Роза (СИ)

Стук в дверь. Усатый проводник:
— Сдаём бельё молодые люди. Москва.
  
Глава 5
 
 
«Передаём сигналы точного времени. Начало шестого сигнала соответствует пятнадцати часам московского времени [звучат сигналы]. Говорит Москва. В столице пятнадцать часов, в Ашхабаде — шестнадцать, в Ташкенте — семнадцать, в Караганде — восемнадцать, в Красноярске — девятнадцать, в Иркутске — двадцать, в Чите — двадцать один, во Владивостоке и Хабаровске — двадцать два, в Южно-Сахалинске — двадцать три, в Петропавловске-Камчатском — полночь.»
 
Сообщение по радио.
 
12 марта 1950 года.
Сижу вот после утренней пробежки газеты-журналы просматриваю. Тётя Клава принесла угощение к чаю. Раз в месяц она ходит на кондитерскую фабрику и покупает лом печения. Дёшево и сердито. Вот новости вываливает. Кузнецова к Абрамяну каждый день приходит как на работу. Уж чем голубки там занимаются неизвестно (Так я и поверил). Только Катя когда домой уходит всегда песни поёт (Вот тебе и школьница. Абрамяну — капут).
— А дружок ейный Ванька. Не тот, что длинный, а наоборот… Артель организовал. Вечерний развоз продуктов. Многие с работы заходят вечером в магазин… А нету… А тут утром Ванька деньги и заказы на бумажках соберёт. А вечером всё с Длинным развозят на тачках. И им — деньга, и людям — радость.
Потом комендантша помрачнела, вытащив из ящика записку:
— Тут вот какая-то Лифанова просит деньги получить. На тебя и на Афанасьеву… А Изотов звонил… Капитаном хвастался… Так вот… Тебе сегодня к 12–00 в штаб ВВС на Большую Пироговку.
Читаю газеты:
2 марта 1950 года, после смерти Трумэна, вице-президент Баркли, согласно конституции САСШ, занял президентский пост. Вице-президентом был назначен вступивший в демократическую партию весьма популярный генерал Макартур, который с ходу заявил, что наведёт порядок в Корее и Китае даже если для этого нужно будет применить силу. «Наш умерший президент, сбросив всего две бомбы, поставил Японию на колени. Я, если нужно, сожгу сотню городов узкоглазых. Мы — главные полицейские этого мира, заставим всех жить по нашим правилам. Мы верим в Бога.»
23 февраля 1950 года во Франции коммунистка, Раймонда Дьен, бросившись на рельсы, задержала отправку в Индокитай эшелона с танками.
28 февраля 1950 года курс советского рубля стал исчисляться по курсу золота, а не доллара.
5 марта 1950 года в селе Билогорск, возле Львова, доблестные сотрудники Госбезопасности ликвидировали гауптмана батальона СС «Нахтигаль» Шухевича.
Статья к семидесятилетию члена Политбюро Вячеслава Молотова. Он хоть и в опале из-за жены, но всё равно в первой обойме сталинских управленцев. В перестройку он во всех интервью не скажет про жестоко наказавшего его старого соратника Сталина ни одного плохого слова. Наверное, и вправду дружили…
8 марта 1950 года СССР официально объявил о наличии в его арсенале атомной бомбы, что положило конец американской монополии на самое разрушительное оружие в истории человечества.
В комнате достаю фотографии Розы. Вот на одной она в США перед конгрессменами выступает.
Смотрит так, словно спрашивает:
— Вот вы здоровые мужчины… Сколько фашистов вы убили? Сколько ещё нам женщинам за вас сражаться?
Убираю фото с недобрым женским взглядом в тумбочку.
Она и сейчас порой так смотрит. Для неё — война не закончилась…
Захожу в приёмную Василия Иосифовича. Народу… Воскресенье, а все стулья заняты. С одного из насиженных мест встаёт Валентин Гранаткин, и кивает мне на дверь в коридор. Выходим. Поручкались. Он начинает:
— Меня Апполонов припряг с зарубежным турниром. На переговорах с китайскими товарищами уже была идея на день образования их компартии провести товарищеский матч по футболу. Это товарищ Берия выдвинул. Большой любитель нашей игры… Так вот корейские товарищи тоже захотели создать сборную. Наши в ЦК подумали, и решили: сделать киноотчёт о матчах сборной, в газетах статей и фотографий побольше. Общая тема: «Коммунизм шагает по планете.» Партийцы инструкцию напишут, киношники и газетчики людей пошлют. Дело за малым — команду на турнир отправить и в календаре переносы поставить. Товарищ Берия как бы невзначай сказал, что «лётчики» разыгрались. А наш главный по спорту всё с полуслова понимает. Так, что… Сейчас Джеджелава придёт. А ты по какому вопросу?
 
— Я тут в одной комиссии, — со вздохом отвечаю я.
Сдаётся мне, это «Ж-Ж-Ж» — не спроста… Пошлют на край света. А там, как говорили товарищу Сухову «стреляют».
В коридоре появляются Сталин с Кожедубом. Генерал кивает мне, мол пошли, а собравшимся в приёмной говорит:
— Совещание, через десять минут. Бумаги на подпись.
Захожу. Кожедуб остаётся в приёмной. Сталин смотрит с ухмылкой:
— Мне Лёва звонил. Просил помочь с комнатой. Его папа от кормушки отлучил за непослушание. У вас в гостинице есть места?
В гости… что? Это он про общагу что ли?
— Есть одна бронь. По распоряжению Стрелкова можно…
— Пусть распорядится и за Лёвой закрепит. У меня на младшего Булганина большие планы. Он мне вкратце такую идею рассказал. Закачаешься… У тебя (покрутил ладонью перед глазами) что-то интересное есть?
Я ждал этого вопроса, и ещё вчера профильтровал в памяти скудную информацию про пятидесятые.
Прокашлявшись, начинаю:
— Есть на бумаге такой план. Что-то типа «Последний удар». Американцы и их европейские союзники на земле с нами воевать не очень хотят, а вот ударить с воздуха — всегда пожалуйста. Цели для атомных бомб распределены по городам Союза. План подразумевает подрыв советской власти внутри страны, наш отказ от европейских и азиатских союзников. Так вот практически без потерь хотят поставить СССР на колени.
Что и сделают через сорок с небольшим лет.
Генерал задумался, и встряхнувшись, сказал:
— Ну, ладно. Скажу нужным людям. Ты это… Помалкивай. Дольше проживёшь.
Я закрываю «молнией» рот, как с Колобком в Горьком.
— Всё, вали. — качая головой, говорит Сталин.
Почти выйдя, оборачиваюсь, и вижу как сын вождя с улыбкой закрывает рот «молнией».
Поздоровался в приёмной с удивлённым Джеджелавой. До прихода Апполонова сумел рассказать Гранаткину про бывшую фигуристку Марианну Мацелис.
— Это тебе к моей сеструхе, Татьяне Толмачёвой. Она на стадионе Юных Пионеров организовала секцию фигурного катания. Таня со своей Картавенко там днюет и ночует. Всё мечтает её чемпионкой сделать. У самой уже больше десятка первых мест в Союзе, а никак не успокоится. Стадион этот напротив «Динамо» на другой стороне Ленинградского проспекта.
Я поблагодарил, а Гранаткин, вспомнив важное, заметил:
— Ты с ботинками не светись. А то спекуляцию пришьют. Враз из мастеров вылетишь. Вчера вон с Кости Малинина из «Спартака» заслуженного сняли. Поосторожней там…
Вот так вот попаданцы и проваливают задание… А на шмотках много спортсменов в той жизни погорело. Один ленинградский «Спартак» баскетбольный чего стоит…
Подошёл Апполонов. Поздоровались. Генерал с Гранаткиным отошли пошушукаться. Потом главный по спорту подошёл к Джеджелаве, а Гранаткин сообщил мне новость. Валентин оказывается у нас вице-президент ФИФА — главной футбольной организации мира. Все решения в основном принимают без него, а ему лишь сообщают новости. Так вот в этом году в Бразилии пройдёт трофей Жюля Реме (президента ФИФА). С отбором участников происходит форменная чехарда. В мае будет жеребьёвка турнира, а одной команды не хватает. Предлагалось нашей сборной оформится в ФИФА, и участвовать.
 
— Апполонов уже доложил Лаврентию Павловичу. Тот дал добро. На базе ЦДКА и московского «Динамо» сформируем сборную. А вас, «лётчиков», оформим как сборную РСФСР и в Китай…
— Товарищ Гранаткин, — крикнул секретарь.