Лунная песнь (СИ)

— Пойдём же, Лия, баню уже растопили…
Она развернулась и пошла, и мне с её служанкой, всё это время молча простоявшей поодаль, ничего не оставалось, как последовать за девушкой.
Та взяла курс на ту часть поселения, где находился дом её семьи, и других семей, имеющих значимый вес в нашем клане. Когда-то, до ссоры со своими родителями мой отец тоже там жил.
— Не подумай, я не прочь сходить в баню, тем более, я порядком подмерзла, — через некоторое время с легким недоумением сказала я. — Но зачем же именно в баню? Разве у вас в доме нет водопровода? Мне будет достаточно сходить в душ, париться перед приемом мне кажется лишним…
— Нет уж, ты сядешь за общий стол только после бани. Ты живешь с больным гнильянкой, Лия! Я едва зашла на ваш участок, и мне уже нехорошо.
— Разве высокие температуры влияют на гнильянку?…
— Я заказала в Доме Двух светил пару бочек освящённой воды, думаю, на нас троих хватит, — Марика обернулась на служанку, — А ты ничего не смей трогай в доме, пока не помоешься, поняла?..
Сестра нервно выдохнула, на мгновение закусила губу, а затем вновь успокоилась и улыбнулась, как ни в чем не бывало.
— Волнуешься?.. — тихо спросила я.
Мы никогда не дружили, хотя с ней у меня были самые хорошие отношения из всех детей её семьи. Сестры девушки с определенного момента просто игнорировали наше с Лэнсом существование, а брат Марики свою неприязнь ко мне даже не пытался скрыть, порой изрядно отравляя моё существование. Сама же девушка была с нами нейтрально дружелюбна. Впрочем, я никогда особо не верила в её искренность. Зная Марику, скорее всего, она действовала из каких-то своих дальновидных соображений. И я никогда не делала лишних шагов навстречу, чувствуя, что нарвусь на невидимую стену её нежелания близко сближаться.
Но сейчас во мне остро проснулось сочувствие.
— С чего бы это мне волноваться?.. — нарочито удивленным тоном спросила моя двоюродная сестра, — Всего лишь очередной скучный прием.
Я вовремя прикусила язык, так и не озвучив свои мысли.
Я прекрасно знала, что Марика была единственной среди трёх сестёр, кто обладал талантом говорящих с духами. Наверняка, именно её кандидатура на обручение с наследником Нэндос будет рассматриваться в самую первую очередь. Брак по расчету — логичный жизненный шаг для отпрысков глав кланов, вряд ли Марика рассчитывала на что-то другое. Но сейчас речь шла не о воле вождей, а о воле короля, а Иллиан был сыном человека, которого отец Марики категорически не любил вместе со всеми Нэндос вместе взятыми. И думаю, ему отвечали взаимностью.
Вряд ли той из сестер, что свяжет себя узами брака с Иллианом, будет на его родине сладко.
  
Глава 4. Дядюшкино гостеприимство
 
Семья Маркения проживала в большом трехэтажном светлом доме со всеми удобствами и полагающимися по статусу предметами роскоши. Прямо напротив ворот был декоративный прудик с бело-фиолетовыми рыбками и желтоватыми чашечками кувшинок, через который вел широкий, плавно изгибающийся мостик. Сбоку виднелся край дома для прислуги, которой у семьи Маркения было более, чем достаточно.
Дядюшка в принципе не любил себе в чем-либо отказывать. Все деньги, поступающие на оплату услуг наших говорящих с духами, текли через него, и он забирал свою полагающуюся львиную долю этого заработка, которую мог использовать как на нужды поселения, так и на себя. Не то чтобы я хотела кого-то обвинять, да и что я смыслю в финансах, но если с момента моего отъезда в Оби ничего не изменилось, то личные владения Маркения стали выглядеть ещё лучше, чем были до этого, что стоит один этот пруд с рыбками, на месте которого раньше была обычная лужайка.
По ступенькам мы зашли в дом, прошли через длинный светлый коридор, отделенный деревянными перегородками от комнат, и попали во двор, где был разбит большой ухоженный сад с внушительным святилищем предков в центре.
Завидев вернувшуюся Марику, вся прислуга, одетая в серое или коричневое, подобострастно кланялась в пояс, пытаясь рассмотреть меня исподтишка. Под их взглядами я чувствовала себя неловко и едва сдерживалась, чтобы не оттягивать мокрую одежду, которая пренеприятно липла к телу.
 
Баня стояла совсем неподалеку. В круглой уличной купели, выложенной синей глянцевой плиткой, блестела на солнце вода.
— Пойдёшь, как мы закончим, — мимоходом велела Марика своей личной служанке.
Та кивнула и покорно осталась на крыльце.
В просторном помещении из светлого дерева витали терпкие запахи смолы и веников. Темным стеклом была отделена душевая, посередине стоял низкий широкий стол с прозрачным чайником, наполненным раскрывшимися в зеленоватой воде распаренными листьями и ягодами, около стола было уложено множество подушек для сиденья, на которых могла бы разместиться большая компания. Сверху с потолка свисали заплетённые в причудливый узор из тонких кожаных веревок талисманы: разноцветные плоские камушки, перья, белые очищенные кости.
Мне бы здесь нравилось, если бы не было так жарко даже по мерам бани. Оценив температуру, которая установилась ещё только здесь, до парной, меня охватили дурные предчувствия…
Около стола, застыв двумя статуэтками, нас ждали две миловидные девушки, которые, судя по всему, должны были нам прислуживать.
Стоило мне и Марике раздеться, как одна из служанок тут же подхватила и унесла прочь нашу одежду. И я очень надеялась, что по заранее отданному наказу моей сестры, так боявшейся гнильянки, никто не собирался сжигать мои вещи, — джинсов у меня было всего две пары, и лишаться одной из них мне бы не хотелось.
Интересно, почему Марика вообще пришла в мой дом лично? Она могла бы послать кого угодно, но явилась сама, и теперь тоже собиралась пройти через все эти условно очищающие процедуры. Или она решилась на всё это, чтобы я не восприняла происходящее сейчас как оскорбление?.. С чего бы такой ценой заботиться о моем душевном равновесии?
Пока я размышляла, оставшаяся прислужница мягко подтолкнула меня в душевую.
Через пару секунд я едва не взвыла, — сверху с силой полилась невероятно ледяная вода, в которой я, с трудом дыша от резкого спазма, уловила мерцающие голубые искорки чистой духовной силы. Они покалывали кожу, уничтожая остатки энергии из Шепчущего леса на моем теле.
После такого бодрящего обливания я дрожащими пальцами отжала волосы, переводя сбившиеся дыхание, и медленно промокнулась пушистым полотенцем.
Но это было лишь началом предстоящих мне испытаний.
Марика, стойко прошедшая через такое же омовение ледяной освященной водой, решительно потянула меня в сторону парной. По её оголенной спине с острыми лопатками и четко обозначившимися через тонкую кожу ребрами вились рунные узоры татуировок-оберегов.
Когда открылась дверь в комнату с двумя уровнями деревянных скамеек, расположенными полукругом вокруг раскаленных камней, нас обдало нестерпимым жаром. Я едва не зажмурилась и обреченно позволила себя втащить внутрь.
Через полчаса мне уже всерьез начинало казаться, что у Марики есть только одно намерение по отношению ко мне — изощренно убить под видом заботы, а заодно совершить самоубийство перед знакомством с заранее ненавистным женихом.
После того, как я и сестра хорошенько распарились, едва не растекшись на верхних полках, где гулял самый жар, нас, не жалея, отхлестали можжевеловыми вениками, ветки из которого, небось, были собраны в самой непосредственной близости от святилища предков. На прокаленные камни тем временен несколько раз щедро плеснули водой с чесноком, и от ядреного запаха зажгло глаза и носоглотку. В уже полубессознательном состоянии нас вытащили, и вновь облили ледяной освященной водой.
 
Сильно раскрасневшаяся Марика упрямо кивнула на парную, и всё повторилось.
После третьего раза я не выдержала и потребовала остановить эту пытку, которая с привычной мне баней имела уже мало общего. Сестра кивнула:
— Да, хватит. Иначе к ужину мы в себя не придём.