Люби меня до смерти (ЛП)
— Ты эгоистичный, маленький ублюдок! — кричит он и отводит кулак, чтобы ударить меня еще раз, но Бобби и Джейми успевают развести нас в стороны. Нэд потрясенно наблюдает за происходящим, и я в ярости от того, что она стала свидетельницей этого. — Так где ты был? Трахал свою шлюшку, когда твоя сестра чуть не умерла! — восклицает он, глядя на Нэд.
— Не говори так о ней, — предупреждаю я его.
— Думаю, всем нужно успокоиться, — дипломатично произносит Джейми.
— Успокоиться? Ты понимаешь, что он наслаждался жизнью, пока твоя жена и дети находились на грани смерти? — спрашивает отец Джейми.
— Чарли, Бреннан не виноват в этом, — слегка раздраженно восклицает Джейми. Это на него не похоже.
— Да что ты! Потому что обычно неприятности повсюду следуют за ним!
— Конечно, Чарли, я всегда и во всем виноват! — рычу я.
— Да! Угадай, куда собиралась Лайла, когда попала в аварию? Угадай… — Мне становится плохо. Я нахожу взглядом Бобби, а потом Джейми, и у меня внутри все опускается. — Она собиралась к тебе! И если бы ты уделил минутку своей эгоистичной маленькой жизни, чтобы сказать ей где ты, то она не поехала бы к тебе и ничего бы не случилось!
— Это правда? — спрашиваю я Джейми. Он отводит глаза. Я перевожу взгляд на Бобби, который с жалостью смотрит на меня. Я снова обращаю взгляд на Джейми, и меня охватывает чувство вины.
— Ты ни в чем не виноват, Бреннан. Чарли, пожалуйста, прекрати. Лайла не хотела бы этого, — дрожащим голосом произносит Джейми.
— Да, она не хотела бы этого! Она не хотела бы лежать на операционном столе и уж определенно не хотела бы услышать, что потеряла ребенка, когда очнется!
— Она потеряла его, — шепчу я, чувствуя, как глаза начинают жечь слезы.
— Да, она потеряла его, Бреннан, из-за тебя. Но чего еще можно ожидать от тебя, ведь ты в точности, как твоя мать. — Его последние слова так и сочатся ядом.
— Не смей даже произносить ее имя! — С этими словами я бросаюсь на него. Бобби не в силах удержать меня, а Джейми отлетает в сторону. Я прижимаю отца к стене и смотрю ему в глаза. — Ты не достоин произносить ее имя. Она любила тебя, а ты только и делаешь, что выставляешь ее чудовищем.
— Потому что так оно и есть! Ты думаешь, что она ангел, но это ложь. Она делала, что хотела, и ей было наплевать, что это может причинять кому-то боль.
— Ты врешь.
— Это правда. Твоя мать была эгоистичной женщиной, которая умерла, не заботясь о том, что у нее осталась семья. Она оставила меня одного! Меня! Я обеспечивал тебя жильем и кормил тебя, но что сделал ты? Ты бросил меня, чтобы следовать за своей жалкой мечтой в Нью-Йорке, потому что она сказала тебе не сдаваться. Теперь мы видим, куда привели тебя ее планы. Только посмотри на себя. Бедная Лайла. Сможет ли она смотреть на тебя после того, как узнает, что ее ребенок мертв?
Я начинаю кричать и трясти его, как грушу.
— Заткнись! Заткнись! Заткнись! — Я падаю на колени и, зажав голову в руках, пытаюсь выдавить из нее все грязные слова, которые он только что сказал. Но не могу.
Это твоя вина…
Ее ребенок умер из-за тебя…
Ты причина этого…
Ты эгоистичный…
Я стою на коленях, крича и рыдая. Я хочу ударить отца, и в то же время мне нужна его любовь. Ненавижу, что он имеет на меня такое влияние. Ненавижу, что все еще люблю этого монстра. Я хочу, чтобы он увидел во мне что-нибудь хорошее, как Лайла, но он никогда и ничего не видит. Каждая наша встреча становится большим испытанием. Он словно пытается уничтожить меня.
Неожиданно я чувствую легкое прикосновение к плечу. Я знаю, что это Нэд. Я узнаю ее прикосновение где угодно.
— Коул, — нежно шепчет она. Посторонние звуки мгновенно исчезают и все, что я слышу — это ее голос. — Пошли. Вставай. — Я встаю с опущенной головой, слишком униженный, чтобы видеть перед собой осуждающие лица. Я слышу, как Нэд просит Бобби дать ей знать, когда Лайла очнется, и мы уходим. Мы не говорим по дороге домой. Молчим, когда она ведет меня наверх, в мою квартиру. Я помню, как даю ей ключ, и она открывает дверь, но на этом все. Я лежу в одних боксерах на кровати. Но не помню, как раздевался и ложился в постель. Нэд стоит в проходе и пристально смотрит на меня, а потом медленно закрывает дверь.
— Подожди. — Это первое слово, которое я произношу с тех пор, как мы уехали из больницы. — Не оставляй меня, — шепчу я. Я вижу сомнение в ее глазах, но, проиграв внутреннюю борьбу, она направляется ко мне и садится на край кровати. Я поворачиваюсь к ней и, притянув к себе, обрисовываю контуры ее тела. Как же она прекрасна! Но сейчас мне нужно другое. Мне не нужны ее красота или чувства. Мне нужно забыться. Мне нужно, чтобы она заставила меня забыть каждое слово, которое было сказано в больнице. Каждое кровоточащее сердце и расколотую душу.
Я хватаюсь за край ее футболки и, медленно стянув, отбрасываю в сторону. Мои руки скользят по ее спине и двумя простыми движениям я расстегиваю лифчик.
— Коул, — вопросительно шепчет Нэд.
Я качаю головой.
— Пожалуйста, мне это нужно. Не останавливай меня. — Получив ее одобрение, я срываю его с нее, а потом расстегиваю пуговицу на джинсах и медленно тяну молнию вниз. Я наблюдаю за каждым своим движением, но не смотрю в глаза Нэд. Если я это сделаю, то буду знать, что все, что сейчас происходит — это неправильно. Я буду знать, что все, что говорил мой отец — это правда. Что я эгоистичный. Я сажусь и стягиваю с ее бедер джинсы, а потом стаскиваю их и бросаю на пол. Впервые мне не хочется с восхищением изучать ее трусики, и вместо этого я срываю их одним рывком. Я все еще чувствую на глазах слезы и слышу злобный голос отца, но задвигаю их в черную дыру, которую пытаюсь создать в своей голове.
Я встаю с кровати и похотливо смотрю на ее тело, не позволяя взгляду подняться на лицо Нэд. Я не готов к тому, чтобы увидеть, что она думает обо мне. Стянув боксеры, отбрасываю их в сторону. Я не могу произнести ее имя. Раздвигаю ногой ее бедра и устраиваюсь между них, а потом погружаюсь в ее лоно глубоко и быстро. И даже не думаю о предохранении.
С каждым толчком я ожидаю, что мне станет лучше, что слова отца исчезнут, как обычно, когда я использую тело женщины, чтобы избавиться от его голоса в голове. Только в этот раз ничего не получается. Мои толчки становятся быстрее и сильнее, и я даже не думаю об удовольствии Нэд. Я должен избавиться от его голоса. Я ненавижу себя. Я знаю, что совершаю ошибку, но, может быть, мой отец прав. Что, если я эгоистичный? Что, если мне суждено всю оставшуюся жизнь причинять людям боль? Разве не лучше отпустить ее сейчас, до того, как я причинил боль ей? Я повторяю этот вопрос снова и снова, и каждый раз я получаю один и тот же ответ. Слишком поздно. Ей уже больно.
Достигнув разрядки, я замираю и слушаю наше учащенное дыхание. В голове все еще раздаются голоса. И я все также чувствую себя виноватым. Пожалуйста, не нужно ненавидеть меня. Мне плохо. Я чувствую себя таким грязным. Я плачу, уткнувшись в шею Нэд. Мне нечем дышать.
— Нэд, прости, — шепчу я сквозь слезы. Она не отвечает. — Нэд. — Я поднимаю голову и вижу, что по ее щекам тоже катятся слезы. Я пытаюсь стереть их пальцем, но у меня трясутся руки. Я ненавижу себя. Я не могу смотреть на нее и в то же время не могу заставить себя отвести от нее взгляд. Я причинил ей боль. — Нэд, я не хотел…
— Использовать меня, — холодно замечает она. Я молчу. — Слишком поздно. Мне нужно идти.
— Нэд, пожалуйста, — умоляю я ее.
— Мне нужно уходить. — Ее голос срывается в конце. Я чудовище.
Я не спорю. Скатываюсь с нее и наблюдаю за тем, как она одевается. Нэд выходит из комнаты и направляется к двери. Я вскакиваю с кровати и следую за ней.
— Мне жаль, — шепчу я, когда она открывает входную дверь.
Нэд оборачивается и с болью смотрит на меня.
— Мне тоже. — С этими словами она уходит. Впервые в жизни я начинаю принимать все то, что отец когда-либо говорил обо мне. Наверное, я и правда эгоистичный. И всегда буду таким…