Младший сын мэра (СИ)

— Секси… — подсказываю шепотом.
— Ну… типа… да.
Влюбилась, что ли? Краснеет, бледнеет, изъясняется как подросток.
Отвлекшись на Ромку, даю Тасе время прийти в себя. Забираю у него тарелку с недоеденной кашей. Подаю сок и печенье.
— Мало! — дуется он, заметив, что печенька только одна.
— Эту сначала съешь.
Подруга, наблюдая за нами, улыбается. Она любит детей, это видно по взглядам. Так и тянется к Ромашу. То за ручку его потрогает, то волосики пригладит.
Услышав входящий на телефон, встаю из-за стола и подхожу к окну. Беру его с подоконника и вижу на экране.
«Раиса Николаевна»
Сердце на мгновение замирает, а потом значительно ускоряется. Все, что связано с их семьей — так на меня сейчас действует.
— Раиса Николаевна?
— Здравствуй, Настя. Что на счет выходных? Ты подумала?
Она звонила мне уже позавчера. Приглашает нас с Ромашом провести субботу и воскресенье в их доме. Я, конечно, сначала перепугалась насмерть, обещала подумать, а потом позвонила Даша и сказала, что они с Машей и Никиткой тоже там будут.
— Да, мы, наверное, приедем.
— Да? — восклицает она радостно, — отлично! Возьми тогда Ромочке теплых вещей, потому что Саша в воскресенье хочет их с Никитой в Ледовый городок свозить.
— Эмм… хорошо…
Спросить, будут ли там Кирилл с Кариной, у меня духу не хватает. Да и наличие застывшей подруги за моей спиной к болтовне не располагает.
— Я еще позвоню накануне, хорошо? — говорит Раиса Николаевна.
— Хорошо, — отзываюсь эхом.
Отключившись, оставляю телефон на подоконнике. Вынимаю из стула Ромку и тащу его к раковине умыть лицо и руки. Он недовольно кривится, а, обретя наконец, свободу, мчится в комнату смотреть мультики.
— Насть… Раиса Николаевна, это не мама Кирилла?
— Ну…
О, черт! Как рассказать-то?.. Стыдно так! И за вранье, и за то, что с Киром было тогда. Да и вообще, мне в отличие от Кира, не все равно, что все знакомые начнут копошиться в нашем грязном белье.
От ответа спасает звонок домофона, но, к сожалению, ненадолго, потому что за дверью оказывается Греховцев. Вчера он довез нас до дома и сорвался по какому-то делу после телефонного звонка.
— Привет, — тихо здоровается он, глядя на меня из-под густых бровей.
— Килил! — кричит Ромка, летя к нему со всех ног.
— Здорово, сын! — смеется он, подхватывая того на лету.
Бедная Тася в ступоре. Выглядывая из кухни, смотрит на нас квадратными глазами. Кир, только сейчас ее заметив, замирает у входа.
— При-вет… — выговаривает ошарашенно.
— Здравствуй, Тася, — отвечает ей Кирилл и переводит на меня вопросительный взгляд.
Я лишь дергаю бровями, дескать, я ничего не рассказывала, но если хочешь, скажи сам.
— Ребят?.. — напоминает о себе Тася.
— Это Килил! — громко объявляет Ромка.
— Папа, — поправляет его Греховцев.
— Папа, — повторяет сын.
Подруга отпивает из бокала вино и обескураженно хмыкает.
— Тась, я потом тебе объясню…
— Что тут объяснять? — перебивает меня Кир, — Ромаш мой сын. Греховцев Роман Кириллович.
— Как?.. А как же… почему тогда… — сказав это, замолкает, продолжая беззвучно открывать рот.
— Потом, — шепчу ей одними губами, и она меня понимает. Кивнув, закусывает губы.
Медленно развернувшись, уходит в кухню, а мы в прихожей остаемся втроем. Ромка на своем тарабарском что-то рассказывает Киру, тот ему улыбается, кивает, а сам не перестает бросать на меня взгляды.
Я смущаюсь, как дура, не знаю, куда глаза девать. И вовсе не из-за Таси. После того поцелуя Греховцев смотрит на меня иначе. Как на женщину, которую хочет.
Абсурд, но это не плод моего воспаленного воображения.
— Не помешал? — намекает на Тасю.
— Обычно ты звонишь перед приходом.
— Свет в окне увидел — поднялся.
— Ясно… проходи. Ужинать будешь?
— Буду.
Иду на кухню, а Греховцев с Ромкой заходят в ванную руки вымыть. Смеются, о чем-то переговариваются. До слуха то и дело доносятся оба голоса — высокий детский и низкий взрослый.
— Насть… — шипит Тася, сделав страшные глаза.
О, согласна. Ситуация, больше похожая на сон. Еще месяц назад я проснулась бы от него в холодном поту. А сегодня мой сын учит новое слово — «папа».
 
— Это правда? — продолжает шипеть Тася, — ты и Кирилл? А как же Дима? Ты же говорила…
— Потом, Тась…
— А Карина?!.. О, Боже… Она знает?
— Тася, — шикаю на нее, когда из ванной выходят Греховцевы.
Ромаш проскальзывает между столом и моими ногами и начинает карабкаться в свой стул. Кир подходит, чтобы ему помочь, подсаживает на руки и ненароком касается меня бедром.
Прошивает насквозь. В животе сладко отзывается.
Чччерт… гребаная извращенка.
Выдергиваю из шкафа тарелку, сделав сосредоточенное лицо, наполняю ее до краев и ставлю в микроволновку. Потом включаю чайник и только после этого разворачиваюсь к ребятам лицом.
— Я пойду, Насть, — лепечет подруга.
Она Греховцева всегда немного сторонилась, а тут и вовсе оробела. Я ее где-то понимаю, потому что, встав у стола, Кирилл заполнил собой половину моей кухни, а если учесть его вибрирующую плотную энергетику, удивительно, как Тася вообще не онемела.
— Оставайся, — прошу, особо ни на что не надеясь, — вино не допили…
Кирилл берет бутылку в руку и начинает читать этикетку. К моей просьбе к Тасе не присоединяется.
— Встретимся еще, — роняет негромко, протискиваясь между Греховцевым и кухонным гарнитуром.
  
Глава 47
 
Кирилл.
Усевшись на освободившийся табурет, опираюсь спиной в стену. Ромка, сидя в своем троне, копирует мою позу. Молча друг другу лыбимся.
Мой сын. Моя кровь. Наша территория.
Из прихожей доносятся тихие голоса девчонок — быстрый шепот Таси и редкие реплики Насти. Подружка ее, похоже, в шоке. Удивительно, что Настя не поделилась с ней раньше.
Сдержала ведь обещание — никому ни слова. Карина бы на ее месте пресс — конференцию уже собрала. А Настя молчала до последнего. Кремень девочка.
Появившись на кухне, она встает в дверном проеме и складывает руки на груди. Думая о чем-то своем смотрит на Ромку, а потом вдруг переводит взгляд на меня.
Вдоль ребер струны какие-то натягиваются, звенят, посылая по всему телу мелкое дребезжание. Ненормальная херня, остановить которую я не могу, но взгляд ее удерживаю. Всем видом, бл*дь, показываю, что к диалогу готов.
Не выдерживает, а может, просто не хочет. Отвернувшись, вынимает из микроволновки тарелку с курицей и рисом и ставит передо мной.
Я только из ресторана, где встреча с возможными будущими партнерами проходила, но ради того, чтобы она меня не выгнала прямо сейчас, готов поужинать второй раз.
Убирает со стола посуду после подруги, смахивает крошки, но свой бокал оставляет.
Наливаю ей вина, жду, когда перестанет суетиться и сядет.
— Почему ты ей сама не рассказала?
Садится напротив меня и ставит перед Ромашом миску с хлопьями.
— Как раз собиралась. Ты пришел.
— Извини, если помешал… Как у нее дела?
Меня, вообще-то, мало интересуют дела Таси, но я уже весь мозг сломал, думая, как разговорить Настю. Что такое сделать, чтобы вернуть ее к заводским настройкам. Чтобы трещала как сорока и вопросы невпопад задавала.
— Нормально. Она в городской управляющей работает.
— Ммм…
Принимаюсь за еду, периферийным зрением замечая, как маленькими глотками она пьет вино.
Чего еще спросить, чтобы точно ответ получить? Узнать бы про Артура, но ответ на главный вопрос я из нее уже выцарапал. О себе и жизни до моего возвращения она принципиально не рассказывает.
— Как у Лешки дела? Скоро школу заканчивает?
— В следующем году, — отзывается Настя.
— Он меня не жалует? — намекаю на встречу у ее родителей.
Он меня взглядом чуть не освежевал. Волосы на затылке зашевелились.
— Типа того, — вдруг ласково улыбается она.