Зеркала и галактики (СИ)

Тони чуть приметно улыбнулся.
– Это не любовь, а ее чувство долга.
– Много ты понимаешь! – вспылил Майк.
– Не рычи на меня. И без того впору сдохнуть.
– А что ты стонешь всю дорогу? – Остановив вездеход, Майк пощупал Тони лоб. – Как в смертном поту. Что с тобой?
– Без понятия. – Тони отвернулся.
– Дать воды?
– Не надо.
Встревоженный, Майк посчитал ему пульс.
– Впереди есть прогалина. Если вызвать «скорую», им хватит места приземлиться.
– В тюремный лазарет не хочу, – заявил Тони. – Поехали.
Майк подчинился.
Вездеход миновал светлую прогалину и по неровному склону, покачиваясь, сполз в лощину. Вокруг сразу же стало темно, свет фар запрыгал по траве и камням. Длинная лощина держалась нужного направления, но Майк все сильнее жалел, что забрался в нее. Как-то еще они выберутся? И Слеток, будь он неладен, совсем плох.
– Майк?
– Что тебе? – Он остановился, включил в салоне свет.
Тони зажмурился, прикрылся рукой.
– Ты воды обещал.
– Сейчас.
Майк налил в стакан воды из канистры – он стал запаслив после происшествия с тетками в Лисьем овраге – и напоил Тони. Затем смочил салфетку и обтер ему лицо.
– Может, все-таки «скорую»?
– К черту. Поезжай.
Через несколько минут Тони снова заговорил:
– Я застрелил Гайду. Из снайперской винтовки.
– Он не почувствовал опасность?
– Помог один человек – отвлекал. Заговаривал зубы. – Тони отдышался и продолжил: – Гайда… он ведь… отпустил меня на волю. Перестал держать в поле внимания.
Майк снова пощупал ему пульс. Совсем плохо дело.
Свет фар уперся в отвесный склон. Ну вот; чуяло сердце, что незачем сюда соваться. Майк дал задний ход и стал разворачиваться. Метров сто назад левый склон был относительно пологий, там попробуем выбраться.
– Майк. Деньги отдай Чейку. Детективу Мишель. Я ему должен.
– Какие деньги?
– Которые дал мне, – терпеливо объяснил Тони. – Он… это его человек занимал Гайду… пока я подбирался на выстрел. Я заплатил из своих… но мало.
Майк повел машину назад по свежей колее. По лобовому стеклу застучали редкие тяжелые капли.
– Ты что – помирать собрался?
– Помирать.
Майк добрался до места, где склон помнился ему более или менее пологим. Здесь он повернул, передние колеса вездехода поднялись на небольшой уступ, и полоса света устремилась вверх. Метра на три можно взобраться, но больше не преодолеть. Вот же черт занес… Майк съехал на дно лощины и ответил:
– Дурь-то из головы выбрось. В шкуре жиголо побывал, через бесовский фестиваль прошел, Гайду порешил – с какой стати теперь на тот свет? И Мишель ждет. Что ты выдумал? Слеток, – позвал он, потому что Тони не отозвался. – Слеток!
– Здесь. Не кричи только. Останови эту чертову трясучку. Свет не включай – глаза режет.
Майк остановил машину; перестук начинающегося дождя стал слышнее. В салон просачивался отраженный свет фар, да светилась консоль управления.
– Еще воды?
– Будь другом.
Тони сделал несколько глотков и отстранился.
– Ну, Слеток ты мой? Что будем делать?
– Гайда предупреждал. Если его убить, умрешь. После того, как он владел твоей волей… сознанием.
– Чушь, – заявил Майк. – Он сказал, а ты поверил.
– Как просто, – Тони улыбнулся. – Потерпи – я надолго не задержу.
Майк смочил новую салфетку.
– Выдумал вздор и упорствуешь. – Он снова обтер другу лицо. – Сейчас вызову «скорую», пусть вкатят снотворное. Завтра проснешься человеком.
Тони поймал его руку; Майка поразило, что в пальцах Слетка совсем нет силы.
– Никого ты не вызовешь. Не хочу.
– Дурачок. Кто станет тебя сажать в тюрьму? Любой адвокат в два счета докажет, что ты не мстил Гайде, а защищал Мишель. Раз никто другой не мог ее защитить…
– Я жить не хочу.
– Опять порешь чушь. Ведь все кончилось.
– А память?
Да: память. И судебное разбирательство – скандальный процесс. Дело Слетка гремит по всей Кристине, по обеим ее Территориям. Подробности, свидетели, снимки.
– А как же Мишель? – спросил Майк.
– Отвяжись.
– Ты ей нужен.
– Замолчи!
Майк взялся за встроенный в консоль управления коммуникатор.
 
– Чертов версан. – Тони не пытался ему помешать.
– Номер Мишель? Слеток! Я желаю побеседовать с этой милой девушкой.
Тони не откликнулся. Тогда Майк сам отыскал ее данные в информсети, набрал номер и стал ждать.
Гудок, второй, седьмой, десятый… Мишель не отвечала на вызов. Нет дома? Принимает душ? Кольнуло смутное подозрение; в следующий миг оно превратилось в уверенность.
Тони резко сел. Он тоже понял.
– Майк, вызывай «скорую».
Очередной гудок прервался, и Майк услышал слабый голос:
– Тони?
– Мишель, это Майк Эри. Как вы себя чувствуете?
– Неважно, – отозвалась она еле слышно. – Майк, извините меня…
Тони подался к коммуникатору:
– Мишель! Ты слышишь меня? Мишель!
– Это ты?
– Сможешь выйти в холл и открыть двери?
– Не знаю… нет. – Она застонала. – Я что-то расхворалась. Где ты?
– Подожди, – велел Тони. – Я сейчас наберу тебя снова. Мишель! Поняла?
– Да, – шепнула она.
– Отлично рычишь, – похвалил Майк. – Внушительно.
Тони набрал «скорую помощь», объяснил, что Мишель в доме одна и не в состоянии открыть врачу.
– Берите специалиста, пусть вскрывает к чертям. Да, пусть вскрывает! – повторил он яростно. – Свяжитесь с ней – немедленно, а не потом. Потом она будет без сознания!
Он выждал пару минут и снова вызвал Мишель.
– Тони? – В голосе дрожали слезы.
– Я. Врачи с тобой связались?
– Да. Летят. – Она чуть не плакала. – Спасибо тебе. Мне совсем худо. Думала, умру, – призналась Мишель, пытаясь улыбнуться. – Ты вернешься?
– Вернусь. Только не умирай. Подожди меня, ладно? Я сейчас приеду. Ты у меня сильная, храбрая – держись!
– Попробую, – шепнула она.
Тони покачнулся, ухватился за руку Майка.
– Мишель, это Гайда пытается тебя достать. Он уже мертв, и мы не позволим ему, верно? Родная моя, потерпи немного. Ты не должна умирать, слышишь? Дождись меня! Мишель, ты обещала быть со мной. Помнишь? Ты не можешь умереть, не должна, не имеешь права! Ты же поклялась. Мишель! Любовь моя, единственная. Лапушка. Ты меня не оставишь? Счастье мое, я люблю тебя, очень-очень люблю. – Тони чуть задыхался. – Чудная моя, милая, сказка с зелеными глазами… Ты слышишь?
– Конечно. Я слушаю. Родной мой… Приезжай, я подожду. – Мишель нашла в себе силы улыбнуться. – Не бойся за меня. Уже стало лучше. Тони… я не лгала, я вправду люб… – голос оборвался, она закашлялась. – Поговори со мной еще.
Удерживая Слетка, Майк пересел на его разложенное сидение. Тони обессиленно привалился к нему, но голос звучал по-прежнему твердо, убедительно, сильно:
– Любимая моя. Ты самая чудесная и самая сумасшедшая на свете. Волшебная моя сказка. Защитница – верная, бесстрашная… Мишель? Что там?
– Шум какой-то. Наверно, «скорая». Тони, если меня сейчас в больницу… ты все равно приезжай. Я буду ждать.
– Конечно.
Из коммуникатора донесся слабый голос Мишель, затем – чужой, мужской. К нему прибавился второй, голоса смешивались, невнятно бубнили. Майк что-то расслышал про кардиостимуляцию. Потом связь отключили.
– Вовремя спохватились. Ах, черт… – Он поймал заваливающегося набок Тони и уложил на сиденье. – Что теперь?
– Увези ее на Изабеллу… а меня зарой здесь.
– Слеток! – Майк наклонился над ним, вглядываясь в смутно различимое лицо. – Ну, что ты?
Тони сжал ему руку. Пальцы были ледяные. Майк подумал, что нужно включить отопление, но Тони будто почувствовал:
– Ничего не надо. Отдай Чейку деньги – не забудь. Пусть он заплатит тому человеку… за молчание. Чтоб мое имя не трепали.
– Сделаем, – обещал Майк. – Но Мишель будет ждать.
В слабом свете, затекавшем в салон, на мгновение блеснули зубы Тони – он улыбнулся.