбер только потому, что его старый дом сожрал дракон?
— Ага, — а еще он засунул кукурузное зернышко в нос и ходил с ним три месяца. — Вот у него была такая же прическа, как у меня сейчас.
Талли прыснула и обняла меня в десятый раз за полчаса.
— Я очень скучала по тебе, — сказала она в двадцатый раз.
— Я тоже скучала, — ответила я ее макушке, покрытой блестящими черными волосами. — Было очень одиноко.
Мы сидели на крыльце старого деревянного дома, пока парни копались под капотом нашей машины.
Этот дом принадлежал тете Дэлле, не обладавшей даром Провидицы сестре матери Талли. Она как раз уехала на фестиваль кантри в Вирджинию. Талли заверила меня, что стая ее отца здесь даже близко не появляется из-за старых ссор и обид, а Лиам посчитал, что место достаточно глухое, чтобы можно было провести ночь. Дом располагался в самой настоящей дыре, куда можно было доехать, только добравшись до края света и преодолев узкую извилистую дорогу. На ней было столько трещин и канав, что я не знаю, как мы вообще выжили. Подъезд к дому был едва заметен и находился под таким углом, что мне пришлось вцепиться в приборную панель машины Талли и, скорее всего, оставить отпечатки пальцев. Снаружи дом выглядел так, словно сошел с открытки времен Великой Депрессии, а внутри был похож на музей фарфоровых кукол.
Именно так. Тысячи фарфоровых кукол пялились на нас со всех сторон.
На то, чтобы сидеть на крыльце, а не на диване в доме, у нас с Талли имелась веская причина.
— Мне бы поступить разумно и уехать, но я просто не могу себя заставить, — сказала я.