Отголосок (ЛП)

― Иисус Христос, ― я слышу, как он задыхается позади меня, и быстро освобождает мои руки от ремня.
Я остаюсь на месте, когда слышу его шаги, затем звук закрывающейся входной двери, и затем я наконец могу сделать глоток воздуха. Я соскальзываю с кровати и падаю на пол, где лежу в своих все еще спущенных до колен трусиках и штанах.
Разрушенная.
Униженная.
И в какой—то извращенной степени любимая.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Холод разрушает моё липкое тело, я всё ещё лежу здесь, в комнате Деклана. Комната, которая, как предполагалось, должна была быть нашей, нашим жильем с нашей любовью друг к другу. Но это было не так. Мои мысли рассеяны и запутаны. Что произошло? Мое тело сотрясают приступы боли, которую оно просто стерпело при воспоминании о моем детстве. Меня тошнит, и я борюсь с приступом рвоты, кислота которой распространяется по стенкам моего горла, мой живот скручивает в отвращении.
Хотите знать самую извращенную мысль, которая находится у меня в голове?
Она здесь, во мне...
Я все еще отчаянно желаю его. Его любовь, его прикосновения, его дыхание на моей коже.
Еще я думаю о том, как он держал меня за руку. Он держал меня за руку... Для него это не ново — он всегда держал меня за руку, когда мы вместе испытывали оргазм. Именно этот его единственный нежный жест, который будет напоминать мне, что независимо от того как жестко он решил обойтись со мной, я могла полностью доверять ему, чувствовать комфорт в его руках, зная, что он будет всегда заботиться обо мне.
Он все еще чувствует это?
Я сажусь, опираясь на руки, на полу, и жуткая боль пронзает меня, когда я начинаю двигаться. Боль пронзает все моё тело, и я спотыкаюсь ногами о спущенные штаны. Я пытаюсь натянуть их на себя. На своих дрожащих ногах я захожу в ванную комнату. И когда включаю свет, я вижу своё серое лицо в зеркале. Я касаюсь своего отражения. Так или иначе, это гораздо лучше, чем коснуться моего лица на самом деле. Всегда существует разница между отражением и реальностью.
Но в отражении, которое я вижу, двенадцатилетняя я. Я смотрю на себя через неё, и моё сердце начинает бешено колотиться, жестоко, печально.
Её голубые глаза наполнены болью, которую она скрывает от мира, и я так безумно хочу добраться через это стекло и спасти её от той жизни, но я знаю, что она стерпит.
Я знаю, что в глубине её души таится маленький свет надежды и это убивает меня, так как я знаю, что это просто впустую потраченная мечта.
Эта нежная, маленькая, рыжеволосая девочка обречена на жизнь, наполненную мучениями и отчаянием, и нет ничего, что я могу сделать, чтобы спасти её. Её будущее неизбежно, оно написано в звёздах, связанное с тем, что сказки, о которых она мечтает, не существуют. Они никогда не исполнятся.
Сжимая свои пальцы в твердый кулак, я чувствую покалывание в ладони. Всё в моей голове смешалось, все это дерьмо из моих воспоминаний и мыслей.
Я сильнее этого. Не сломаюсь. Я сильнее, чем эта боль. Но возможно я не настолько сильна.
Я просто позволила Деклану трахнуть меня тем самым способом, которым это делал Карл, и я едва ли сопротивлялась ему. Я отдалась ему, как дрянь, дала ему ту часть моего бесполезного тела для удовлетворения его эго.
БАХ!
Сотни глаз в отражении смотрят на меня, грустные, жалкие, отвратительные глаза. Звон разбитого стекла, падающего на мраморную раковину, как звон отчаяния, но он испорчен моими задыхающимися всхлипами. Я рассматриваю разбитое зеркало и ненавижу то, что вижу. Я ненавижу себя. Я ненавижу всё это. И я хочу ненавидеть Деклана за то, что он только что сделал, но я не могу. Я не могу, и я ненавижу себя ещё больше в этот момент. Я заслужила это. Я заслуживаю худшего.
 
Если таким способом он решил наказать меня, то я не буду бороться с ним. Я выдержу это и приму его без сопротивления.
Сосредоточившись, чтобы успокоиться, я включаю кран и подношу руки к холодной воде. Костяшки моих пальцев щиплет от боли, когда вода омывает мои раны. Она забирает мою кровь и уносит ее в сточную трубу. Я позволяю прохладе обезболить мои раны.
Сделав несколько глотков воды из своих рук и прополоскав рот, я начинаю открывать ящики в шкафу, чтобы найти пластырь и заклеить костяшки своих пальцев. Как только я заклеиваю раны, я расстёгиваю молнию на штанах, чтобы вымыться. Вздрагиваю, когда подтираюсь, затем я замечаю на туалетной бумаге кровь, это след его насилия.
Я плескаю немного воды на лицо и расчёсываю волосы. Открыв дверь, я медленно иду через спальню. Я нервничаю, когда выхожу из этой комнаты, переживая о том, что столкнусь с Декланом, и что потом произойдёт.
Спускаясь вниз по лестнице, я не вижу его, поэтому направляюсь на кухню, где оставила пальто и ключи от машины.
Я останавливаюсь, когда вижу, как Деклан стоит, склонившись над столом. Я не двигаюсь, не издаю ни звука. Он стоит ко мне спиной, опираясь локтями на стол и положив голову на руки. Я вижу, как тяжело поднимаются и опускаются его плечи. Он стоит со слегка растрёпанным видом в своих слаксах, с расстегнутой верхней пуговицей. Когда он чувствует моё присутствие, он поворачивает голову в мою сторону, и я вижу его покрасневшие глаза. Стыд отпечатался на всем его теле, он уничтожает его, но это я являюсь тем, кто должен это чувствовать. Не он.
Он отталкивается от стола и поворачивается лицом ко мне, и когда я медленно вхожу на кухню, я чувствую, что должна дать ему правдивую частичку меня. Хочу поделиться с ним правдой обо мне, которую он никогда не слышал. Чтобы, наконец, впустить его внутрь себя.
— Мне было тяжело находиться с тобой, — признаюсь я, мой голос дрожит. — Это возвращает меня в самое тёмное место моего прошлого.
— Тогда почему я? Почему ты не выбрала кого—то другого?
— Потому что... — я задыхаюсь, слёзы жгут мне глаза. — П—потому что ты всегда держал меня за руку, — я плачу. — По какой—то причине это простое прикосновение привело меня в нормальное состояние. Я заставила чувствовать себя с тобой в безопасности. Раньше никто ко мне так не прикасался.
Он не отвечает на мои слова, когда смотрит на меня мучительным взглядом. Поэтому я стою здесь перед ним и рассказываю ему свою правду. Я не перестаю плакать, мне стыдно от того, кем я являюсь на самом деле.
— В мой десятый день рождения мой приёмный отец заставил моего брата развратить меня, пока он смотрел и дрочил. — Первое в моей жизни признание в этой мерзости делает все это слишком реальным для меня. Слёзы льются по моим щекам, когда я выставляю свой позор и унижение перед своей любовью. — Я была ребёнком. Я даже не знала, что это был секс, пока я лежала под Пиком на грязном матрасе в подвале.
— Господи! — он в ужасе выдыхает слова.
— После этого дня я оказывалась в этом подвале почти каждый день в течение многих лет. Я не могла верить ни в рай, ни в Бога, когда меня заставляли делать такие вещи, в которые люди не хотят верить, что они существуют. Но то, что случилось со мной, заставило меня поверить в зло. И что дьявол реален и сделан из плоти.
Деклан отворачивается от меня, ставит руки на стол и опускает голову. Тяжело дыша, я добавляю:
— Мой приёмный отец... у него была власть надо мной, он раздевал меня догола и избивал ремнём до крови.
 
Его кулаки плотно сжимаются от моих слов.
— Раньше ты пугал меня, когда использовал свой ремень. Всё о чём я могла думать, это все то насилие, которое мне пришлось испытать в детстве.
— Хватит!
— Это правда! — рыдаю я. — Это то, чего я никогда бы не хотела, чтобы ты знал обо мне! Я уродливая, мерзкая, грязная и...
— Хватит! — кричит он.