Брат для волчонка (СИ)

— Да и ты теперь и в столовую за ними не обязан таскаться. Пусть он рулит. Пошли в буфет, там пожрёшь! — объявил Марвин.
Астахов кивнул. Он хотел обращаться с курсантами по-людски, но кто виноват, что не вышло? Не они ли сами?
Или нельзя с мальчишек спрашивать то, чего они просто не могут пока понимать? Про то же планирование последствий?
Это следовало обсудить, и он пошёл за Марвином в буфет, где можно было купить горячие бутерброды, кофе и не изображать из себя идиота, любящего армейскую стряпню.
* * *
Рэм проспал в капсуле интенсивной терапии трое суток — стандартная медицинская процедура.
За это время жизнь на станции вошла в нормальную колею.
Утром четвёртого дня медик тщательно осмотрел Рэма, в обед отпустил, послав в общую сеть предписание: не нагружать восемь дней рёбра, куда был введён костный гель — своеобразный внутренний «гипс».
Нарушителей дисциплины — Макса, Лудди и Джея — выпустили из карцера ещё утром.
Когда Рэм вошёл в столовую, они старательно отводили глаза. Не знали, чего от него ждать.
Рэм уже слышал от медика, что Рай погиб. Оступился и ударился головой. Несчастный случай.
Но ему тоже было неловко, словно он был немного виноват в этой смерти.
Положение спас Валенштайн. Сержант подскочил к Рэму и начал излагать ему правила внутреннего распорядка, требуя стоять, как положено курсанту, отвечать, как положено курсанту, смотреть куда надо и прочий уставной бред.
И Рэма отпустило. Общее сумасшествие всегда подавляет личное. Загоняет его в какую-нибудь дальнюю щель.
Разве что во сне да в личных багах вылазит потом так и не понятая вина. А внешне её и не разглядишь.
Рэм кивнул, как от него требовали: подбородок вперёд и вниз. Сел на указанное Валенштайном место.
— Это Вальдшнеп, — прошипел Лудди, сидевший напротив. — Его нас воспитывать из ставки прислали.
Только Хэд знает, как и почему кличка, небрежно брошенная Астаховым, была моментально принята на вооружение курсантами.
Рэм кивнул.
— А Рая убили, — продолжал Лудди, воодушевлённый вниманием бывшего врага. — Он не просто башкой ударился! Его придушили! Джей говорит…
— Разговорчики! — так и подскочил Вальдшнеп, уныло жевавший салат во главе самого ближнего к раздаточному окну стола.
— А кто убил? — прошептал Рэм.
— Мы думали — ты знаешь. — Лудди, пониже склонился над тарелкой, чтобы не заметно было, что он болтает, а не ест. — А не врёшь?
Рэм помотал головой.
— Я в капсуле три дня пролежал. Во сне.
— Тогда это надо расследовать! — обрадовался Лудди. — Вдруг среди нас — убийца?
Он радостно поднял голову, но сержант Валенштайн был настороже:
— Луиджи Пальман, два наряда по столовой! — возвестил он.
— У, Вальдшнеп… — чуть слышно прошептал Лудди, ответив протокольное: — Слушаюсь!
Рэм встретился глазами с Максом, и тот пожал плечами, мол, извини, так вышло.
Джей же вообще делал вид, что в первый раз видит Рэма. И вообще не пинал его босыми ногами, матерясь, что без ботинок не получается врезать как следует.
У троицы появился новый враг — сержант Вальдшнеп. И новое занятие — поиск убийцы Рая.
Смог бы Рэм сам уронить этого кудрявого идиота на острый угол?
Но тогда кто и зачем?
Он покосился на Лудди: верить этому доморощенному конспирологу не хотелось. Медик сказал — несчастный случай. Ему лучше знать, он вскрытие делал.
Рэм уже совсем успокоился, когда в столовую заглянул Астахов.
Мастер-сержант поздоровался с Вальдшнепом, обвёл глазами курсантов, сидящих не как им хотелось, а как рассадил сержант.
А потом посмотрел на Рэма так, что на спине пацана опять проступили обжигающие полосы уже почти забытой боли.
Рэм понял: мастер-сержант тоже полагал, что Рай погиб не случайно. Он что-то знал нехорошее.
Во всей этой дурной истории была какая-то нехорошая тайна.
Рэм знал, что Рай пытался его убить. Он это видел, но не сказал Астахову.
Но, выходит, об этом знал кто-то ещё. Друг или враг?
Рэм тяжело вздохнул и уткнулся в тарелку.
У станции много глаз. И означает это одно: ему нужно ходить и оглядываться.
 
* * *
К удивлению Рэма, у Эрга он не пропустил ни одного занятия.
Пока пацан лежал в медотсеке а трое нарушителей сидели в карцере, остатки их группы слили с основной, что осваивала вождение средней десантной шлюпки.
Пропустить вождение тоже было ужасно обидно, но Эрг сказал, что управление шлюпками разных классов почти не отличается. Есть буквально пара особенностей, их можно будет «догнать» и потом.
Браслет согрелся. Рэм ещё в медотсеке переставил оповещения на тепловой режим.
Он не стал смотреть. Знал, что это смайлик или картинка от Ардо.
Переписывался тот скудно, по-деловому. А «для связи» просто время от времени кидал Рэму голо, рисуночек или смайл.
— Пилот мыслит в рамках полной сферы, поняли, недоделки! — вещал тем временем Эрг. — Вы должны научиться видеть затылком. Полностью погружаться в виртуальную сферу управления. Не каждые мозги это могут, но не способных мы и не учим. Потенциально вы в состоянии одновременно видеть вперёд себя и в сфере.
— А?.. — хотел спросить Лудди.
— А за «а» служба генетического контроля вас на а-атомы разберёт, — пояснил Эрг. — Много было хотелок на тему вживить в мозг пару полезных чипов. Из этих хотелок и появились хатты. Чем больше в башке железа, тем меньше в ней человеческого. Причём низшее человеческое сохраняется — инстинкты у хаттов были живёхоньки. Особенно инстинкт власти. А вот эмпатия страдает первой. А вы… — Эрг оглядел курсантов пристально. — Вы и так калеки ущербные.
— Почему? — возмутились сразу все молодые курсанты (кроме Рэма).
— Да потому, — жёстко сощурился Эрг. — Как вы решаете свои щенячьи споры? Мордобоем? А эмпатия — в умении понять чужие цели, договориться.
— А как же тогда то, что рассказывают про первых пилотов? — тихо спросил Рэм. — Про то, что они уже не совсем люди.
— Так они — лучше, а не хуже понимают других людей, — невесело усмехнулся Эрг. — Другое дело, когда наблюдаешь быт тех же первых пилотов, становится ясно: учить большинство из вас — бесполезно. И бесполезно искать в вас высшее человеческое. Вы хоть помирились, ушлёпки? Вы в теме, что один из вас уже никогда не будет выносить мне мозг? За что вы его?
— Это не мы-ы, — растерялся Лудди.
Эрг говорил очень серьёзно. Получалось, что в гибели Рая он обвинял не неведомого преступника, а парней, которые с ним дружили.
  
Глава 35
 
— Это — вы, — подтвердил Эрг, показывая, что Лудди понял его правильно. — Если бы вы не бились, как пауки в банке, ваш парень бы не погиб.
— Его задушили! — возмутился Лудди. — Об этом все шепчутся!
— Это не факт. Он мог удариться так неудачно, что дыхательный центр оказался парализован. Да и неважно, какая была причина. Важно, что вы подрались, он не смог уснуть, и грата отправила его туда, где он оказался. Если бы вы умели решать ссоры как люди — ничего этого не было бы.
Рэм сглотнул. Он понял, почему чувствует себя виноватым.
Эрг говорил то, что его и мучило сегодня весь день.
Да, Рай был той ещё скотиной, но… Рэм-то не умер. А тот, кто живой — с того и спрашивают: почему так вышло?
— Ладно, — сказал Эрг и вздохнул. — Вернёмся к теме занятия. Как использовать контур анитвещества при разгоне? Тема сложная. И сейчас вы будете изучать собственные медкарты.
Рэм тоже вздохнул. Похоже Эрг не верил, что может объяснить курсантам, почему считает их виноватыми.
Но Рэм-то понял…
Он открыл медбазу браслета, заодно скользнув по коммуникационной панели и подсмотрев, что за смайлик прислал Ардо.
Это была картинка — вид из окна. Неужели он сделал голо из клиники? Значит, прооперировали уже?
Рэм улыбнулся, тихонечко снял на браслет насупленную физиономию Эрга и кинул Ардо.